Фиш замолчал. Он зажмурился и высунул изо рта язык. Багровый, вмиг покрывшийся потом, грабитель банков кашлянул, после чего выдал нечто невразумительное: «Кхра… кхре… кхнф… кхрнф…» – и вдруг начал дергаться. Изо рта у него пошла бурая пена, глаза закатились, и он опал в кресле.
Джаспер в ужасе бросился к нему.
– Дядюшка!
Доктор Доу лениво выпустил изо рта очередное облачко вишневого дыма. Казалось, он совершенно равнодушен к неожиданно постигшему мистера Фиша несчастью.
– А я ведь предупреждал, что в его состоянии не стоит злоупотреблять сладким, – сказал он. – Но никто никогда не слушает доктора.
– Дядюшка! – возмущенно воскликнул Джаспер.
Доктор Доу со вздохом поднялся из кресла. Раскрыв саквояж, достал шприц с серебристой жидкостью. Быстрый укол в шею – и мистер Фиш затих.
– Помоги мне отнести его в кабинет.
Доктор и его племянник взяли Фиша под руки и понесли к лестнице.
На полу возле кресла, где только что сидел грабитель банков, остался сиротливо лежать пестрый конфетный фантик.
Два экипажа быстро катили по тесному переулку в сторону канала. Первым продвигался угольный «Трудс», в котором, словно патроны в барабане, находились шестеро мрачных джентльменов в длинных пальто и цилиндрах. За «Трудсом» следовал черный в тонкую белую клетку экипаж. В нем ехал господин управляющий банка, глядя в окно и предаваясь гнетущим предчувствиям.
Сопровождавшая мистера Портера мисс Кэрри́ди вырвала его из размышлений:
– Сэр, вы уверены, что говорить с ним без мистера Ратца – хорошая идея? – спросила она.
Экипаж подпрыгнул на ухабе, и мистер Портер выругался.
– Я должен сам забрать Машину, – сказал он. – И должен лично передать добытые сведения… этому человеку.
– Есть вероятность, что он вас обманет?
Мистер Портер одарил попутчицу тяжелым взглядом.
– Скажу вам так, мисс Кэрри́ди: если Рипли и решит меня провести, я ничего не смогу предпринять. Как в одиночку, так и с помощью мистера Ратца.
– Вам не кажется, что вы переоцениваете этого мистера Рипли, сэр?
Мистер Портер промолчал. Нет уж, он точно его не переоценивал.
– И вы убеждены, что Машина у него?
– Поиск привел к нему.
– Но откуда он узнал, что вы ее ищете?
– Не имею ни малейшего понятия.
Мисс Кэрри́ди задумалась.
– Машину со свалки забрал мистер Мунк, старый паромеханик, он оставил ее у изобретателя Бэббита, обменяв на какие-то детали, так? А после этого Машину у Бэббита купил часовщик Кронич, посланный мистером Рипли. Кто-то на свалке братьев Кирби мог рассказать Рипли о ней?
– Я позаботился о том, чтобы никто не болтал. Сообщить ему обо всем мог лишь паромеханик Мунк, но… что вы пытаетесь понять, мисс Кэрри́ди? Зачем все это?
Старшая клерк-мадам слегка вскинула голову и важно сказала:
– Вы ведь знаете, сэр, в чем именно состоит моя работа. В проверке благонадежности и платежеспособности безнадег. Ложь и выдумки. Я должна раскрывать их, иначе банк понесет убытки, выдав ссуду не тому. И сейчас я пытаюсь понять, кто такой этот мистер Рипли и откуда ему стало известно про Машину. Разве вам самому не любопытно?
– Этот тип убил четверых моих людей и едва со мной не расправился. Если его интересуют лишь сведения, которые мы добыли, я предпочту их ему предоставить, и я очень надеюсь… вы не ослышались, мисс… надеюсь, что он отдаст мне Машину.
– Простите мне мою дерзость, сэр, но я считаю, что мы должны знать, с кем имеем дело. Этот человек возник из ниоткуда. Его здесь не должно быть. Откуда он взялся? Зачем ему нужен мистер Тик-так?
– К сожалению, я не могу задать ему эти вопросы.
– Зато я могу.
– Мисс Кэрри́ди…
– Сэр. Я хоть раз подвела вас?
Мистер Портер пронзил ее резким, преисполненным подозрения взглядом.
– Зачем вы все это делаете, мисс Кэрри́ди? И прошу вас: скажите честно. Я не желаю слышать ложь об исполнении обязанностей на службе банка. Дело ведь не в банке.
Она дернула головой и поправила очки.
– Что ж, я скажу… Я больше не могу занимать должность старшей клерк-мадам. Нет, не перебивайте, сэр! Прошу вас, дайте мне договорить. Я знаю, что среди хозяев кабинетов на этажах нет дам, но я больше не могу оставаться внизу. Это изнуряет и иссушает, а порой мне кажется, что сыворотка против горемычного порошка не работает. Мне нужно выбраться из конторского зала. Нужно попасть наверх, где я смогу сделать вдох чистого воздуха, где не воняет отвратительными безнадегами и их немытыми ногами.
– Вы рассчитываете на повышение?
Мисс Кэрри́ди кивнула, но мистер Портер с сомнением прищурился:
– Это все еще не объясняет, отчего вы помогаете мне. В моих личных делах.
– Сэр…
– Никаких уверток, мисс Кэрри́ди. Иначе вы останетесь в экипаже, когда я отправлюсь за Машиной.
