И это “почти” исчезло совсем, когда Мэйра, служанка, отравившая его родителей, склонив низко голову, подошла забрать пустую тарелку и поставить перед Эйнаром блюдце с восхитительными ломтиками абрикосов залитых сладкими сливками и толикой белого вина.
Эйнар терпеть не мог находиться с одной комнате с этой женщиной, даже понимая, что она лишь жертва, лишь средство для дядюшкиных целей. Ну и что с того? Мэйра вообще должны была скрести полы в самых дальних кладовых замка, а не подавать ему любимое в детстве лакомство – то самое лакомство, куда был добавлен яд, убивший отца и мать.
Но Эйнару уже давно не пятнадцать.
Он неспеша, старательно сохраняя невозмутимость и кивая в такт дядиным речам, принялся за десерт. Отстраненно про себя отметил, что зря столько лет даже видеть не мог абрикосы – вот уж нашлась изнеженная девица. Вкусно ведь безумно, и незачем было лишать себя удовольствия ради символических страданий Эйнару сейчас даже Мэйра показалась симпатичней, чем обычно, и он почти благосклонно ей улыбнулся. И не удержался, фыркнул с искренним весельем, увидев ее испуг.
– Рад, что у тебя такое хорошее настроение, – прохладно заметил дядя, и Эйнар чуть не подавился под его пронзительным взглядом.
Стоило показать, что ему неуютно, может даже страшно, но Эйнар был все еще слишком оскорблен, слишком зол на дядю для такой игры. Авель ведь желал видеть его сильным? Пусть радуется и ищет новые способы психологического давления – поэффективней.
– Это была веселая поездка, – мечтательно улыбнулся Эйнар. – А главное – я впервые сам – без всяких артефактов! – очутился в Междумирьи. Представляешь, дядя? Может не столь я и безнадежен, как маг...
– Ты вовсе не безнадежен, – возмутился Авель – будто бы это его самого в слабости подозревали. – Ты лучший на Нортейле, ты избранн...
– Я крупная рыба в маленькой луже, дядя, – закатил глаза Эйнар. – Мы же оба прекрасно это понимаем.
– По крайней мере, эту лужу ты изрядно взбаламутил.
Эйнар опустил взгляд на свои руки – чистые, холеные, с аккуратными ногтями. Не отрываясь от разглядывания собственных пальцев, спросил:
– Что, Совет принял предложение Соллит, и дружить Нортейл с Орной будет лишь под его неустанным взором?
– На днях будут подписаны договоры – даже прославленной медлительности Совета сложно противиться деятельности Алана Сентро, – спокойно ответил дядя. – Внимание к сыну, к слову, его позабавило... но, вот досада, малышка Соллит со своей свитой и опомниться не успела, как решила, что связываться, пусть и номинально, с юнцом, что вскоре надолго покинет родину, пока не лучшая идея.
Эйнар этому не особо удивился – главное, уговорить Владычицу начать переговоры, и через сказку про несчастного друга Фрино это было легче устроить. Но с кем в результате будет соглашение – невелика разница... хотя, конечно, знакомый и молодой Сентро куда лучше старого и незнакомого. Но нет – так нет.
– Ты предпочел бы сам вести переговоры? – чуть нахмурившись, спросил Эйнар, подымая глаза на Авеля. – Но, дядя, нашей семье все равно нечего предложить Орне. Если бы сделки заключались благородными родами, мы бы быстро стали еще беднее, не выдержали бы конкуренции, каким бы я возлюбленным женихом и будущим магов не был. И тебе еще нужно дождаться, пока я вернусь из Академии.
– Не изволь беспокоиться, Эйнар, мой мальчик, – хмыкнул дядя. – Я сумею позаботиться о том, чтобы не умереть с голода за годы твоего отсутствия. Чтобы не умереть в принципе.
– Ты уж постарайся, – Эйнар сунул в рот последний сладкий ломтик абрикоса. – Хочу, чтобы мне было к кому возвращаться.
Эйнар подумал, что совсем забыл о необходимости найти доверенного человека – человека, что будет поддерживать замок после смерти дядя, пока Эйнар будет учится.
– Аа! – воскликнул дядя, вырывая его из своих мыслей. Авель смотрел с широкой улыбкой за спину племянника, и Эйнар настороженно обернулся. У двери стоял незнакомый мужчина с военной осанкой, слишком темноволосый для коренного нортейлца.
– Вайрик, друг, познакомься с моим любимым племянником, – Авель приветственно встал из-за стола, радушно потащил невозмутимого мужчину ко все еще напряженному Эйнару. Не любил он новых лиц в замке...и особенно тревожило то, что новые лица могли появляться только взамен старых.
– Си-лор Эйнар, – Вайнер чинно поклонился. – Вайрик Хонсер. Имею честь называть себя личным секретарем си-лора Авеля. Мы с вашим дядей знакомы уже давно, и получить утром приглашение вступить в должность подле его было прекрасным сюрпризом.
Поклонился он уже Авелю, и тот закудахтал над ним, как наседка, как добродушный дядюшка. Эйнара затошнило от этого представления.
– И что же случилось с Хоканом?
– Такое несчастье, – нарочито печально, не скрывая издевки, вздохнул дядя. – Но история чем-то и романтична. Пришла весточка, что его сестра вот-вот разродится,, и Хакон, любящий брат, бросил все дела и отправился в замок твоего милосердного друга. Но прошлой ночью разыгралась такая гроза... лошадь оступилась, и... Радует лишь то, что Хакон погиб не зная, что и сестра его не пережила роды.
