реды обитания жизни и эндогенных факторов, то и так называемые рудиментарные признаки в эмбриогенезе не столько свидетельствуют в пользу линейных взаимопревращений видов (морских – в пресмыкающихся, пресмыкающихся – в млекопитающих и так далее…), сколько о возможностях трансформаций, заложенных в геноме (в одних условиях рудиментарные элементы эмбрионов могут остаться таковыми и во взрослом состоянии, а в других – развиться до полноценной функциональной структуры).
Примерно такое же положение дел и с некоторыми не рудиментарными, а наоборот, прогрессивными, но избыточными и даже бесполезными для конкретного вида анатомическими признаками строения. Например, наличие практически сформировавшихся фаланг пальцев на конечностях взрослой свиньи… О чём с большей достоверностью можно предполагать в данном случае: о том, что свинья активно прогрессирует в сторону превращения в более организованный вид животного, или она является деградировавшим видом, имевшим эволюционных родственников с функционально высокоразвитыми ногами? Ещё раз о хвосте эмбриона человека. Логическое рассуждение по этому поводу не может не подбросить мыслишку и о возможной перспективной инволюции человеческого вида в сторону обезьяны?.. И так далее, и так далее…
Теперь рассмотрим, на наш взгляд, ещё более принципиальный вопрос о характере изменчивости в ходе эволюции. Безусловно, что отдать дело эволюции видов в руки случайной изменчивости Ч. Дарвина заставили его материалистические убеждения. Никаких научных доказательств для утверждения данного тезиса у него не было. Не оказалось их и у его последователей. На самом деле, если непрерывная изменчивость живого – это закон природы (в чём нет ни у кого сомнений), то она (изменчивость) никак не может быть случайной…
А что говорит о случайности современная наука и философия? Случайность характерна для высокоэнтропийных, неупорядоченных процессов, а не для жизни. Высокая степень энтропии, согласно законам термодинамики, смертельна для всего живого. Известно и другое, а именно, что всякое упорядоченное причинно-следственное движение состоит из масс случайных… Даже беспорядочное броуновское движение в среднем соответствует постоянному направлению. Таким образом, следует говорить о единстве случайного и закономерного, но при определяющей роли последнего. Наилучшим примером, в данном случае, являются мутации. Их называют случайными, ошибками, а они закономерны, поскольку закономерен набор аллелей в молекуле ДНК.
И последнее предположение, раскрывающее вероятную природу единства случайного и закономерного – это то, что случайное, по-видимому, есть неосознаваемое до поры до времени логическое и причинно-следственное. Если сформулировать более чётко, то случайность есть неосознанная и необъяснённая причинность. Ну а где есть причина, там есть и следствие… По большому счёту, случайного нет вообще. Если признать случайность, то и сами законы изменчивости и наследования жизни тоже случайны?.. Конечно, если есть Бог, то он не «играет в кости». Так выразился А. Эйнштейн, протестуя против физической неопределённости во Вселенной. Конечно, её там нет… Но ведь современная квантовая механика не только предсказывает некий ряд разных результатов, но и определяет вероятность каждого из них. А более высокая или низкая степень вероятности в человеческой науке часто бывает гораздо точнее абсолютизирования одного, может быть, именно случайного результата, который в последующем и окажется ложным…
Таким образом, современное понимание случайности не даёт учёным права противопоставлять ее закономерности, особенно при постулировании таких тонких биологических механизмов, каким является механизм эволюционирования жизни. Эволюционная изменчивость не случайна, как не случайны и мутации, её вызывающие, как не случаен и процент доминантных и рецессивных аллелей в гаметах.
К вопросу о случайных и закономерных явлениях в живой природе тесно примыкает проблема взаимоотношения жизни с окружающей её средой обитания. Хотя современное эволюционное учение и учитывает адаптационные возможности живого, его удивительную приспособляемость к постоянно изменяющимся условиям и факторам внешней среды, вместе с тем, в современной концепции эволюции недостаточно учтено эволюционирующее значение стрессорных экзогенных и эндогенных воздействий на живой организм в условиях компенсации и декомпенсации его систем при патологических состояниях, а также – при дезинтеграции и смерти.
Но опять возникает вопрос. А случаен ли стресс? Назовите хотя бы один случайный катаклизм в природе (землетрясение, шторм, наводнение, засуху). Таких нет. И не случайно, опять-таки не случайно человек всё лучше и лучше научно прогнозирует их, постепенно проникая в суть закономерностей этих стихийных процессов. А ургентные заболевания, эпидемии инфекций и даже уличные травмы… Разве они действительно случайны? Они случайны для нас лишь на том поверхностном уровне восприятия, на котором мы все внешне существуем и на котором не осознаём всех скрытых причинно-следственных отношений тех или иных так называемых случайных стрессорных происшествий. Но став профессионалами, например, врачами, мы, получая известие о той или иной эпидемии, выслушав внешне сбивчивые жалобы больного или оценив его объективный статус, мысленно проникаем в причинно-следственный мир состоявшейся случайности (в виде острых болей в сердце или диспептических расстройств со стороны желудочно-кишечного тракта); или анализируя характер травмы, устанавливаем причинно-следственную цепочку, приведшую к настоящему происшествию (скользкий тротуар, пьяный водитель, состояние сознания потерпевшего и так далее).
