Миссис Берч поднялась и пошаркала к ящичку с лекарствами. Господа крысоловы меж тем сидели на диване без движения с пустыми холодными чашками в руках, и даже Уэсли в железном коробе притих.
– Ну и история, – негромко сказал Смолл. – Будет что парням рассказать за ужином.
– Ты веришь во все это? – спросил Блэки, косясь на кряхтящую миссис Берч.
Смолл задумчиво пригладил свою черную бороду.
– Мне кажется, тут много странного. Вероятно, эти Мортоны – самые невезучие похитители детей из всех.
– Почему это?
– Они решили скрыться на самой болтливой, любопытной и лезущей-в-чужие-дела улице во всем городе.
– Это точно.
– Однако нельзя не признать, что многое из истории миссис Берч звучит вполне правдоподобно. Уж я кое-что знаю о похищении детей и могу понять этих Мортонов: здесь не худшее место, чтобы скрыться. Людный привокзальный район, не самый его центр, а будто бы воротник этого центра. Одинаковые двери, одинаковые дома, безразличные полицейские. Кто же мог знать, что здесь квартирует своя шпионская сеть любопытных сплетников? Впрочем, мне интересен конец истории.
– Ты сказал, что кое-что знаешь о похищении детей…
– Не стоит, – оборвал его Смолл.
Миссис Берч вернулась посвежевшая, но с судорожно дергающимся левым глазом – ох уж эти габенские побочные эффекты у лекарств…
– Так как же так вышло, миссис Берч, что Мортона этого закопали? – спросил Смолл.
– О, это самое странное и таинственное во всей истории, – сказала старушка. – Никто так и не знает точно, что произошло. То ли с ума сошел мистер Мортон, то ли его совесть заела, то ли еще что… ну, и он решил наложить на себя руки. Отправился в парк и застрелился. Странное это было дело, вероятно даже для полиции, потому как коронер долго не отдавал миссис Мортон тело мужа. А мистер Брюнвик из дома № 6 сказал: «Это потому, что не застрелился он, а убили его». Может, связано это как-то с ребенком, а может, и нет. Тихоня мистер Мортон мог связаться не с теми людьми, мог задолжать кому-то или кого-то оскорбить. Неясно, в общем. И вот сегодня были похороны, но миссис Мортон недолго будет горевать, скажу я вам. И знаете почему?
– Почему? – хмуро спросил Блэки – ему вся эта история очень не нравилась.
– Последнее время к ней захаживал доктор. Такой мрачный тип в черном цилиндре. Можете поверить, господа?
– Габен. Рутина, – лаконично прокомментировал Смолл. – Согласен, Блэки?
– Да, рутина, – кивнул напарник и глянул на настенные часы. – Нам уже пора, Смолл?
Миссис Берч между тем распалилась и просто так отпускать крысоловов не собиралась.
– Вообще я уже давно говорила, что от Мортонов этих жди беды. Еще как только они здесь появились. Когда я расскажу вам все, вы поймете, почему тут многие думают, что они похитили этого Калеба. С чего начать?.. Кхм… – Старушка набрала в легкие побольше воздуха и заговорила драматичным проникновенным голосом: – Это произошло одной темной ночью во время жуткой грозы. На нашу улочку прибыл экипаж. Черный экипаж с погашенными фонарями и человеком в черном за рычагами…
В дверь загрохотали.
Миссис Берч от неожиданности содрогнулась и едва не выронила чашку. Коврижку ей удержать не удалось – выпечка упала на ковер и раскрошилась.
С улицы донеслись крики Мэпла:
– Смолл! Сюда! Скорее!
Смолл и Блэки вскочили на ноги и бросились к двери.
Мэпл стоял на крыльце. При этом вид его изменился с того момента, когда Блэки видел его через окно: он надел прямо поверх пальто ременную разгрузку, на которой висело множество остро заточенных ножей, на поясе были закреплены два ловчих пистолета, на руки крысолов надел механические перчатки.
– Сколько? – только и спросил Смолл – конечно же, он сразу все понял.
– С сигнальной тумбы на Неми-Дре дали три гудка!
Смолл действовал решительно. Повернувшись к испуганно выглядывавшей из гостиной миссис Берч, он сказал:
– Мэм, вынуждены вас оставить. Нас вызывают. Хорошего дня. Благодарю за чай и коврижки.
После чего, даже не озаботившись получить плату за пойманную крысу, забрался в фургон. Блэки, ничего не понимая, поспешил за ним. Мэпл между тем уже вскарабкался на передок.
Как только дверца за младшим крысоловом захлопнулась, здоровяк толкнул рычаг и фургон сорвался с места.
– Что за три гудка? – спросил Блэки. Все произошло столь внезапно, что он чувствовал себя совершенно потерянным: всего минуту назад они сидели на диване у болтливой старушки, а вот уже куда-то мчатся.
– Три гудка – это особый сигнал, – ответил Смолл. – Он значит, что наши кордоны в канализациях прорваны и началось нашествие крыс. Объявлен общий сбор. К сожалению, Блэки, твое обучение закончилось преждевременно. Не отходи от меня ни на шаг и исполняй все, что я прикажу, ты понял?..
Ответ Блэки потонул в раздавшемся звоне механического колокола, который запустил Мэпл.