– Вы… сэр, – отчаянно сказала старшая клерк-мадам. – Все дело в вас. Вы вдохновляете меня. Я без ума от того изящества, с которым вы управляете банком, от вашей амбициозности. От вашей храбрости, в конце концов, ведь вы действуете прямо под носом у этой безумной. Это вы… сэр… мистер Портер…
Она замолчала, не в силах продолжать, и отвернулась.
Мистер Портер и так все понял. Он снял перчатку и взял старшую клерк-мадам за руку…
Мисс Кэрри́ди повернулась к нему. На миг ледяная корка, под которой пряталась настоящая мадам, треснула, и в этих трещинах проглянуло нечто жгучее и ослепительно затягивающее.
Экипаж встал.
– Прибыли, сэр! – оповестил агент, сидящий за рычагами.
Мисс Кэрри́ди высвободила руку и поправила очки, а вместе с ней и маску. Мистер Портер хотел было что-то сказать, но тут дверца экипажа открылась. За ней стоял Ратц.
– Сэр.
Мистер Портер вышел из экипажа, еще один агент открыл дверь для мисс Кэрри́ди, не забыв подать даме руку.
– Мы готовы, сэр, – сказал Ратц, когда они двинулись к памятному дому у канала. – На этот раз отдел по особо важным делам не подведет вас, и мы…
– Нет, Ратц, – отрезал мистер Портер. – Мы прибыли на обмен. Никаких перестрелок, вам ясно?
– Но, сэр…
– Вам ясно?
– Ясно, сэр.
– Вот и замечательно. Вы помните условный сигнал?
Ратц кивнул. Он был в ярости. Вместо того чтобы пристрелить подонка, убившего его людей, ему велят ждать и действовать только лишь в том случае, если что-то пойдет не так. И все же он плохо знал своего начальника, если полагал, что у того не припасен козырь в рукаве.
И мистер Козырь, выглядывая из-за угла дома, кивнул мистеру Портеру, когда тот заходил в подъезд. Человек в потемках обогнул дом, в его мешке звякнули жестяные банки, в руке появился коробок спичек…
Мистер Портер, мисс Кэрри́ди и четверо агентов банка во главе с мистером Ратцем поднялись на последний этаж. Мистера Портера передернуло от воспоминаний. Здесь Рипли догнал его, а вот по этим доскам волочил в мансарду…
Остановившись у нужной двери, мистер Портер поглядел на своего цепного пса:
– Помните, Ратц, это деловая сделка. Не больше.
– Я помню, сэр.
Мистер Портер затаил дыхание, бросил взгляд на мисс Кэрри́ди (страх на ее лице отсутствовал напрочь – конечно, она ведь пока не встречалась с Рипли) и постучал.
После чего господин управляющий велел своим агентам: «Ждите здесь» – и толкнул дверь.
В мансарде ничего не изменилось – через разбитое полукруглое окно дул ветер с канала. Рипли, все та же высокая зловещая фигура на фоне окна, явно ждал их и, казалось, не сдвинулся ни на дюйм с того момента, когда мистер Портер видел его в последний раз.
– Очевидно, вы добыли требуемые мне сведения, мистер Портер, – проговорил он уже знакомым холодным безразличным голосом. – Разумеется, существует вероятность, что вы решили не следовать логике и явились забрать Машину силой, но эта вероятность составляет всего тринадцать процентов. Конечно же, существуют также различные погрешности, но я не стану брать их в расчет.
– Я все узнал, – угрюмо ответил мистер Портер.
– Исполнительность человека – это прямое следствие его заинтересованности. И я рад, что нашел нужные крючки, потянув за которые добился вашей заинтересованности, мистер Портер.
Мисс Кэрри́ди кашлянула.
– Мистер Рипли, я полагаю? – проговорила она презрительно – мадам считала, что презрительности в беседе с незнакомцами никогда много не бывает. – Нас не представили. Меня зовут…
– Мисс Кэрри́ди, – закончил за нее Рипли, – старшая клерк-мадам «Ригсберг-банка». Я знаю о вас многое. Но я не знаю вашего имени.
Мистер Портер вдруг поймал себя на мысли, что и сам не знает, как зовут его помощницу. Она всегда была для него сугубо «мисс Кэрри́ди».
Старшая клерк-мадам прищурилась.
– Значит, вы следили за мистером Портером, за банком… за мной.
– В цилиндрах с данными были пробелы, требующие заполнения.
Мисс Кэрри́ди сделала шаг вперед, ничуть не опасаясь мрачного незнакомца; мистер Портер остался на месте.
– Вы знаете, что скрывать свое лицо в беседе с дамой невежливо? – спросила старшая клерк-мадам.
Рипли проскрежетал:
– Вежливость, как и лица, переоценивают.
Мисс Кэрри́ди поняла, что столкнулась с субъектом, который ей не по зубам. В понимании старшей клерк-мадам «Ригсберг-банка» люди в Габене делились на две категории: безнадеги и «бумажники» – на тех, кто приходил в банк взять деньги, и на тех, кто приходил деньги вложить. Она с ходу могла определить, кто именно перед ней стоит, как бы безнадега ни пытался прикрыть свою безнадежность неплохим пальто, кремом для обуви или регулярным посещением чистильного шкафа. Что касается «бумажников», то их так же легко было распознать: обладание деньгами оставляет на людях свой отпечаток. Но вот тот, кто сейчас стоял перед ней… она никак не могла определить, кто это такой. Не безнадега, не «бумажник»… Это было нечто новое, непонятное и оттого раздражающее. Старшая клерк-мадам не любила не знать.