– Что здесь творится, в этом дурдоме?! – возопил глава архива. – Я буду требовать у господина начальника кладбища, чтобы Дранкарда наконец лишили должности смотрителя, а на его место поставили порядочного, исполнительного служащего! И этот служащий проследит, чтобы к нам больше не вламывались различные шушерники. Потому что работа смотрителя – смотреть, а не валяться пьяным в зарослях плюща в обнимку со своим гадким псом!
– Сэ-э-эр, – протянул клерк, который привел доктора и его племянника наверх. – К вам посетители.
– Что? Какие еще посетители, мистер Бэдли? И почему ко мне?
– Добрый день, сэр, – сказал доктор. – Мы к вам по очень важному делу. Мое имя Натаниэль Доу. Это мой племянник Джаспер. Прошу. – Он протянул бумагу от господина комиссара.
Глава архива недоверчиво взял предписание и дотошно изучил его: проверил печати на подлинность, даже сравнил подпись господина комиссара с примером в имеющемся у него Реестре подписей официальных персон.
Доктор Доу и Джаспер терпеливо ждали.
– Слушаю вас, – наконец сказал старший кладбищенский клерк, вернув бумагу. – Чем именно я могу быть вам полезен?
– Нас интересует дело некоего Реймонда Рида, направленное к вам из «Ригсберг-банка».
– Гм.
Мистер Грилли выдвинул продолговатый ящик конторки – в него была вмонтирована толстая книга. Церемонно надев на руки перчатки, он принялся перелистывать страницы, ориентируясь по черным и багровым ленточным закладкам.
– Банк-банк… сюда приходит много дел от них. Рид… Реймонд Рид… Было бы проще, если бы вы указали номер дела.
– Боюсь, мы не обладаем подобной информацией.
– Что ж, тогда придется действовать, так сказать, лампово-подвальным методом. Мистер Бэдли!
– Да, сэр, – отозвался клерк.
– Отыщите в архив-комнате дело Реймонда Рида. Вероятнее всего, оно находится в секции «Р». Но может быть и в «РР» или в «БК» (банковские дела). Исполняйте!
Мистер Бэдли отправился на поиски, предварительно взяв с собой керосиновую лампу. Глава архива меж тем пристально осматривал доктора и его юного спутника. Его глазищи за очками так и шныряли, изучая их лица и костюмы.
– Скажу вам, нас нечасто радуют своим визитом посетители из… – Мистер Грилли запнулся. Казалось, он собирался сказать: «Из числа живых». – Здесь бумаги хоронят так же, как и людей снаружи, и за последние лет пять у нас не было ни одного запроса. Это довольно необычная практика.
– Это довольно необычное дело, – заметил доктор. – Простите мое любопытство, но вы говорили, что к вам кто-то забрался. Мне так показалось.
– Безумные! Безумные люди! – вскинул брови мистер Грилли. – Это не город, а просто приют умалишенных. Ну скажите на милость, кому в здравом уме может понадобиться проникать в кладбищенский архив?!
Доктор Доу промолчал, и мистер Грилли, вероятно все-таки ожидавший ответа на свой вопрос, тяжко вздохнул и продолжил:
– Ну ладно бы воры… Это я еще мог бы понять, хотя что здесь можно украсть. Но поджигатель! Что за времена!
– Простите, вы сказали «поджигатель»?
– Думаете, я мог бы оговориться? Две ночи назад этот тип проник сюда через заднюю дверь и пробрался в архив-комнату под лестницей. В конторе был мистер Бэдли – доделывал отчеты. Он застал мерзавца, когда тот обливал топливом из жестяной банки стеллажи с бумагами. Разумеется, негодяй не мог знать, что здесь кто-то есть, и к тому же он явно не рассчитывал на недружелюбный прием. Мистер Бэдли спугнул его – мы частенько уходим отсюда уже затемно, и у нас есть пара револьверов на случай встречи с похитителями тел, которые порой захаживают на кладбище. Мистер Бэдли промахнулся, и мерзавец сбежал.
– Разумеется, вы не стали обращаться в Дом-с-синей-крышей…
– Разумеется! Я сообщил господину начальнику кладбища, и он пообещал во всем разобраться.
– Говорите, это случилось две ночи назад? А до этого к вам проникали поджигатели?
– Никогда такого непотребства прежде не было!
Доктор Доу выразительно поглядел на племянника. Тот поморщился и опустил голову. Весь его вид выражал: «Да-да, не стоило говорить этому Портеру про Реймонда Рида».
– Хотя, – добавил глава архива, – две недели назад, тогда еще был туманный шквал, к нам забралась какая-то крыса. Прогрызла дыру в решетке стока, можете поверить? Мы вызвали крысоловов, но они сообщили, что никаких следов крыс не обнаружено и что крысы решетки не грызут. Представляете?! Кажется, в Братстве крысоловов остались одни бездари…
Джаспер хотел что-то вставить, но доктор Доу многозначительно покачал головой и спросил:
– Вы полагаете, мистер Грилли, что между этой… гм… крысой и поджигателем есть какая-то связь?
– Они оба проникли в мой архив! Возмутительно! Другой связи, разумеется, нет: крыса есть крыса, а крысы не поджигают бумаги…
Отправленный на поиски клерк вернулся.