Авель покачал головой и вздохнул.
Эйнар вновь уставился на свои руки – такие чистые, белые руки... без всяких капель крови.
Теперь Эйнару все же было страшно. Жалеть по-настоящему Хакона, его несчастную сестру и нерожденного ребенка, было сложно – он не знал их настолько хорошо, где-то в душе и презирал, несмотря на помощь. Но знать, что умерли они по его, Эйнара, вине – неприятно. Мерзко. Хакон даже не за дело пострадал, он ни слово лишнего не сказал, верен был... а вот дядя ему не поверил.
Что ж...
– Ты ведь и мне не доверяешь? – не обращая внимания на нового, несомненно верного до мозга костей, секретаря – с горечью спросил Эйнар дядю. – Меня-то все учишь доверять себе, что мы семья учишь, что мы друг за друга, на одной стороне, несмотря ни на что... а сам и помыслить не смеешь, что мои решения могут быть удачнее, разумнее твоих – я ведь все еще твой послушный, маленький мальчик. Ах, нет, я же иногда строптивый мальчик – обижусь на недомолвку и мщу, лишая тебя ненужного риска. Так ты это видишь? О, дядя... иногда мне кажется, что мы оба кружим друг напротив друга с завязанными глазами.
Авель смотрел на племянника совершенно беспристрастно... Еще бы, ведь именно у дяди Эйнар учился держать нужную маску на лице.
Во рту было кисло и гадко, несмотря на недавнюю сладость. Эйнар уже и позабыл, когда ему было так тяжело решиться сказать лишь пару нужных слов.Ведь если он их не скажет следующими – Эйнар не сомневался, не сомневался что бывший секретарь и его сестра лишь предупреждение – будут Лергены.
Почему он вечно следует этому сценарию? В ответ на безмолвную угрозу, в ответ на простой, но страшный намек, он каждый раз готов быть отдать меньшее, лишь бы большее не потерять?
– Если Хакону так не повезло из-за твоей переписки с Аланом Сентро, о которой ты мне забыл сказать... хм, тогда Хакону действительно не повезло. Он и слова без твоего приказа не сказал бы. У меня был другой источник.
Эйнар собрался с силами и впервые за долгое время сбежал – выплюнул дяде эти слова с отчаянной злостью и чуть ли не вылетел из комнаты – разве что дверью не хлопнул. Имя он не сказал – но это ничего не значило, не так уж и много вариантов. Дядя вспомнит и про безграмотную служанку по имени Айла... но догадается он или нет, убьет ее, накажет или заставить себе подчиняться – не важно. Важно, что Эйнар в очередной раз трусливо сделал что от него тредовалось.
И все предыдущие победы, все будоражащие планы от этого – только кислый привкус во рту, только гадкий осадок в душе.
Глава двадцать восьмая, в которой Эйнар слушает сплетни
От улыбки у лоры Лайры появлялись очаровательные ямочки на щеках. Ее лицо и волосы были идеально белы, а вот глаза – разочарование. Серые, как море в пасмурную погоду, без единой багряной крапинки. Если бы не этот изъян, девица по праву бы считалась завиднейшей невестой среди знати – красивой, умеренно умной, из рода традиционного до кончиков ногтей. Но, увы, Лайре Дайренол об удачном замужестве мечтать не приходилось.
Правда, со стороны и не скажешь, что это ее глодало, ведь Лайра блистала всегда – гордая, независимая, прогрессивная девушка живущая по далекой, но притягательной пинионской моде. Жила одна в поместье в столице, устраивала приемы, приглашая туда только благородную молодежь, развлекалась охотой, вызывая у строгих родственников тихий ужас своими либеральными взглядами. Прекрасная, гордая Лайра, превратившая себя из изгоя в идол для молоденьких идеалисток.
Прекрасная гордая Лайра, будучи на третьем десятке, не потерявшая надежду затащить к себе в постель не брезгливого лора, забеременеть и потребовать, согласно старым законам, брак. Лучшая сплетница и одна из самый омерзительных лицимерок высокородной своры.
Эйнар обожал ходить к ней в гости – такие презабавные беседы там велись.
Сегодня в садовой беседке, отдаленно напоминающей творение Фрино в Междумирье, их собралось пятеро – хозяйка дома, несравненная Лайра в экстравагантном солнечно-желтом платье с глубоким декольте, ее так называемые лучшие подруги на этот сезон – ничем не примечательные сестры Аренор и Эмилен из такого же ничем не примечательного рода Орлонеров, могучий Вайнор лор Норветрол, считающийся приятелем Эйнара и, собственно, сам Эйнар – самый молодой из этой компании... и самый лучший.
Заверения в своем бесподобии он выслушивал уже второй час. Особой прелестью был факт, что еще месяц назад максимум, чего он заслуживал – снисходительная поддержка наследника обнищавшего рода и уверенения, что хитрый дядюшка все устроит. Что ж, дядюшка устроил – и Эйнар теперь с удовольствием и собственные заслуги сваливал на Авеля.
Эйнар вообще был для собравшихся здесь не особо умным, изнеженным цветочком с внезапным сюрпризом вроде магии.
– И все же, Эйнар, – Лайра глотнула ароматный рябиновый ликер, – ваше пробуждения как мага — великого мага! – покрыто столь противоречивыми слухами...