Племянница экономки то и дело бросала тревожные взгляды то на лифт, то на очереди у касс.
И тут их глаза встретились. Полли вздохнула с облегчением. Поднялась со стула.
Господин управляющий вздрогнул и словно очнулся от сна. Старшая клерк-мадам с надеждой поглядела на утомительную посетительницу.
– Ой, что-то я заболталась! – воскликнула Полли. – А я ведь совсем позабыла, что меня ждет чаепитие с тетушкой!
– Да, если вы поспешите, то еще как раз успеете, – кивнул мистер Портер, хотя ему не было сказано, к которому часу назначено вымышленное чаепитие.
Полли Трикк широко улыбнулась, протянула руку мистеру Портеру и сказала:
– Я так рада, что вы мне все разъяснили, Корнелиус. Больше я не переживаю за свой капитал. Вы заслужили свои чаевые – вычтите несколько фунтов с моего счета. А я, в свою очередь, непременно расскажу достопочтенному судье Сомму о вашем несравненном обхождении и невероятном терпении.
Мистер Портер и мисс Кэрри́ди выглядели так, будто у них только что закончилась тяжелая трудовая смена у топки котла или на угольной барже.
Попрощавшись с ними, Полли направилась к выходу. Она прошла мимо, словно и не заметив Джаспера. (Так и было задумано.)
Мистер Портер вскочил из-за стола, уступив стул своей помощнице, и торопливо двинулся к лифту. Вскоре кабинка унесла его наверх. Мисс Кэрри́ди вернулась к работе. Если это можно так назвать: она откинулась на спинку стула и, выхватив из кармана платья круглое зеркальце, принялась любоваться своим отражением, поправила прическу, подмигнула сама себе, потом скривилась и произнесла с отвращением: «Я важная мисс Трикк из Льотомна. Судья Сомм – мой личный друг. А еще у меня много-много денег, поэтому все должны меня облизывать».
Джаспер понял, что никто на него не глядит, и, покинув очередь, направился к двери.
Когда он вышел из банка, Полли выглянула из-за колонны и тут же набросилась на него с возмущением и расспросами:
– Почему так долго?! Где ты был?! Как ты оказался у касс, учитывая, что лифт не открывался?! Я думала, что ты где-то застрял, а когда они отправились в кабинет за бумагами… Я пыталась им помешать, но они меня не послушали, и я уж решила…
Джаспер прервал ее:
– Я все объясню по дороге, Полли! Нам нужно вернуться домой как можно скорее!
Он был так взбудоражен, что Полли сразу же поняла: дело действительно не терпит отлагательств. Они поспешили к аэрокебу, Джаспер назвал кебмену адрес, и экипаж взмыл в воздух…
…Аэрокеб несся над Тремпл-Толл, а Джаспер, путаясь в словах и перебегая с одного на другое, рассказывал Полли все, что с ним приключилось. При этом племянник доктора Доу как заведенный твердил, что узнал, «как они это сделали». Полли, в свою очередь, мало что поняла.
Кеб приземлился в переулке Трокар, возле дома № 7, и мальчик выскочил из него, стоило лишь колесам экипажа коснуться брусчатки.
Заплатив кебмену, Полли бросилась следом. Они влетели в дом порывом холодного северного ветра, пронеслись через прихожую и остановились в гостиной.
Натаниэль Френсис Доу сидел в своем кресле у камина. На его коленях лежала папка из банка, которую им с племянником лично вручил господин управляющий. Стоило доктору увидеть Джаспера и Полли, как его лицо тут же исказилось, но племянник не стал ждать. Он подскочил к дядюшке, схватил папку и швырнул ее в камин.
Полли замерла, пораженно зажав рот ладонью. Доктор Доу побелел от ярости.
– Что ты себе позволяешь?! Ты только что уничтожил важные сведения!
– Это яд! – закричал Джаспер. – Горемычный порошок! Это яд!
– Что за чушь ты мелешь?! – Доктор поднялся из кресла и угрожающе шагнул к племяннику. Руки его гневно сжались.
Полли боялась моргнуть. Сейчас что-то произойдет… что-то ужасное…
На крики из кухни прибежала миссис Трикк. На ее плече сидела Клара. И экономка, и пчела непонимающе уставились на доктора и его племянника.
– В банке Ригсбергов используют горемычный порошок, чтобы люди становились злобными, алчными и ненавидели всех кругом! – воскликнул Джаспер. – Он сам сказал! Мистер Портер! Это яд. Они распыляют порошок через те бронзовые рожки в вестибюле и еще посыпают им все бумаги, чтобы зараза расходилась по городу. Мы отравились горемычностью! Как ты не понимаешь?!
Но доктор Доу понимал. Злость на его лице сменилась задумчивостью. Он закрыл глаза, постоял так несколько секунд, сделал глубокий вдох, а затем, ничего не сказав, отправился в свой кабинет.
Джаспер, Полли и миссис Трикк недоуменно переглянулись.
Вскоре доктор вернулся и холодно проговорил:
– Я все еще презираю тебя и считаю несносным ребенком, но должен признать: возможность того, что я попал под воздействие какого-то средства, управляющего настроением, весьма высока. Ты привел убедительные доводы, и я ожидаю, что за ними последуют объяснения. Я кое-что принял. Если ты сказал правду, все скоро пройдет.
Джаспер с облегчением вздохнул и без сил опустился в кресло. Полли подошла и, поставив опустевший после посещения банка саквояж на журнальный столик, усмехнулась.