– Что-то вы быстро, мистер Бэдли, – проворчал глава архива. Кажется, он уже настроился как следует пожаловаться посетителям обо всем наболевшем и был недоволен из-за того, что его прервали. – Вы нашли то, что требовалось?
– Нашел, сэр. Копаться особо не пришлось. Искомая папка стояла практически на виду.
– Так давайте ее сюда! Чего же вы ждете? Пока я совсем состарюсь?
Клерк положил папку на конторку начальника и молчаливо отправился к своему столу.
Мистер Грилли пробурчал себе под нос что-то о работниках, которые медлительны и неисполнительны, как его покойная супруга, которая, видимо, считает, что смерть – это оправдание, чтобы не готовить завтрак, и открыл папку. Его брови сползлись к переносице.
– Странно-странно…
– Что вам кажется странным? – спросил доктор, а Джаспер и вовсе вытянул шею, пытаясь заглянуть в папку.
– Здесь нет обычных бумаг. Никаких заполненных форм, свидетельств и прочей положенной документации. Здесь какие-то… какие-то фотокарточки.
– Вы позволите?
Глава архива протянул доктору фотокарточки. Джаспер даже нахмурился, пытаясь понять, что на них изображено, – увиденное предстало для него в виде каких-то странных бессвязных картинок.
Доктор Доу, в свою очередь, сразу же понял, на что смотрит. В папке Реймонда Рида было всего четыре старые фотокарточки, но в них читалась целая жизнь: годы, взаимоотношения, характеры, мечты и горечь.
На первой карточке, навсегда выхваченные из времени, стояли два человека – замерли по обе стороны от какого-то большого причудливого механизма. За их спинами проглядывал вход то ли в лавку, то ли в мастерскую – на вывеске значилось: «ДАЛОКОШШШ». Один мистер, с взлохмаченными волосами, указывал на нее рукой, а другой, с волосами прилизанными, демонстрировал объективу камеры механизм.
Эти люди выглядели счастливыми. Мистер с взлохмаченными волосами смеялся и был готов пуститься в пляс. Обладатель прилизанных волос казался более спокойным – позволил себе лишь улыбку…
Доктора Доу посетило смутное ощущение, что это вовсе не Габен. Что-то непривычное было в окнах здания на заднем плане и в его трубах. Странности добавлял кот в цилиндре и с моноклем, сидящий на тротуаре в уголке снимка, – он выглядел так, словно вот-вот раскроет пасть и выдаст нечто глубокомысленное…
От второй фотокарточки веяло тоской. Возле причудливого механизма в полном одиночестве застыл Прилизанный с предыдущего фото. Явно прошло много времени: морщины на его лице углубились, отяжелели мешки под глазами. Оставалось лишь гадать, куда делся Взлохмаченный…
Тут уже совершенно точно был изображен Габен – характерные очертания сигнальных труб полицейской тумбы, прислонившейся к стене, ни с чем не спутаешь. К тому же здание, возле которого стоял Прилизанный, выглядело как обычный дом в Тремпл-Толл: множество дверей лавчонок, полуподвальные мастерские и пабы, в окошках которых на уровне тротуара виднеются головы в шляпах, да вывески, расположившиеся тесно, словно вырезанные из газеты слова, составленные в требование о выкупе похитителем.
Сфотографирован Прилизанный был у двери под вывеской «Рид и Конфетт. Кондитерская». Его улыбка казалась натянутой, будто закрепленной булавками, чтобы не съезжала, пустые глаза ничего не выражали…
Третья фотокарточка. Все та же кондитерская. Кадр чуть отдален, и видно, что не только заведение, но и здание в целом испытывает не лучшие времена – многие окна заколочены, светится лишь окошко в двери кондитерской, у трубы водостока сидит нищий. На фото никого, кроме нищего, нет…
Четвертая фотокарточка выглядела, что неудивительно, самой свежей. На ней у кондитерской «Рид и Конфетт» собралась толпа. Уже буквально все окна здания были заколочены. Присутствовала пресса. Возле двери стояли двое: Прилизанный с прошлых фотокарточек, постаревший еще сильнее, уже седой и согбенный, и второй – низкорослый толстяк в дорогом костюме и высоком цилиндре, с сигарой в зубах. Эти двое пожимали руки. Толстяк демонстрировал самодовольный полумесяц улыбки объективу камеры. Прилизанный выглядел несчастным…
Вот и все, что было на этих фотокарточках. Подробнее рассмотреть не удавалось, к тому же доктора отвлекали сопение Джаспера и его макушка, лезущая вперед, а также размеренное, но нервирующее постукивание пальцев мистера Грилли по столешнице конторки.
Джаспер шепотом посоветовал:
– Переверни, может, они подписаны… прямо как те, из экспедиции…
Натаниэль Доу перевернул фотокарточки. Три из них оказались чистыми, но вот на обороте четвертой, той, где Важный Толстяк и Прилизанный пожимали руки, стояла подпись:
«Ваш Ф. Ф. Фиш, с любовью и наидобрейшими пожеланиями».
– Ой-ой-ой, что творится-то, что творится… – взволнованно проговорил Джаспер.
Доктор поглядел на мистера Грилли:
– Мы возьмем их, вы не против?
– Я никак не могу быть против, учитывая наличествующее у вас предписание.
– Разумеется. А можем мы узнать, где мистер Рид похоронен?
Глава архива развернулся на стуле, дернул рычаг под сиденьем и на скрипучем механизме поднялся к верхним полкам шкафа.