Брат будто прочитал ее мысли и бросил взгляд на нее через зеркало.
– Ну, не расстраивайся, Лиззи, – пробасил он. – Это просто очередное полицейское дело.
– Правда? – вскинулась девушка. – Когда это ты выходил из дома без формы? Когда хранил от меня секреты? Во что ты влез?
– Обычное полицейское дело, – повторил Хмырр.
– А вот и не обычное. Ты, как вернулся, все витаешь в облаках!
– Нет уж, хватит с меня этих облаков. Я ими сыт по горло.
– Тебя что, пыльным мешком прихлопнуло?
– И мешками с песком я сыт по горло – ну, знаешь, балластными. – Хмырр добродушно (в ее понимании, глупо) улыбнулся. – А еще гнилыми досками и закоулками у канала. Там были крысы и какая-то мерзкая слизь. Но в нее влез Бэнкс, а я не влазил, вот честное слово! Я помню, что ты запрещала мне влазить во всякую слизь.
– Хмырр, – твердо проговорила Лиззи. – Мне не до твоих шуточек. – Она устала глядеть на бессмысленные потуги брата повязать галстук, подошла и помогла ему. – Мне кажется, что дело не только в каком-то там расследовании. Ты… ты собираешься меня бросить? Хочешь убежать?
В глазах девушки появились слезы, голос надломился. Хмырр испугался не на шутку.
– Нет, Лиззи, не говори так.
– Тогда что? Куда ты сейчас идешь?
– Я не могу сказать. Бэнкс запретил.
Лиззи замерла с на две трети завязанным галстуком в руках. Хмырр, который был вынужден стоять в крайне неудобной позе, склонившись к ней, почувствовал, что спина начала ныть.
– Еще бы он тебе не запретил! Куда ты идешь?
– Ну, в кабаре и…
Одновременно и потерять, и обрести дар речи решительно невозможно, но именно это и случилось с Лиззи Хоппер.
– Что?! В кабаре?! – ошарашенно воскликнула она. – Ты что, совсем спятил?! Какое еще кабаре?!
– «Три Чулка», – беззаботно пояснил Хмырр. – Это на улице Граббс. Недалеко от моста Сирот.
– Я знаю, где это! Зачем ты туда идешь?
– Ну, расследование, я же говорил.
– Не лги мне, Хмырр Харрингтон Хоппер!
– Я не лгу, – сказал брат и затараторил: – Понимаешь, мы обыскали квартирку этого гадкого сыщика Граймля и обнаружили у него открытки, ну… с певичкой Фифи Фуантен – он не пропускал ни одного ее кабаре-вечера в «Трех Чулках». И как раз сегодня она выступает снова. Граймль – большой ее поклонник, он ни за что не пропустит ее выступление, и там-то мы его и сцапаем. К тому же вряд ли он возьмет с собой свою мерзкую таксу, а без нее он не сможет огрызаться…
– А зачем весь этот маскарад? – подозрительно спросила Лиззи.
– Ну, чтобы слиться с толпой. Мы действуем…
– Еще раз ты произнесешь это слово, я не знаю, что сделаю! Костюм, парфюм! Ты даже какое-то имя себе нелепое выдумал!
– Кенгуриан вовсе не нелепое имя, – понуро ответил брат.
– Такого имени даже не существует!
– Вы все сговорились против меня! – воскликнул Хоппер, вырвался из сестриных рук и, развязав уже почти готовый узел, принялся переделывать его, решив, судя по всему, что справится лучше.
– Я тебе не верю, Хмырр. Я всегда знаю, когда ты мне врешь или чего-то недоговариваешь. Ты ведь себя никогда так не вел. Что произошло? Ты… – Лиззи затаила дыхание и от ужаса собственной догадки даже ахнула, поднеся руки ко рту. – Ты… кого-то встретил? Все дело в какой-то дамочке?
Хмырр глянул на нее как нашкодивший мальчишка, но не выдержал и отвел глаза.
– Ну, не совсем в ней, – забубнил он себе под нос, – хотя, может, отчасти и в ней, но…
– Говори внятно! Ты помнишь, что мы говорили про бурчание?!
– Я повстречал одну… ну… девушку. Она… она просто замечательная, Лиззи! – Он склонился к сестре, взял ее руки в свои. – Ты не поверишь, но, кажется, я… того… ну… э-э-э… ну, когда живот болит…
– Отравился пирожками у «Патти Пи»? Говорила я тебе, чтобы ты их не ел!
– Нет же, я влюбился, понимаешь?
Лиззи вздрогнула и почувствовала, что теряет сознание. Она мягко опустилась на край кровати.
– Что еще за новость? – прошептала она. – Кто она?
– Лиззи, я…
– Отвечай мне! Кто она?
Хоппер поджал губы – он явно опасался, что Лиззи пойдет к каналу, отыщет там рыжеволосую мисс Уортон и запретит ей даже близко к нему подходить.
– Ну?
– Ее зовут Гилли, она дочь лодочника с Брилли-Моу, и она меня ненавидит. Это она сделала. – Он ткнул пальцем в синяк и поморщился. – Ты зря переживаешь, Лиззи, у меня нет никаких шансов.
Губы сестры задрожали – это был верный признак того, что она вот-вот разрыдается. Лиззи не услышала, что у ее брата нет никаких шансов.
– Это Бэнкс все подстроил, я уверена…
– Что? – удивился Хмырр. – При чем тут Бэнкс?
