Вот поэтому авва Аргамедонт и повторяет: «Из двух зол выбирай лучшее».
В тени апокалипсиса
«Всё тлен!» – думала Золушка, глядя, как Принц тоже превращается в тыкву.
«Всё тлен!» – сказал Петя Крейдерман, поглаживая свой новенький «Майбах».
«Всё тлен!» – повторял он вечером, погружаясь в бассейн с шампанским.
«Всё тлен!» – шептал доктор Зорькин, услыхав в коридоре шаги коллекторов.
«Всё тлен!» – утешала себя певица Свербицкая, пытаясь полностью отразиться в зеркале.
«Всё! Тлен!» – подытожил художник Сытин, прочитав диагноз.
«Всё тлен!» – осенило философа Зыгмонта после защиты диссертации.
«От тлена слышу!» – огрызнулась диссертация, засыпая на полке.
«Тлен тленом вышибают!» – возгласил авва Авксентий, молитвенно подсаживаясь к чудесному шоколадному торту с пломбиром.
Все сгорит в огне апокалипсиса! Не пропадать же торту!
Великан духа
Все у отца Рефидима было благополучно. Но нет в мире совершенства – не спал по ночам! И сон был, и здоровье, а заснуть боялся. Кофе бидонами пьет, в бодрых чаях полощется, только бы не заснуть. И кому признаться – не поверят! Во сне к нему препротивная ведьма являлась и терзала с холодной изобретательностью. То крокодилов напустит, то склизких гадюк и саблезубых пиявок. Земля проваливается, магма хлещет фонтанами, зверовидные птицы клюют и загоняют в плотоядную кукурузу – и за всем этим злодейский хохот и безумный блеск мстительных глаз.
Рефидим проснется в ужасе, плачет, маму зовет, медвежонка крепче прижимает. Так все явственно и жутко! На молитву станет, воды святой хлебнет и подушку покропит, а ведьма из святой банки выглядывает и брызжет ядовитой слюной:
– Ты думал – проснулся? А вот попробуй!
И острыми кинжалами сверкают пыточные утюги.
Братия все думала, что Рефидим аскет и постник и сохнет от молитвы и покаяния. А кому о таких ужасах расскажешь? Скрывал, дело понятное.
Как-то снова задремал, а ведьма ему петлю на шею с желчным хихиканьем вяжет и тащит в омут. Вода вокруг мутная, свет пропал, захлебывается. Ну, думает, все равно помирать, так хоть старой кошелке глаз выбью. Размахнулся, сколько стихия позволила, и врезал по мерзкой харе.
Ведьма растерялась – ухо вспухло, глаз на щеке висит, раздулся и обратно не втягивается. А Рефидим словно ожил:
– А ведь это здорово – морды бить! Чего это я раньше не пробовал?
Во вкус вошел, остановиться не может – все равно ведь подохну, чего бояться! Давай гнусную колотить чем попало. И утюгами ее жег, и в мясорубке два раза пропустил. К стулу привязывал крепко и дом за собой поджигал, уходя в ночь под джазовые аккорды.
Только ведь это ведьма. Ее сколько ни губи, она опять восстанавливается. Из мясорубки как-то собралась, после утюгов залаталась, даже питон и тот ее выплюнул, хоть и не всю. А Рефидим лупит ее почем зря, аж руки синие.
Ведьма сначала хихикала, а потом молча страдала с хриплой одышкой и как-то даже притомилась. Да и Рефидим устал порядком. Решил проснуться, чтоб отдохнуть и сил набраться. Напоследок ухо злобной оторвал и попрощался галантно.
Проснулся отдохнувшим и полным сил. Даже зарядку сделал. А потом целый день обдумывал, что бы еще с ней такого сотворить.
Братия старца не узнает: поправляться начал, спокойный ходит, улыбается, некоторые заметили, что он в душе петь стал, чего за ним не водилось. А временами мечтательная улыбка на лице растекается. Думали, умилился человек от святых книг. А это он новую пытку для колдуньи выдумывает.
Убить ее окончательно не получилось. Все-таки чародейка! Но напугал он ее изрядно, да так, что и вовсе сниться перестала. Махнула на него рукой, поминай как звали! Он ей на прощанье ухо вернул – как-никак дама! Теперь его больше зомби во сне пугают и звезды экрана. И не сходит умиление с лица старца!
Обреченный на жизнь
Обычно желание повеситься приходило инженеру Гольтисону во время прогноза погоды. И в этом была его главная странность. Все нормальные люди о веревке думают, просматривая выпуск новостей, но именно волнения воздушных масс почему-то пробуждали в инженере смелые желания. Вот и сегодня, узнав, что сорокаградусная жара будет только усиливаться, Гольтисон томно зевнул и обронил рассеянно:
– Пойти, что ли, повеситься?
И через минуту уже висел на люстре. Но не его это был день! Как учит «Книга тайн и запретов»: «Идешь вешаться – перечитай гороскоп» (75:12). Веревка-то была привезена из святых мест и освящена на всех мощах, а потому инженер Гольтисон немедленно получил исцеление и воскрес, вися на люстре, но, согласно закону гравитации, снова погиб лютой смертью, но восстал из мертвых, ободряемый святыней. Гравитация не сдавалась и снова убила беднягу, но святыньки отстояли покойника. И опять мирские законы восторжествовали, но получили отпор из цитадели спасения. Одним словом, происходил спор науки и религии. Только инженер затосковал еще больше:
– Господи! Да когда же это кончится? Дайте сдохнуть по-человечески!
