– Что вы должны были сделать взамен?
– Я должна была оформить заказ, заплатить кукольные налоги и подтвердить указанное в бумагах количество. А если потом кто-то станет спрашивать, сообщать, что куклы проданы.
– То есть сделать то, что вы и пытались, когда мы только пришли, – констатировал доктор Доу. – Прошу вас, продолжайте.
– Как я уже сказала, в день шквала прибыл поезд, а вместе с ним – и мои куклы. Груз сопровождал человек из Льотомна, мистер Фредерик Фиш. Вечером, незадолго до начала шквала, сюда доставили девять ящиков. Мистер Фиш забрал свои четыре, после этого я его не видела. Я не знала, что он перевозит… гремлинов, вы сказали?.. Какая мерзость…
– Но что-то вы все же подозревали. Миссис Фрункель, отвечайте, будьте добры, честно. Мы не из полиции, никто вас арестовывать не станет. Более того, если вы все расскажете и это поможет в расследовании, ваше имя во всей этой истории будет опущено. Даю вам свое слово.
Хозяйка лавки пристально поглядела на доктора, а затем потупилась.
– Разумеется, я понимала, что это что-то незаконное. Но это ведь Габен! Здесь часто объявляют незаконным то, что может составить конкуренцию каким-либо заинтересованным влиятельным людям. Чего только стоит гуталин «Лайонелла», который запрещено ввозить. Все знают, что на введение этого запрета повлиял сэр Брюгг, владелец фабрик «Вакса Брюгга». Но я не спрашивала, что именно затеял мистер Фиш. Меня это не слишком-то волновало. Как только я увидела первую Миранду, все остальное перестало иметь значение. Я знала: эти куклы захочет приобрести своей дочери каждая дама из Сонн, Набережных или Старого центра – это произведение игрушечного искусства!
– Я верю вам, мэм. Скажите: мистер Фиш оставлял какой-то адрес? Говорил о том, куда собирается отправиться?
Миссис Фрункель выдвинула из стойки продолговатый ящик и выудила оттуда несколько картонок. Одну из них передала доктору. На ней значилось: «Апартаменты “Доббль”. Мансарда».
– Он оставил это на всякий случай.
– Благодарю, мэм.
– Не стоит. Прошло уже много времени. Если вы говорите, что Фредерик Фиш причастен к ограблению «Ригсберг-банка», то, вероятно, он уже давно исчез из города. Он ведь не дурак, чтобы оставаться здесь, когда все его ищут. И, скажу вам по секрету, дураком он мне точно не показался.
Миссис Фрункель задвинула ящик и отвернулась, всем своим видом давая понять, что больше ничего не скажет.
Доктор Доу удовлетворенно кивнул: полученных сведений и без того уже было предостаточно, а куклы прочно связались с гремлинами. История их появления в городе прояснилась.
– Благодарю за сведения, мэм, – сказал доктор. – Не будем вас больше отвлекать. Хорошего дня.
Миссис Фрункель не ответила.
Доктор и его племянник направились к выходу из лавки, но у самой двери Натаниэль Доу вдруг остановился. Его неожиданно посетила тревожная мысль, и он вернулся к стойке.
– Прошу прощения.
– Что еще? – сердито спросила миссис Фрункель.
– Меня мучает один вопрос, мэм. Если мистер Фиш приехал в город лишь в день туманного шквала, то как он мог к вам прийти с предложением за два месяца до того?
Хозяйка лавки игрушек пронзила доктора колючим взглядом.
– А я и не говорила, что ко мне приходил Фредерик Фиш. Ко мне пришел совершенно другой джентльмен.
– И кто же это был?
– Я прежде его не встречала. Вел он себя очень таинственно, лица не показывал. Просил называть его мистер Блохх.
– Фиш, сдавайся! – крикнул констебль Бэнкс, выглядывая из-за угла в коридор. – Сдавайся! Нас больше!
– Ты уверен, что нас больше? – громким шепотом уточнил констебль Хоппер. Он стоял по другую сторону коридора и осторожно выглядывал из-за своего угла. Револьвер в его руке дымился, некогда белая перчатка была серой от пороха.
– Тихо, Хоппер, он не знает, сколько нас!
– Как и мы не знаем, сколько там их, – проворчал Хоппер.
– Фиш, выходи!
В ответ на это еще несколько пуль прошили дверь номера в глубине коридора.
– Я уже вышел! – раздался смех из апартаментов. – Из себя, глупые флики!
Полицейские в Тремпл-Толл не слишком-то любили, когда их называли фликами, но сейчас это было меньшее из зол. Несмотря на столь ловко проведенную уловку с Граймлем и перехваченным предупреждением, застать Фиша врасплох не удалось…
Бэнкс и Хоппер отправились в апартаменты «Доббль», которые располагались тут же, на площади Неми-Дре, сразу, как добыли адрес.
Апартаменты занимали сливовое пятиэтажное здание и, по сути, являлись чем-то вроде гостиницы, в которой останавливались лишь состоятельные (по меркам Тремпл-Толл, разумеется) джентльмены и дамы. «Доббль» славились хорошим обслуживанием номеров, в вестибюль-ресторане подавали неплохую еду; обед и ужин также могли доставить прямо в апартаменты – к каждому номеру был подведен кухонный лифт. Сами же номера больше напоминали недурно обставленные просторные квартиры: освещение яркое, никаких вредителей, коридоры осенены парфюмом. В общем, констебль Бэнкс такие места не любил, поскольку в них водились сугубо снобы.