– Он просто хочет, чтобы ты бросил меня, чтобы я осталась одна, и тогда он явится и…
Хмырр знал, что Лиззи считает его напарника своим личным злодеем, но относился к этому несерьезно. Он думал, что Бэнкс просто безобидный толстяк.
– Ну, не плачь. Он никуда не явится…
И тут во входные двери дома раздался тяжелый стук. Отзвук от него незваным гостем прошел через темную прихожую, поднялся по лестнице, проскользнул в щель приоткрытой двери комнаты. Лиззи вздрогнула.
– Хоппер! – крикнули с улицы. Бэнкс все же явился. – Выходи! Опоздаем!
– Ты не переживай, Лиззи. Все будет хорошо. Мне пора. Приду поздно.
Поцеловав сестру в щеку, Хоппер потопал к выходу. Вскоре до Лиззи донесся стук захлопнувшейся двери, и он будто вырвал ее из горестных мыслей.
– Хмырр, постой! – Она бросилась следом за братом вниз по лестнице, подхватила кое-что с вешалки, распахнула дверь и воскликнула: – Ты забыл… шарфик.
Но на улице уже никого не было.
Полли не могла уснуть. Она лежала в своей узкой кровати на шкафу, глядела в потолок, до которого могла достать рукой, и раз за разом прокручивала в голове все произошедшее за сегодняшний день.
Пока горел свет, пока по дому ходили люди, она, по сути, не оставалась наедине со своими мыслями, но стоило дому затихнуть, а свету погаснуть, как в ее голове будто бы раскрылся театральный занавес и из-за него выскочили, кувыркаясь и кривляясь, злобные уродливые шуты гадких мыслишек, тут же устроив шоу под названием «Попробуй засни!».
За стеной негромко сопела тетушка Евфалия. Странно, что она вообще могла спать – с ее-то паранойей. А может, на самом деле тетушка сейчас не спала, а вместо этого поставила на граммофоне запись собственного сопения, в то время как сама сидела в углу с ножом в руках, в любую минуту ожидая нападения?
По возвращении, помимо неприятной сцены с доктором, Полли ждал еще и очередной разговор с тетушкой. И уж та устроила племяннице форменный допрос.
– Где ты была весь день? – спросила Евфалия Трикк.
– Я просто решила прогуляться. Последовала твоему же совету, – ответила Полли. – Мы были в кафе «Вирчунс», в пассаже на этой… как ее… площади.
– «Мы» – это кто? – уточнила въедливая тетушка.
Полли тяжко вздохнула, но решила все честно рассказать.
– Я познакомилась в городе с девушкой-посыльной. Ее зовут Китти Браун.
В ответ на это тетушка бросила быстрый взгляд на книгу «Как победить злого гения. Справочник и инструкция» и испуганно пробормотала:
– Пятая глава… все как в пятой главе…
Полли раздраженно схватила книгу, быстро нашла пятую главу и прочитала:
«Один из важнейших инструментов злого гения – это связь. От простого убийцы, похитителя, шантажиста и прочих подобных личностей злого гения отличает то, что он почти никогда ничего не делает сам.
Злому гению нет нужды пробираться в дом к вашей бабушке и бить ее канделябром по голове, когда она будет беспечно мурлыкать какую-то песенку за вязанием. Для подобного у него есть свои исполнители. Зачем ему пачкать руки и подставляться, если можно подговорить кого-то подсыпать жгучий перец в вязание вашей бабушки и довести ее до непрекращающегося чихания, сердечного приступа и, как следствие, вступления завещания в силу?
Все сложные планы состоят из многочисленных процессов, которые порой происходят одновременно в совершенно разных местах. Даже злой гений не может находиться в нескольких местах сразу – это вообще никому не под силу, если не брать во внимание ворбургского паразита Вурмскадлинга. Именно поэтому у любого уважающего себя злого гения имеется конверт, полный агентов.
Наиболее же хитроумные злые гении никогда лично не встречаются даже со своими агентами и сами не отдают им приказы, чаще всего у них для этого есть специальные люди – связные. Такие связные не привлекают к себе внимания и при этом много перемещаются по городу, учитывая их род деятельности. На эту роль лучше всего подходят различные посыльные, почтальоны, курьеры, торговцы вразнос. Кто может просчитать: посыльный из рыбной лавки всего лишь доставляет двух карасей для миссис Роузвуд к обеду или же передает агенту замаскированный приказ действовать, спрятанный в рыбьих желудках? И вот уже кухарка миссис Роузвуд, милая недотепа Сьюзи, превращается в орудие: толкает маятник и толкает хозяйку из окна. А все потому, что какой-то неприметный парень в фартуке с надписью “Мистер Рыббс и К°” на велоцикле с корзинкой привез ей пакет из лавки.
Без подобных связных злым гениям пришлось бы лично прятаться за углом с биноклем, подстерегать своего агента, улучать момент, чтобы его перехватить, пока никто не видит, и передавать ему сообщение, пока никто не слышит. Сплошная морока и неоправданный риск.
Поэтому, если вы все же решили встать на опасный путь противостояния злому гению – и неважно, таинственный ли это заговорщик, оплетший своими щупальцами городской совет, или же ваша маленькая сестренка, задумавшая неладное, – относитесь с подозрением и особым вниманием к людям, которые что-то привозят и передают.
Ваш булочник, оставляющий специально для вас самый пышный багет. Молочник, которого вы знаете целых сто лет и который знает поименно всех ваших многочисленных кошек. Приветливый мальчишка, сын мистера Бьюри из бакалейной лавки, который всегда был таким вежливым и обходительным. Любой может оказаться одним из них. Остерегайтесь и будьте начеку…»