– Надеюсь, вы не против того, что я хожу через дом, доктор?
Доктор Доу поглядел на нее, прищурившись. Былой злости в нем, кажется, уже не было, но все-таки раздражение, которое вызывала у него Полли Трикк, никуда не исчезло. К тому, что эта особа просто несносна и невыносимо ехидна, никакой горемычный порошок отношения не имел.
– Вероятно, я должен принести свои извинения, – сказал доктор настолько нехотя, что в гостиной, кажется, даже раздался скрежет его противоборствующего нутра.
– Я так рада! – всплеснула руками миссис Трикк. – Так рада, что вас отравили!
– Неужели? – хмуро спросил доктор.
– Ну да! А то я уж испугалась, что из-за плохого поведения этот дом навсегда лишился сладкого! Ох, столько хлопот у меня сейчас образовалось! Как жаль, что варитель сломан! Зато у нас есть парочка чайников «Криспи» – протру с них пыль. Заодно сделаю тосты, открою баночку желудевого джема и начну печь коврижки. Счастье и радость вернулись под эту крышу!
Под ободряющее жужжание пчелы экономка удалилась на кухню. Пока что до счастья и радости было далековато, но гроза над домом № 7, кажется, и правда стала заканчиваться…
– Действие порошка ослабло? – спросила Полли, глядя на доктора опасливо, словно ожидая, что он в любой момент может вскочить на стол, закаркать по-вороньи и отплясать развеселый танец брум-брум-трам.
– Нет, – выдавил доктор Доу, всем своим видом сообщая, что он скорее застрелится, чем позволит себе танцевать.
– Но как… – удивилась племянница экономки. – Почему тогда вы просите прощения?
Джаспер хмыкнул из своего кресла.
– Это все логика, Полли, – пояснил он. – Дядюшка просто не может поддаться эмоциям, если они противоречат логике. Он убежден, что попал под воздействие горемычного порошка, ведь я «привел убедительные доводы», и понимает, что злится из-за яда. Дядюшка вынужден следовать этой логике, а не голосу в голове, который, наверное, прямо сейчас ему наговаривает, что ты наглая, бесцеремонная забияка, а я и вовсе какой-то маленький монстр, которого нужно запереть в чемодане и утопить в канале Брилли-Моу.
Доктор дернул щекой. Кажется, именно эти мысли его сейчас и посещали.
– Меня интересует вот что, – сказал Натаниэль Доу. – Как, скажи на милость, ты вообще узнал о горемычном порошке? И почему ты обращаешься к мисс Полли на «ты»?
– О-о, дядюшка, это слишком долгая история, и я думаю, будет лучше, если сначала действие горемычного порошка полностью пройдет, иначе, боюсь, даже логика не помешает тебе… ну… придушить меня.
– Что ты натворил, Джаспер? – угрюмо спросил доктор. Он пристально оглядел одежду и лицо племянника. – Куда и во что ты уже влез?
Джаспер уже открыл рот, чтобы ответить, но тут в дверь дома № 7 постучали.
– Мы не будем ждать, пока действие горемычного порошка сойдет на нет, – сообщил доктор и направился в прихожую. – Ты все расскажешь немедленно!
С досадой отметив, что Джаспер и эта особа мисс Полли не заперли за собой дверь на ключ, Натаниэль Доу повернул ручку, открыл дверь и замер.
Перед ним стоял Фредерик Фиш.
Тот самый Фредерик Фиш, которого они встретили в коридоре апартаментов «Доббль». Тот самый, что нес какую-то чепуху с парапета крыши, прежде чем спрыгнуть вниз. Тот самый, что ограбил «Ригсберг-банк».
– Доктор, – сказал он.
– Мистер Фиш, – в тон ему ответил доктор Доу.
– Прошу простить мне мой неурочный визит, но… – Он опустил взгляд, и доктор увидел, что его пальто все в крови и в нем зияют дыры от пуль – некоторые еще дымились.
– Сами понимаете, – сказал Фредерик Фиш и рухнул без сознания прямо на пороге дома.
Часть третья. Машина Счастья
Глава 1. О крысах и каменных часах
Темно-серый фургон крысоловов трясся по ухабистой мостовой. У Блэки скручивало внутренности, и вовсе не из-за плохой дороги, а от страха. Это была его первая вылазка.
Он как мог скрывал свой страх от сидящего рядом Смолла, но с каждым новым ярдом, который преодолевал фургон, притворяться было все труднее: из головы никак не шли различные истории о разорванных, задранных, загрызенных, сожранных… От того, что он слышал о габенских крысах, волосы на затылке вставали дыбом, а от мысли, что он встречается с такой крысой один на один, у Блэки холодела спина и начинали дрожать пальцы.
Крысолов, который боится крыс! Вот смех-то. Несмешная шутка в духе Габена.
Хуже кандидата на роль ловца этих тварей, чем Блэки, было попросту не придумать. Еще недавно он служил обычным конторским клерком, ничем не выделялся среди прочих таких же клерков, имел скромные амбиции, еще более скромный доход. Рутина рутинилась, день шел за днем, ничто не предвещало беды, но в один момент жизнь словно почувствовала, что он уж как-то подозрительно расслабился, и преподнесла ему очень неприятный подарок: он совершил то, что не следовало, из конторы его выгнали, дома он лишился, податься стало попросту некуда. Да и куда подашься, когда ты влез в дела того, с кем ни за что не стоит связываться? Где затаиться, пока все не утихнет? В какой норе схорониться?