– Но мне тоже не нравится вкус, – сказал Джаспер.
– Переживешь.
– Почему я его вообще пью? – возмутился племянник. – Я же ничем не болею!
– Все чем-нибудь болеют, Джаспер, – назидательно заметил доктор. – К тому же этот чай обладает сильным профилактическим эффектом.
Бикни хмыкнул.
– Какое забавное слово. «Профилактическим». Что оно значит?
– Доктора говорят его, – сказал Джаспер, лукаво глядя на дядюшку, – когда хотят лечить здоровых. Сразу бегите, Бикни, если услышите его.
Натаниэль Доу решил, что спор о чае затянулся.
– Бикни, – кивнул он воришке, – нам не терпится услышать продолжение вашей истории. Верно, Джаспер?
– Верно. – На деле чай Джаспера сейчас совсем не волновал, он и сам хотел поскорее все узнать. – Что же было дальше, Бикни? Вы говорили, что пошли за Бенни Трилби.
Бикни закинул ногу на ногу и, почесав пятку прямо через башмак, продолжил рассказ…
– Казалось бы, все закончилось. Фиш ускользнул, Ратц остался ждать подкрепления и придумывать план поисков. Но не тут-то было…
Газетчик шворкнул с берега с такой прытью, словно где-то объявили о скидках на подзорные трубы. Я думал, что он пойдет в редакцию – строчить новую статейку, но этот тип направился прямиком сюда. Да-да, сюда, док, в переулок Трокар. Кажется, он сложил два и два и понял, что Фиш к вам пошел. Инсинуация его не подвела. А? Правильно «интуиция»? В общем, что-то из этого его не подвело.
Сперва газетчик ошивался у дома, заглядывал в окна. Затем, подкравшись к двери, он надел свои эти странные мушиные очки, подсоединил к ним тонкую гнутую трубку с окуляром на конце и просунул ее в щель для газет.
Была у меня мыслишка подкрасться и схватить его за шиворот (понимаете, у меня большой опыт по части хватания за шиворот, хоть в основном хватают сугубо меня), но мне хотелось сперва разузнать, что этот пронырливый хлыщ станет делать. Не сказать что я подумал: «О, можно позаимствовать пару-тройку полезных уловок!» – вот я и не говорю.
Какое-то время Трилби наблюдал через свой «подглядыватель» за всем, что здесь происходит, а потом вдруг удовлетворенно хохотнул и даже потер ручонки – ну ни дать ни взять муха, почуявшая сахарную крошку. По его реакции я понял: он обнаружил, что искал, – думаю, тогда-то он и увидел Фиша.
Я-то полагал, что он сразу же отправится доложить Ратцу, и уже придумывал, как ему помешать это сделать, но он снова меня удивил. Отлипнув от двери, Трилби нырнул в проход сбоку дома. Вы знаете трубу возле ваших этих кустов колючих? Ну, ту, которая еще толстая и ржавая, как мадам По из Странных Окон? Так вот, газетчик надел какие-то перчатки, дернул шнурки на туфлях и… – у меня глаза на лоб полезли! – стал забираться по трубе – и в самом деле как какая-то муха!
Довольно быстро Трилби влез по трубе на крышу. Ну а я влез на соседний дом – мне было проще: там был ржавый трап, ведущий к причальной площадке для воздушных шаров.
Забравшись на крышу, я увидел, что Трилби вовсю шныряет между дымоходами. На голове у него, помимо его очков, было еще одно странное приспособление, похожее на две медные консервные банки, надетые на уши. От этих «консервных банок» отрастал проволочный провод, моток которого газетчик держал в руках; к проводу крепился рожок, как у клаксона.
Трилби опустил этот рожок в один из дымоходов. Несмотря на то что из трубы шел дым, газетчик не кашлял и даже не плевался – лишь надул щеки и замер, слушая и подслушивая.
Простоял Трилби с этой штуковиной там почти двадцать минут, а может, и час – не знаю, у меня нет часов. В общем, очень долго он там стоял. Я уж думал, этот тип там угорел от дыма. Но затем в какой-то момент он смотал свою проволоку и спустился с крыши таким же образом, как и поднялся, – по трубе.
К дому подъехал кеб. Трилби притаился в проходе между вашим домом и соседским, и почти сразу же из дома вышли вы. Когда вы сели в кеб, он исполнил «пиявку», ну а я ринулся следом на своих двоих. Повезло еще, что кеб еле полз, и я почти даже не выдохся, хотя, по правде, за тот день набегаться мне пришлось так, что на всю жизнь хватит.
Кеб отвез вас на Чемоданное кладбище. Помню, я еще подумал, что помер Фиш и вы к похоронщикам отправились все обустроить. Бенни Трилби не стал ехать на кладбище вместе с вами – спрыгнул у ворот и двинул куда-то в сторону Семафорной площади.
Я все порывался отправиться следом за вами и предупредить, но мне показалось, что это еще не конец и полезнее будет продолжать следить за газетчиком. К тому же я терпеть не могу кладбища, мертвецов и все с этим связанное. А предупреждение, подумал я, всегда можно отправить и по пневмопочте. Это потом я вспомнил, что у меня совсем нет денег, а те, что вы выдали мне на расходы, закончились еще утром в «Пирожковой Патти Пи».