Фургон несся по улицам. Пару раз он задел бортом прочие экипажи, а в какой-то момент и вовсе срезал поворот прямо через тротуар под крики разбегающихся в стороны прохожих. Колесо стукнулось о ржавый гидрант, Блэки подпрыгнул на своем месте, но даже этого не заметил.
– Я вижу, ты сейчас думаешь не о том, о чем нужно, – сказал Смолл, пристально на него глядя.
– Меня все не отпускает история миссис Берч об этом мальчике и об этих людях…
Смолл грозно нахмурил брови.
– Забудь об этом. Сейчас не до того…
– Я прошел проверку?
– Нет. Ты забыл включить «Ухо-труб».
– Я о другой проверке.
– Ты о чем?
Блэки не ответил. Было ясно, что Смолл и сам не знает, зачем на самом деле они приезжали к миссис Берч. Это знал лишь босс… лишь босс и человек, который и привел Блэки к крысоловам.
– Нас ждет опасная работенка, Блэки, – сказал Смолл, зловеще улыбаясь. – Хорошо, что ты не боишься крыс.
Блэки отвернулся, чтобы не порезаться об эту улыбку.
– Да. Хорошо, что я не боюсь крыс.
Пальцы в черных перчатках сжали резиновую грушу, и облачко духов с шипением вырвалось из носика флакона. Парфюм «Хоронн» пах гвоздикой, миндалем и удачным днем, но все равно он не мог перекрыть стоявшую в конторе свалки «Лом Кирби» вонь машинного масла, дрянной химрастопки и дешевого светильного газа.
Мистер Портер морщился, но стойко терпел, лишь время от времени осеняя себя и пару квадратных футов вокруг парфюмом.
В крошечной свалочной конторе тускло горели два газовых рожка – дрожащий коричневый свет падал на пару захламленных столов, ящики с бумагами (шкаф здесь отсутствовал), на покрытые пятнами обои и на пол, дыры в котором заделали металлическими заплатками. Это было одно из мест, которые господин управляющий «Ригсберг-банка» презрительно именовал крысиными норами. В обычное время он старательно избегал крысиных нор, а в те редкие моменты, когда все же вынужденно в них оказывался, старался ни к чему не прикасаться и пореже вдыхать пропитанный бедностью и неудачничеством воздух. Сейчас, впрочем, он уже вдоволь надышался подобными ароматами, учитывая, сколько времени здесь находился.
Опираясь на трость, мистер Портер стоял у окна и наблюдал за работами внизу.
Был поздний вечер, уже стемнело, но на металлической свалке кипела жизнь. Тучи ржавой пыли поднимались до третьего этажа и наползали на узкий дом, в котором располагалась контора, словно бесформенное чудовище, все шире и шире раскрывающее пасть, чтобы проглотить хлипкое строение и всех, кто в нем находится.
По свалке, высвечивая и выискивая, ползали лучи установленных на карнизе под конторой прожекторов. Помимо них, пыльные тучи прореза́л свет круглых фар рыщущих среди куч лома махин.
Громыхая тяжеленными ножищами, внизу бродили громадные шагатели, которые выглядели так, словно вот-вот развалятся: склепаны они, вероятно, были из хлама, что прежде здесь же и валялся. Управлявшие ими машинисты в кожаных шлемах с большими защитными очками толкали рычаги и жали на педали. Махины работали без продыху уже много часов, их котлы пыхтели, из спаренных труб валил густой черный дым, но поиски не останавливались.
И все это было бессмысленно…
Шагатели уже почти неделю перебирают металлический лом – ищут, но так и не находят. С каждой перерытой ржавой кучей господин управляющий банка испытывал все бо́льшую ярость. С каждой отброшенной железякой, которая оказывалась не Машиной, червь разочарования глубоко внутри мистера Портера отгрызал новый кусочек.
И ничего бы этого не было, если бы однажды, около пятнадцати лет назад, он не выбросил бесполезную, как ему тогда казалось, Машину на эту свалку. Мистер Портер корил себя за опрометчивость, и то, что он не мог знать, чем все обернется в итоге, слабо утешало. Между тем недобрые предчувствия в его душе все крепли.
«Ее здесь нет!»
«Она куда-то делась!»
«Кто-то ее забрал!»
Эти мысли сменяли одна другую, и каждая оставляла мерзкий привкус, словно разжевываешь гнилую резину.
– Мистер Кирби, вы понимаете, что произойдет, если все продолжится в том же ключе? – не поворачивая головы, негромко произнес мистер Портер.
– Сэр, наши рабочие ищут…
– А вы, мистер Кирби, также считаете, что прилагаете достаточно усилий для поисков? – перебил господин управляющий банка.
– Сэр, мы можем только ждать, – ответил другой мистер Кирби. – Сейчас мы никак не можем ускорить процесс, но… кажется, ее здесь просто нет.
Братья Кирби, низенькие хлыщеватые дельцы в бурых клетчатых костюмах (которые носили намеренно, чтобы не было видно ржавчины), обильно потели и постоянно вытирали одинаковые лица. Близнецам пришлось сменить уже, наверное, дюжину платков, но страх выжимал обоих господ-свалочников, словно пару промокших панталон.
Мистеру Портеру нравилось их мучить – держать этих мелких, ничтожных людей за горло, при этом даже не поднимая рук и не прикасаясь к их мерзким дряблым шейкам. Они думали, что все закончится для них хорошо. Наивные болваны…
– Для вас же будет хуже, господа, если моя Машина не найдется.