Блэки задумался. Что-то ему не нравилась идея ехать к этой миссис Берч. Он чувствовал, что неспроста это все. Кажется, его ждет очередная проверка. Не считая крыс у старухи.
– Прибыли! – сообщил Мэпл.
Выплюнув по сторонам струи грязного дыма, фургон встал возле узкого, как книжная закладка, дома, с обеих сторон подпертого высоченными зданиями фабрик.
Смолл и Блэки выбрались из фургона, с передка спустился Мэпл, предварительно несколько раз посигналив.
Блэки огляделся. Над землей висел графитово-серый туман, с неба, будто снег, сыпались черные хлопья сажи. Стены ближайших зданий напоминали громадные афишные тумбы, поскольку были заклеены плакатами с изображением сжатого кулака и кричащими призывами: «Забастовка против Уоррена!», «Все на забастовку против Уоррена!», «Если ты не на забастовке, значит, ты – прихвостень Уоррена!»
Блэки не знал, кто такой этот Уоррен, против которого бастуют рабочие, но догадался, что это один из местных фабрикантов. Волнения в Гари были таким же обыденным делом, как и пыль над морем, как неизменное ворчание тетушек, как то, что за «сегодня» следует «завтра».
На визг клаксона из двери под вывеской «Трубы» выбрел унылого вида тип в промасленном переднике. Впрочем, его уныние тут же исчезло, раздавленное широкой довольной улыбкой, стоило ему увидеть, кто к нему пожаловал.
Смолл приподнял цилиндр:
– Денечек добрый, мистер Финли!
Означенный мистер Финли развернулся и свистнул. В тот же миг из-за двери показались трое крепко сбитых громил в куртках, какие носят здешние рабочие, и черных твидовых кепках, низко надвинутых на глаза.
– Ай-ей, парни! Крыски прибыли! Разгружай!
Один из громил двинулся к наклонному люку, примостившемуся в нескольких шагах от двери, повозился с замком и откинул створки в стороны. Двое других подошли к фургону крысоловов. Как только Смолл и Мэпл открыли дверцы в задней части фургона, изнутри тут же раздался пронзительный писк.
Мистер Финли подошел ближе и сунул нос в фургон.
– Сотня отборных хво́стунов – все, разумеется, мышедавы, – сообщил Смолл. – Как и было заказано.
– Да-да, – хозяин «Труб» удовлетворенно потер руки. – А как я узнаю среди них наших… кхм… друзей?
– У наших друзей вокруг лапы повязана белая нитка.
– Белая нитка, значит. Запомню-запомню… – Мистер Финли повернулся к своим помощникам. – Давайте, парни, поживее! Господа крысоловы торопятся!
Смолл позволительно кивнул, и громилы принялись вытаскивать огромные клетки с копошащимися в них серыми тварями.
Блэки понял, что речь идет о каких-то махинациях со ставками: хозяин «Труб» явно был организатором крысиных боев. Его люди быстро выгрузили клетки, ящики и даже шевелящиеся мешки, затем переправили все это в погреб под заведением дожидаться своего часа. А мистер Финли все продолжал стоять и выглядывать что-то в глубине фургона.
– Где же он? Где мой малыш?
Смолл и Мэпл забрались внутрь и подкатили по вмонтированным в пол фургона рельсам здоровенную клетку на колесах, на которую для большей надежности была натянута железная сетка. Внутри, одурманенная газом, сидела крыса размером с волкодава. Если бы ей вздумалось встать на задние лапы, она определенно оказалась бы вровень со Смоллом в его цилиндре. Под серой шкурой бугрились сильные мышцы, длинная пасть могла обхватить за пояс ребенка и перекусить его напополам. Черные глаза крысы переползали с одного человека на другого; она тяжело дышала, хрипела и царапала когтями основание клетки, но агрессии не выказывала.
Мэпл и Смолл откинули на землю выдвижные сегменты рельсов. После чего, схватившись за крепкие кованые ручки по обе стороны клетки, осторожно спустили ее.
Мистер Финли не мог налюбоваться новой крысой.
– Он прекрасен! – восклицал хозяин «Труб». – Великолепен! Как вы его поймали?
– Секретов ремесла не выдаем, – пробурчал Мэпл, задвигая рельсы внутрь фургона. Заперев дверцы, он взобрался на передок и схватился за рычаги, всем своим видом намекая, что хочет убраться отсюда как можно скорее.
– Мистер Финли, наш…
– Да-да! – Хозяин «Труб» вытащил из-под фартука пухлый сверток. – Мое почтение вашему боссу.
Смолл безэмоционально улыбнулся и, спрятав оплату в карман пальто, кивнул Блэки:
– Пора отчаливать.
Когда они снова заняли свои места, он велел:
– Двигай на Каштановую, к миссис Берч!
Мэпл раздраженно ответил: «И сам знаю», толкнул рычаг, и фургон тронулся в путь.
Несчастье. Дурь. И ничего хорошего.
Так можно было охарактеризовать вид, который открывался из окна с левой стороны кеба. Клубящиеся тучи окутали район Гарь, в них чернели монструозные фабрики, небо подпирали огромные трубы – десятки, сотни труб. Железной проволокой меж ними проходили рельсовые линии пародрезин и грузовых локофургонов.
Кеб полз на запад по Флюгерной улице – от Мосто́вой балки, считавшейся границей между Тремпл-Толл и Гарью, ее отделял целый квартал, но зловоние добиралось даже сюда.