Но какое отношение, спросите вы, имеет пусть даже и не случайная уличная травма к эволюции жизни? Оказывается, самое прямое, как и вообще любое стрессовое происшествие является вполне определённым эволюционно значимым событием. Более того, не только сам стрессовый инцидент, но и его отдалённые последствия также эволюционно значимы, а иногда могут становиться решающими как для развития конкретного индивидуума, так и для его потомства.
Итак, свойство адаптации (приспособления) живого к постоянно изменяющимся условиям и факторам окружающей среды можно рассматривать в качестве некой данности, получаемой живыми организмами вместе с жизнью. Но сама адаптация не может быть не связана с потребностью организма изменяться в ответ на изменения среды обитания.
Однако одно из принципиальных положений концепции Ч. Дарвина состоит в том, что изменчивость живого в процессе эволюционирования жизни случайна и следовательно, не зависит от потребностей организма. И это ещё одно очень слабое место в эволюционной теории, поскольку, как теперь уже доподлинно известно, именно потребность организма следовать постоянному изменению условий окружающей среды лежит в основе адаптационной изменчивости всего живого.
Таким образом, адаптации и компенсации являются неотъемлемой частью развития живого организма любой степени сложности и, следовательно, эволюционируют вместе с организмом (организмами) в онто– и филогенезе. Более того, сама эволюция возможна и осуществляется именно благодаря существованию адаптивных и компенсаторных реакций живого.
Далее теория считает, что процесс развития жизни имеет вид вертикально расположенной спирали, в которой каждый следующий виток поднимает развитие на новый уровень, повторяющий, однако, многие формы и элементы старого. Таким образом, эволюция представляется непрерывно-прогрессирующим, в целом, линейным процессом развития. Но так ли это?
Сегодня мы уже должны понимать, что старение и смерть тоже являются частью эволюционного процесса живого на Земле. Стареют и умирают индивидуумы, популяции, виды, цивилизации… умирают… и возрождаются… При этом возрождение обычно начинается с упадка, а часто – из пепла и праха предшествующей высокой организации жизни. Новая жизнь возрождается, как птица Феникс из пепла, и развивается с ещё большей стремительностью, по сравнению с жизнью предыдущей.
Но умирание вида – необычный процесс эволюции, хотя и закономерный. Освобождающаяся одним каким-либо видом экологическая ниша Земли должна быть заполнена другим, прогрессирующим в своем развитии. Хотя до этого момента возможно длительное одновременное существование деградирующего (деградирующих) и развивающегося (развивающихся) видов, подвидов, популяций. Но выбор уже был сделан и сделан не случайно…
На основании всего выше изложенного, по нашему мнению, во-первых, классическую биологическую теорию эволюции жизни на Земле с учётом всех её основополагающих общих биологических и генетических принципов следует, скорее, рассматривать в качестве теории микроэволюции видов живого, и то, с некоторой оговоркой, касающейся неслучайного характера изменчивости в ходе эволюционного процесса.
Во-вторых, процессы эволюционирования видов жизни протекают параллельно. При этом внутривидовой процесс осуществляется по ритмическим, циклическим законам развития, с неизбежным участием мощных стрессовых процессов в ходе состязательности индивидов; с включением адаптацио-и компенсациогенеза и в обязательном порядке, – циклического ритма «Жизнь-Смерть».
И в третьих, ни о каком непрерывно прогрессирующем процессе в ходе эволюции говорить не приходится. Эволюция совершается в соответствии с природными ритмами и циклическими механизмами развития-деградации, жизни и смерти.
А теперь давайте попробуем представить себе хотя бы схематически механизм эволюционирования, исходя из известных науке биологических и физических закономерностей.
Спиралеобразный или волновой вид процесса микроэволюции доказывается, во-первых, данными о периодичности и цикличности биологических процессов развития и, во-вторых – близостью форм генома жизни (спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты) и квантовой (волновой) природы света.
Эта спираль или волна не может быть прогрессивно восходящей, поскольку внутри процесса видообразования постоянно происходят микроэволюционные ритмические и циклические превращения подвидов и популяций с градуально-сальтационным (плавно-скачкообразным) механизмом своего осуществления. При этом стрессовая природа этой внутривидовой микроэволюции предполагает ограничения во времени с периодами как совершенствования, так и деградации (как развития жизни, так и её смерти). И поскольку внутренние процессы эволюции множественны и параллельны, то общий вид волн или спиралей можно себе представить вполне определённым образом… Процесс развития не является плавно восходящим и исключительно прогрессирующим. А регулярно повторяющиеся через определённые промежутки времени гребни волн должны олицетворять собой всё новые и новые уровни развития подвидов жизни. В то же время впадины волн или основания спиралей должны соответствовать элиминации (гибели) старых форм жизни. Последнее, естественно, происходит в острой конкурентной борьбе-взаимодействии с себе подобными, а также с представителями подвидов других видов, согласно ритмическим, циклическим и стрессовым законам развития жизни.