И с этими словами вылетел в окно. Тринадцатый этаж – это вам не шутки, разбился будь здоров! Народ собрался, жалеет. По случаю одна богомольная старушка проходила и так прониклась, что молитвой воскресила несчастненького. Инженер огляделся:
– О нет! Опять!
И стремглав бросился бежать. В себя пришел только на дороге и кинулся под огромный самосвал. Что было! Страшно описать! Руки-ноги разбросало во все стороны. Водитель горюет, мужики шапки поснимали, президентский вертолет в скорби над дорогой завис. А самосвал-то не простой! Он в патриархию богомольную землицу вез из святых канавок. Собрали горемычного, как умели, землицей присыпали, а он возьми да и очнись. Всем радость, а ему слезы. Бывает же такое! Думали, расстроился, что руки ему в спешке местами перепутали, а он только отворачивается и горько всхлипывает.
Так религия во всем победила науку. Законы обращены вспять, и водородная бомба после освящения взрывается бабочками и конфетками. А кто сомневается, пусть только попробует повеситься! Сообщите адрес! Богомольные старушки не дремлют!
Сплетения судеб
Долгое время думали, что доремурский зайцелев – это такой зверь редкий. В английском бестиарии ему отведена большая глава, и все видели портрет. Но это же католики! Откуда им знать, что это вовсе и не зверь, а самая настоящая трава, редкая и целебная, на которой гадают, кем кто был в прошлой жизни.
Во второе полнолуние весеннего месяца нисана, когда луна будет в самом зените, должны эту траву собрать бразильские девственницы с пением особых стихов из Вергилия, а потом полтора года следует сушить ее в подвалах Венеромилосского монастыря. Заваривать в первую седмицу поста и пить на ночь, ожидая откровения.
Только благодаря траве игуменья Фавмазия узнала, что была в прошлой жизни Гитлером, после чего постриглась в схиму и в затворе оплакивала свое падение. Хотя это не первая игуменья, которая открыла в себе Гитлера, и есть сомнения и в качестве собранной травы, и в намерениях келейниц. Вкусив таинственной травы, старец Псевдодионисий вспомнил, что умер известным фабрикантом, и потребовал свои владения обратно, приумножив не только себя, но и веру.
Однако настоящие откровения ждут тех, кто в прошлой жизни был литературным персонажем, ведь они тоже мрут, но оригинальным образом. Например, Катерина, бросившись в реку, вылетела из драмы «Гроза» в реальный водоем, но не сразу, а через годы полета, и она успела не только покаяться, вымолить прощение и совершить чудеса, но познакомилась с одним утопленником-американцем по имени Мартин Иден, и у них была крепкая и дружная семья. Только не ищите Мартина рядом с благоверной супругой на иконе Катерины-утопленницы. Был он не нашей веры.
Авва Аргамедонт это называет «онтологической пропастью», потому что пропасть персонажей помирать вываливаются в наш мир, вот и находят неожиданно то старуху-процентщицу с убитой племянницей в современной питерской квартире, то толстовская лошадь вывалится на трассу, то даму в старомодных одежках на рельсах освидетельствуют. Ученые давно бьются над загадкой: у нас столько народу не живет, сколько умирает! Статистика теряется в догадках, а ответ на поверхности лежит: помирать все сюда идут, в наш мир, а живут там! Вот ведь!
Но это многое объясняет. Вот над митрополитом Кальпурнием все смеялись, что он такой толстый, даже обращались «ваше многоутробие», а он был добряк и хохотун, и только чудесная трава открыла, что в прошлой жизни был он Карлсоном.
– Да, Карлсон тоже умер! И не надо плакать, такова жизнь!
Слышали, профессор Тэмбель недавно в монахи постригся? Умница и большого сердца человек! Блестяще защитил диссертацию по амазонским крокодилам, и тут – в монастырь. Как такое может быть? Если бы не трава, так бы и не узнали. В прошлой жизни был Чебурашкой, потому и не женился. Вы себе можете представить Чебурашку женатым?
Прошлые жизни многое объяснить могут. А потому популярность травы растет. Можем выслать. Пишите адрес: Москва, Малонужднинский переулок, дом 5. Спросить Фиму.
Путем бобра
Когда на Руси всех к вере привели, просветители призадумались – сердце озябло и ноги задрожали! – некого стало миссией охватывать, последнего атеиста изловили и так прижали фактами, что он сразу в схиму постригся. И внутренняя миссия исчерпалась, и внешняя иссякла. Так бы и перевелись миссионеры, если бы авва Власий не открыл новые горизонты.
Начинал трудно. С детства мечтал в миссионеры пойти, да разве пробьешься! Брать не хотели, куда ни ходил. То ли потому что из простой семьи, то ли по причине маленького роста, а может, и вовсе из-за того, что был он глухонемой, – теперь уже не важно. Весь свой просветительский жар направил на кота Сигизмунда и в малое время на путь благочестия поставил, так что кот был у него вроде секретаря и крестился перед трапезой истово. Поскольку разговаривать его старец не смог обучить, кот общался, наступая лапами на буквы. Умел даже Бродского таким образом декламировать с особой выразительностью. Углубляясь в аскезу, достиг больших высот и славился прозорливостью. Все пророчества у Сигизмунда сбывались, хотя многие его прозрений не признавали, потому что кот предсказывал цитатами из Штирлица. Только ангельский образ принимать не хотел. Видел в этом нечто оскорбительное. Старец за свою миссию среди кота прозван котологом, за то что зверя в словесное состояние привел, сам его не имея. На иконе вместе стоят – кроткий старец и кот-прозорливец.