По сторонам улицы высились здания меблированных комнат – бурые кирпичные дома с множеством мелких окон. То и дело какое-нибудь окно распахивалось и чьи-то руки вытряхивали на улицу золу. Судя по тому, что к домам привалились большие черные кучи, фургоны мусорщиков сюда никогда не приезжали. Сюда вообще, надо сказать, мало что приезжало.
Из городского общественного транспорта по Флюгерной курсировал разве что самодельный трехэтажный омнибус братьев Виклз, не столько развозивший пассажиров, сколько доставлявший местных в паб «Вертляк». И как раз сейчас этот трехэтажный монстр с дюжиной глаз-фар скрежетал сквозь смог навстречу кебу.
Поравнявшись с ним, мистер Виклз за рычагами омнибуса приветственно прогудел в клаксон: пусть это трущоба, но о манерах помнят даже здесь. Вскоре скрежет затих, свет фонарей исчез во мгле и кеб снова остался на улице один.
– Ты думаешь, ей можно доверять? – спросил доктор Доу, с мрачной задумчивостью разглядывая тучи Гари.
– Полли хорошая, – ответил Джаспер. – Она мне помогла.
– Помогла совершить неблаговидный поступок и проникнуть в чужой кабинет. Сомнительная заслуга.
– Ты совсем не разбираешься в людях!
– В… людях?
– В хороших людях, – уточнил Джаспер. – Не можешь отличить их от плохих. А еще ты совсем не разбираешься в женщинах.
Доктор перевел на племянника преисполненный сомнения взгляд. После чего мысленно согласился с его словами и снова отвернулся к окну.
– Я не разбираюсь в женщинах, верно, – сказал он. – И отношусь к ним с закономерным подозрением.
– «Закономерное подозрение»… – проворчал Джаспер. – Так ты называешь свое отношение ко всем людям. Но среди них попадаются и хорошие! Которые заслуживают доверия!
– Как мисс Полли Уиннифред Трикк?
– Да. Или как доктор Горрин, или как мистер Киттон.
– Мистер Киттон, гм… Прости меня, но человек, окруживший себя головорезами и прячущийся в потемках, не вызывает у меня ничего иного, кроме как… закономерного подозрения.
– Он тебе просто не нравится.
– Не «просто». Он мне крайне не нравится. И однажды мистер Киттон поступит с тобой так, что и тебе он перестанет нравиться. Я всего лишь не хочу, чтобы для тебя это стало неожиданностью.
Повисла тишина.
Джаспер ее нарушил:
– Я рад, что ты мне поверил и мы наконец занялись тайной Фиша.
– Мы занялись тайной мистера Фиша, поскольку обстоятельства сложились таким образом, что игнорировать ее стало невозможно.
– Из-за того что Фиш лежит у тебя в кабинете?
– Не только. – Натаниэль Доу выглядел и говорил так, будто бы отвечал не племяннику, а вел беседу со своим внутренним голосом. – Мне тут вспомнилась старая история про грабителя, у которого порвался мешок с награбленным, и сыщик отыскал его, пройдя по следу из высыпавшихся монет. Вот и мы так же: идем по следу из монет, подбираем каждую в грязи, двигаемся дальше.
– Я не понимаю.
Доктор Доу покачал головой и сменил тему:
– Почему мистер Фиш пришел именно к нам?
– Потому что в нем застряли целых три пули, а ты доктор, – сказал Джаспер.
Натаниэль Доу поморщился – он не любил подчеркивание очевидностей.
– Отчего мистер Фиш решил, что мы не сдадим его полиции? – уточнил он. – Или Ригсбергам? Что мешало мне отправить письмо мистеру Портеру в тот же миг, как грабитель банка свалился без сознания на моем пороге?
– Может, то, что Портер и сам злодейский злодей?
– Предположительно, – напомнил доктор. – До сих пор он ничего злодейского не сделал.
– А горемычный порошок?!
Доктор Доу пожал плечами.
– Полагаю, мистер Портер всего лишь исполняет возложенные на него начальством обязанности. Ты ведь не станешь винить бюрократов из Паровозного ведомства за тысячи служебных проволочек? Или приказчиков в рыбных лавках за то, что они на самое видное место выкладывают свежую, только выловленную рыбу, а покупателю заворачивают рыбу второй, а порой даже третьей свежести…
Джаспер был поражен.
– Ты что, оправдываешь этих банковских злыдней? Они заставляют людей быть плохими!
– Это просто деловой подход, – сказал доктор. – Да, премерзкий, но это Габен. Неужели ты полагаешь, что, если не будет этого горемычного порошка, бедолаги прекратят становиться в очереди к кассам за ссудой? Или люди станут добрее? Меньше злодеев будет бродить по улицам? Ничего не изменится, Джаспер. Я знаю множество людей, которым не требуется никакой горемычный порошок, чтобы быть подонками и мерзавцами. Ты помнишь миссис Уитби, которая приходила ко мне со сломанными пальцами? Ее муж не испытывал воздействия банковского яда, но это не мешало ему забавы ради защемлять бедняжке пальцы дверью. Мне пришлось ампутировать ей кисти, Джаспер.
– Я помню, – глухо проговорил мальчик.
– До недавнего времени я тоже не посещал банк на Неми-Дре, и мной никто не манипулировал, когда я пригласил мистера Уитби в свой кабинет и под предлогом лечения простого насморка провел над н