Действовать констебли договорились решительно – согласно почти никогда не подводившей методике «Нахрап». Они ворвались в апартаменты «Доббль» как два смерча, пронеслись на самокатах через вестибюль и резко затормозили у регистрационной стойки.
Испуганный портье за ней побледнел, как будто его обсыпали пудрой. Бэнкс и Хоппер тут же потребовали ключи от комнат, занятых неким мистером Фишем, но служащий апартаментов сбивчиво сообщил, что запасных ключей у него нет – особое требование постояльца, который также забрал и ключ-от-всех-дверей, – за те деньги, что он платил, никто не спорил. Тогда констебли схватили несчастного портье и потолкали его к лифту, чтобы тот никоим образом не смог предупредить Фиша об их прибытии.
Нетерпение и тревожное предчувствие так сильно овладели Бэнксом, что он даже притопывал в кабинке вяло поднимающегося лифта и сквозь зубы пытался подгонять его: «Ну сколько можно! Ну давай! Давай же!»
Вскоре констебли наконец прибыли на последний этаж. Портье указал им на дверь в дальнем конце коридора, но не успели полицейские подойти к ней, как прямо через нее начали стрелять.
Бэнкс с Хоппером едва успели укрыться в проходах по сторонам коридора, а портье, вжав голову в плечи, понесся к лифту.
– Отставить пальбу! – заревел Бэнкс и принялся нашаривать свой револьвер. Согласно уставу, констеблям в городе не полагалось огнестрельное оружие, за исключением самых отчаянных ситуаций, но Бэнкс с Хоппером просто «забыли» сдать свои «рединги» и патроны к ним сержанту после окончания предыдущего дела.
– Да, отставить пальбу! – громогласно поддакнул Хоппер и, высунувшись из-за угла, принялся стрелять в дверь. Он продолжал самозабвенно нажимать на спусковой крючок, пока в барабане не закончились патроны.
Коридор этажа заполнился пороховым дымом.
– Мимо! Все мимо! – раздался из апартаментов задиристый голос, когда растаяло эхо от выстрелов. – Бездарные стрелялы! Мой парализованный прадедушка так же стреляет! Хотя постойте-ка!.. Прадедушка, это ты там?
– Это полиция! – рявкнул Бэнкс и жестом велел напарнику обождать «с подачей второго блюда», хотя у него и самого руки чесались. Причем чесались буквально – такое с ним частенько приключалось из-за волнения. – Фиш, выходи с поднятыми руками!
– Да, или мы тебя изрешетим, как старый носок!
Бэнкс уставился на напарника и яростно прошептал:
– Что? Какой еще носок?!
– А что, они всегда дырявые, – пробормотал покрасневший Хоппер. – Вот я и подумал…
Фиш рассмеялся из-за двери.
– Еще поглядим, кто здесь носок! – воскликнул он. – И вообще, попрошу уважительнее! Для вас я – мистер Носок!
– Ну все… – сквозь крепко сжатые зубы процедил Бэнкс, выставил из-за угла руку с револьвером и принялся стрелять.
Хоппер, успевший перезарядить барабан, поддержал его. В ответ тоже полетели пули, подгоняемые раздражающим смехом.
Констебли еще не успели как следует свести знакомство с этим Фишем, но они оба его уже отчаянно ненавидели…
…Незадолго до перестрелки в апартаментах «Доббль» на этажи медленно поднимался еще один лифт.
Автоматон-лифтер в сливовой форме и шапочке коридорного мертвой хваткой вцепился в рычаг управления; стоял рычаг на отметке «Мансарда». Доктор Доу и Джаспер оба, задрав головы, неотрывно глядели на стрелку над дверью, медленно передвигающуюся между полированными латунными номерами этажей.
Вместе с ними в лифте поднимался молодой веснушчатый коридорный Джереми Бейкер. Болтал он без умолку:
– …И, представьте, нога с тех пор больше не болит! И все благодаря вам, доктор!
– Рад слышать, – ответил Натаниэль Доу.
Доктор и его племянник решили не идти через главный вход – минуя вестибюль и докучливого портье, можно было сэкономить больше времени и избежать ненужной шумихи. В апартаментах «Доббль» служил коридорным один из бывших пациентов доктора, и тот решил воспользоваться этим удачным стечением обстоятельств.
Начинался дождь, доктор не взял зонтик, и идти до станции пневмопочты желания не было, поэтому они с Джаспером отыскали ближайший уличный приемник. С него Натаниэль Доу отправил в «Доббль» послание для коридорного Джереми Бейкера, в котором попросил его встретить их у черного хода и провести наверх, на этажи. Джереми все выполнил в точности, поскольку считал себя обязанным доктору: как-то тот вылечил его хромоту, что позволило ему претендовать на хорошую работу в «Доббль».
К некоторому удивлению доктора, выяснилось, что мистер Фиш все еще квартирует в апартаментах, несмотря на то что говорила миссис Фрункель.
– Вы рассказывали о вашем постояльце, Джереми.
– Да! Мистер Фиш! – воодушевленно подхватил Джереми. – Прекрасный, отзывчивый, невероятно щедрый на чаевые господин. Персонал апартаментов просто обожает его.
– Он снимает апартаменты один?
– Да.