В общем, Бенни Трилби отправился к себе домой. Он скрылся в своей квартирке, а я притаился неподалеку. Ждал – думал, что газетчик туда и обратно, но нет – засел, как мышь в норе. Нужно было вызнать, что же он замыслил…
Не буду раскрывать вам секреты своего мастерства, скажу лишь, что при помощи зеркальца, веревки и собственной смекалки мне удалось проникнуть сперва в котельную, а после и в кухню этого газетчика.
Бенни Трилби сидел за столом у круглого окна – копался в папках, что-то выписывал, что-то пересылал пневмопочтой, отправляя капсулу за капсулой, попутно что-то печатал на странной-престранной штуковине. Штуковина эта стояла на столе и выглядела как автоматон, только без ног. Дергающаяся на пружине голова, какие-то цилиндры, печатная машинка в основании… Автоматон-секретарь, говорите? Ну, наверное. Бенни Трилби называл его Реджинальдом и рассказывал этому Реджинальду все, что произошло с момента, как он получил послание от Ратца.
Его слова подтвердили мои опасения: он видел здесь, в этой самой гостиной, Фиша, а потом подслушал через дымоход кое-что из ваших планов. Я все думал, отчего же он не побежал сразу же к Ратцу, но вскоре Трилби сам ответил на этот вопрос.
– Сведения имеют свою цену, Реджинальд, – сказал он. – И это отнюдь не условная цена. Она может понижаться и повышаться – в зависимости от обстоятельств. При должном умении можно сделать так, чтобы цена сведений возросла. От поимки Фиша в данный момент я не получу никакой выгоды, и, если его поймают прямо сейчас, мне выдадут лишь официальную благодарность или еще какую-то гадость в том же духе. В то же время с каждым часом безуспешных поисков цена сведений будет расти. Отложенная новость, Реджинальд. Я хочу, чтобы Портер устроил мне интервью со Стариком, а ради этого стоит рискнуть. Если все удастся, это будет эксклюзифф – первое интервью с Сесилом Ригсбергом за… сколько он там лет не давал комментарии?..
Я подумал: «Вот ведь пройдоха!» А Трилби продолжал рассуждать:
– Ратц должен как следует подкоптиться: нужно отвлечь его, отманить от дома доктора Доу. Я написал ему, что мой осведомитель уверяет, будто видел бегущего человека в полосатом пальто недалеко от парка Элмз. Конечно же, он придет в ярость, когда никого там не найдет, но что тут скажешь: наводка-пшик, бывает… Ну а потом я сообщу ему, где его беглец скрывается на самом деле…
Включив варитель, газетчик уселся за печатную машинку этого Реджинальда и принялся отстукивать заготовку новой статьи, все приговаривая: «Время идет – цена растет!»
Разумеется, я не мог покинуть пост – кто знает, что этот тип мог выкинуть, какая мысль могла прийти в его изворотливую голову. Да, вы правы, док: нужно было сообщить вам все наискорейшим образом, тем не менее я решил остаться. И это не потому, что под мерный перестук клавиш печатной машинки я уснул в чулане у Трилби, объевшись его сгущенкой. Ну ладно! Вы меня раскусили! Ваш этот взгляд, док! Кусючий! Но и вы должны меня понять: я не привык столько… гм… работать. Как-то вдруг навалилась усталость, а в чулане был такой удобный мешок, полный дохлых мух.
В общем, проснулся я только утром. А Трилби все печатал, представляете? Когда я уже решил, что мне суждено состариться в этом проклятом чулане, он наконец-таки натянул свой котелок и, подхватив сумку, куда-то потуфлил. Ну и я за ним. Все дальнейшее произошло очень быстро – вы и сами можете догадаться.
Газетчик прибыл на берег канала, где его встретил разъяренный Ратц. Знаете песенку про Джонни, который играл со спичками? Не знаете?! «Джонни поджег маму, Джонни поджег папу, Джонни поджег братика, Джонни поджег Джонни…» Так вот, Трилби затеял рискованную игру со спичками, но все прошло именно так, как он планировал: ярость мистера Ратца как рукой сняло, стоило ему услышать о местонахождении Фиша.
Я понял, что будет беда, если они найдут здесь Фиша. Ну и бросился прямиком сюда, чтобы предупредить вас. Остальное вы знаете…
Бикни замолчал и схватил с подноса коврижку. Сунув ее в рот, он сказал:
– Было бы забавно глянуть… хе-хе… что сделает мистер Ратц с газетчиком, когда тот попадется ему под руку: они ведь так и не нашли здесь своего беглеца. Даже любопытно, какую увертку Трилби придумает, чтобы спасти себя от справедливого придушения.
Доктор Доу и Джаспер переглянулись.
– Теперь понятно, зачем вы требовали запереть на ключ щель для газет, – сказал мальчик.
– Да, я должен был убедиться, что газетчик не подсмотрит.
– А что вы делали на крыше?
– Мышеловки, – улыбнулся воришка, подкручивая свои рыжие усы. – Но это временная мера – я посоветовал бы вам поставить там капкан «Зубб и Клыкк» или «Грызютчс». Сам я не раз лишь чудом из таких выбирался.
Доктор Доу кивнул.
– Вы правы, Бикни. Учитывая навыки и приспособления, имеющиеся в наличии у мистера Трилби, следует себя обезопасить.
– Можете смазать трубы жиром, – добавил Бикни. – Или машинным маслом. Пусть тогда попробует забраться!
Доктор Доу зажег очередную папиретку и, погрузившись в облако вишневого дыма, сказал:
– Я должен поблагодарить вас, Бикни. Вы узнали много полезных сведений и появились как нельзя вовремя. Рад, что могу положиться на вас.