Уже у часовщика мистер Шваль был искренне убежден, что он находится там, где должен, и что поболее других заслуживает обходительного обращения. И вел себя соответственно – так, словно счет карты принадлежал лично ему.
С нескрываемым наслаждением он подлавливал и отмечал момент, когда подозрение в глазах приказчиков и владельцев лавок и салонов, вызванное тем, что он выглядит не так, как выглядят их обычные клиенты, сменялось на почтительность. Словно неким рубильником, карточка с вороном, который держал в клюве золотую монету, переключала их настроение.
Вскоре мистера Шваль стало не узнать. Перевоплощение завершилось за час до указанного в письме срока. Из ничтожного человечишки, ошивающегося на изнанке города, никчемного мистера Швали, он превратился в хорошо одетого утонченного джентльмена, мистера Корнелиуса Ф. Портера. Все внутри у него дрожало и саднило – он и сам не замечал, что отчасти в эти мгновения походил на мистера Счастливчика.
Увидев вдруг свое вдохновленное лицо в отражении одной из витрин, мистер Шваль перепугался не на шутку: он едва не стал тем, на кого прежде охотился, тем, кто привлекает излишнее внимание! Мистер Шваль напомнил себе, как заканчивают счастливые господа на этих улочках, и разозлился. Новые возможности и ожидание будущего, да и сами перемены, с ним произошедшие, настолько вскружили ему голову, что он был в каком-то шаге от провала. Нет! Ему срочно следовало взять себя в руки. Он должен быть умнее, хитрее, проворнее и главное – осторожнее. «Не пересчитывай денежки в бумажнике дохляка до того, как дохляк стал дохляком, – говорил Рэт. – Не радуйся раньше времени».
Пока что он не попался, но это могло измениться в любую секунду. Ставки были слишком высоки – это вам не подстерегать пьяных гуляк в темных подворотнях.
И все же в какой-то момент удача повернулась к своему любимчику спиной. Неожиданное препятствие заключалось в последнем пункте списка Ригсбергов: «21. Леденец на палочке “Сливвинс”. Принести с собой».
Наличие этого пункта у мистера Портера удивления не вызвало: как и все в городе, он знал, что господин Ригсберг – закоренелый сладкоежка. Беда была в том, что он недооценил сам этот пункт.
Оказалось, что «Сливвинс» продается далеко не в каждой кондитерской: где-то этих конфет вообще не было, где-то они закончились. С каждым новым отказом, с каждой уходящей минутой, когда он задирал голову, выискивая часы на столбах, еще не привыкнув к тому, что новенькие часы покоятся в кармашке его собственной жилетки, ярость в нем все копилась…
В итоге он нашел место, где «Сливвинс» точно должен был быть. На пестрой витрине кондитерской «Лоллипоп Лилли» висел плакат: «Леденец на палочке со сливовым вкусом и запахом “Сливвинс” – просто мечта лизуна!» Также там был изображен сам предмет поисков бывшего мистера Швали: бордовый кругляш с белой спиралью на тонкой длинной ножке.
– Простите, все «Сливвинсы» закончились. Только что! – сказал толстый кондитер. – Дама с девочкой перед вами купили последний. Следующий!
Одна конфета! Одна жалкая конфета отделяла его от будущего, которое он уже так красиво себе нарисовал. Нет! Он не лишится своего счастья в тот момент, когда уже практически схватил его пальцами! И мистер Шваль пошел на риск. Он догнал опередивших его покупателей и, угрожая им ножом, забрал леденец. Убедившись в том, что девочка еще не успела его лизнуть, мистер Шваль бросился бежать…
Тот безумный день в итоге привел к тому, что мистер Корнелиус Ф. Портер получил должность личного ассистента господина Ригсберга. В тот день мистер Шваль был навсегда заперт в чемодан.
И с этого момента начался его путь, его восхождение из личного ассистента-тени до управляющего большим банком в Тремпл-Толл. Из человека, который жил в грязной конуре, до владельца особняка в Сонн на улице Кленов. Из того, кто ходил в стоптанных башмаках с полуоторванными подошвами (часто с дохляков обувь не удавалось снять), до того, кому вообще ходить особо не нужно, поскольку у него есть личный «Трудс» и банковский аэрокеб, который он давно считает своей собственностью. Из человека, которого прочие замечали лишь в тот момент, когда нож впивался в их брюхо, до того, кто может позволить себе скучать вечерами в джентльменском клубе «Райтмор».
Множество отвратительных вещей сделал за эти годы мистер Портер, но ни об одной он не жалел, кроме поспешного и недальновидного избавления от Машины. Многих людей не стало, потому что они топтались на его личной карьерной лестнице, мешая ему подняться, – одни просто замедляли его, другие пытались столкнуть вниз.
Разве мог мистер Шваль когда-то подумать, какой станет его жизнь? В тот день, который ее изменил, он убил трех человек. Он действовал неосмотрительно, он был подвержен ярости и эмоциям, чувствам, что наполняли его, словно горячий пар. Годы прошли, и он научился обуздывать эти чувства, выжидать, планировать. Он научился хладнокровию, и, что намного важнее, он научился заметать следы…
…Стук в окошко экипажа вырвал мистера Портера из воспоминаний. Господин управляющий банка вздрогнул и вернулся в настоящее.
У дверцы стоял мистер Крисп. Мистер Портер предпочитал работать с Криспом даже больше, чем с мистером Ратцем. К Ратцу он относился с подозрением. В главе отдела по особо важным делам господин управляющий ощущал то, чего никак не мог понять: что-то зловещее, тщательно припрятанное под футляром-пальто и канцелярской манерностью. Крисп, в свою очередь, был простым и понятным – как пресс-папье.
– Докладывайте! – велел мистер Портер.
– Сэр, интересующее нас лицо находится по указанному часовщиком адресу. Это подтверждено. Дом у канала. В квартире он один.
– Что удалось выяснить?
– Практически ничего, сэр. Никто в доме не знает этого Рипли. Если позволите, я бы предложил вернуться позже, чтобы у нас было больше времени выяснить все до мельчайших подробностей и подготовиться.
– Нет. Время не терпит. Мы отправимся прямо сейчас.
Агент кивнул и открыл дверцу для господина управляющего. Когда мистер Портер, подхватив трость, вышел из экипажа, мистер Крисп двинулся вперед, указывая дорогу.
Было холодно. Ветер носил из стороны в сторону опавшие листья. Где-то неподалеку скулила собака, скрипели флюгеры. Людей на улице не наблюдалось.
Дом по адресу Пыльный спуск, № 17, возле которого дожидались прочие агенты, оказался высоким ветхим строением с облупившейся штукатуркой и был весь увит ржавыми трубами. Свет нигде не горел, дым из дымоходов не шел. Казалось, здание заброшено, но то и дело в окнах появлялись какие-то тени.
Даже обычно хладнокровному мистеру Портеру стало не по себе. Он ощутил какую-то странную зябкость – словно сам превратился в этот дом, стоящий у продуваемого ветрами канала, – застыл и врос в землю, глядя на тонущий в тумане вдали Фли…
– Вперед, господа, – велел мистер Портер, стряхнув оцепенение, и служащие банка вошли в подъезд.
Предчувствие того, что все идет куда-то не туда, было придушено нетерпением. Машина… осталось немного… она там. Ее от него отделяет всего лишь один человек, всего лишь одна жизнь, которой вскоре суждено оборваться.
Поднимаясь по темной лестнице, господин управляющий даже не предполагал, что жизней, прежде чем он заполучит Машину, оборвется больше, чем одна…
Мансарда располагалась на пятом этаже. Как и во всем доме, свет в коридоре, куда выходили три двери, не горел. Из какой-то квартиры звучал размеренный повторяющийся скрип, как будто кто-то сонно раскачивался в кресле-качалке. Больше не раздавалось ни звука.
Темно-зеленая дверь с ржавой ручкой и без номера была последней преградой между мистером Портером и Машиной. Он до боли в костяшках сжал трость и кивнул своим людям.
Умело взломав замок, двое агентов толкнули дверь и вошли в квартиру. Оказавшись внутри, они тут же встали по обе стороны от прохода. Следом порог перешагнули еще двое агентов банка, и только после них, постукивая тростью при ходьбе, вошел сам мистер Портер.
Это место было холодным и темным. А еще оно было пустым: никакой мебели, никаких признаков, что здесь живут. Тут и там высились деревянные колонны, поддерживающие стропила крыши, а всю дальнюю от входа стену занимало собой огромное полукруглое окно. Стекло в некоторых местах было разбито, и через проломы задувал холодный ветер с Брилли-Моу; расходящиеся веером ребра переплета отбрасывали на дощатый пол тонкие тени, образуя нечто вроде клетки. В самом центре этой «клетки» замер высокий человек, облаченный в длинное мундирного типа пальто и цилиндр.
Сложив руки за спиной, он стоял спиной ко входу, глядел на канал и с виду никак не отреагировал на проникновение в его «апартаменты».
Мистер Портер быстро оглядел мансарду и, убедившись, что Машины здесь нет, кивнул своим людям. Все четверо единым движением подняли револьверы.
– Вы, видимо, мистер Рипли, – сказал господин управляющий банка.
Незнакомец и сейчас не обернулся. Зато ответил ровным, механическим голосом:
– О, мистер Портер с площади Неми-Дре. Я уже успел заржаветь здесь – пока вас дождешься…
Мистер Портер нахмурился. Происходящее ему чрезвычайно не нравилось, и сейчас он пытался понять, когда именно все пошло не так. Западня? Что ж, в таком случае этот Рипли – глупец, раз посмел играть в игры с агентами по особо важным делам из «Ригсберг-банка».
– Мы знакомы? – Мистер Портер снова кивнул подчиненным, давая им знак быть начеку, но те и без того держались настороже, готовые спустить курки в любой момент.
– Вы знаете, как зовут меня, я знаю ваше имя, – ответил человек у окна. – Значит ли это, что мы знакомы?
– Кто вы такой?
– Я тот, кто разорвал цепь событий и вковал в нее свое звено. Вы пришли за Машиной, не так ли?
– Именно. И я бы рекомендовал вам…
– Мистер Портер с площади Неми-Дре считает, что он властен над всем в Тремпл-Толл. Полагает, что именно он запускает здесь все механизмы.
– Что вы…