Учение о существовании и изменении, на Учение о сущности, на Учение о свойствах, на Учение о причинности и о целесообразности, на Учение о сходстве и различии и на Учение о числе, или о количестве. В этих сторонах существует Космос или по крайней мере в этом только он познаваем, и если в нем лежит еще другое что, то это другое не может возбуждать к себе любопытства человеческой мысли, потому что не имеет в ней соответствующей себе схемы. Каждое из перечисленных учений о сторонах Космоса мы разделили далее на три ветви: на Общую теорию, предмет которой составляет самая сторона бытия без отношения к тому, в чем она пребывает, и на два частные учения: на Учение о проявлениях познанной стороны в вещах и в явлениях Космоса и на Учение о познанной стороне в Космосе как в целому напр., учение о причинности, о причинах совершающегося и существующего в Космосе и о причине самого Космоса; то же и относительно других сторон. Таким образом, по отношению к каждой из семи сторон бытия, установленные учения рассматривают Космос со стороны общего, что лежит в нем, и частного; и далее – со стороны целого и дробного[37]. Семь учений о вещах и явлениях в Космосе образуют собою тот круг познания, в котором до сих пор всегда вращалось точное познание (мир специальных наук о природе), общие же учения и учения о Космосе как целом составляют ту область, в которой до сих пор неизменно вращалась философия[38]. Однако же между этим кругом и этою областью, с одной стороны, и между точными науками и философиею, с другой есть та разница, что, тогда как за пределы перечисленных учений никогда не в силах будут выйти никакая философия и ни одна наука, из пределов существующей науки и философии может выйти человеческий ум; т. е. что перечисленные нами сферы познания есть те, в которых бессознательно до сих пор жила наука и философия и в которых она открыла и познала только ничтожную пока частицу. Так, одно Учение об изменениях существующего и совершающегося в Космосе настолько же превосходит своею обширностью и сложностью мир существующих наук о природе, насколько этот последний превосходит своею сложностью и содержательностью какую-либо одну специальную науку. А мы взяли только одно из семи учений, и даже в нем – только вторую из трех ветвей.
Внутри каждого из семи учений о сторонах Космоса кроме указанных трех делений (познание общего, дробного и целого) мы провели еще и многие другие, внимательно следя каждый раз, чтобы они соответствовали тому, как делимое само и естественно распадается на свои элементы; т. е. чтобы вне их (делений) не осталось что-либо из того, что в термине «Понимание» было обнято как целое и как не допускающее за пределы свои любопытства разума. Проводя эти второстепенные деления, мы всякий раз останавливались мыслью на внутреннем содержании их и таким образом в пределах сил своих дали объяснения того, что такое существование, изменение, сущность, свойство, причинность, целесообразность, сходство и различие и число. И в самом деле, с понятиями этими постоянно обращается наше мышление, и не слишком ли нестерпимо для последнего, что то, что оно ежеминутно прилагает к единичному, когда исследует его или думает о нем, то само по себе остается совершенно неисследованным и неопределенным? Эти объяснения, думали мы, если и ничему не помогут в будущем при составлении настоящих и окончательных теорий, то и ничему не помешают в них; с этою целью мы повсюду, где могли заметить сомнительность высказываемых решений, со вниманием указывали на то, что делает их сомнительными. Далее, рассматривая учения о вещах и явлениях в Космосе, мы приводим руководящие примеры того, как эти учения могут быть образованы.
Потом мы перешли к Учению о мире человеческом. Это учение мы разделили сообразно элементам, из которых слагается объект его, на Учение о творчестве, и последнее – на учения о творящем, о творении и о творимом, далее: на Учение о законах, или соотношениях в творчестве, на Учение о добре и зле, как особом значении, которые получает творчество независимо от воли творящего, на Учение о целях, или о должном, в творчестве, на Учение о средствах, или о путях к должному и на Учение о достигнутом, или историю, – где повсюду под «творчеством» разумелось все совершаемое духом (сознательно) и совершающееся в нем (бессознательно), а под творимым, под третьим элементом в творчестве – то, что исходит из субъективного духа или что возникает из взаимнодействия индивидуумов: наука, искусство, нравственность, право, религия, государство. Затем в каждом из перечисленных учений мы провели новые деления и продолжали это до тех пор, пока разделенное не представляло собою простого синтеза сторон всякого бытия: существования, сущности, свойства и пр., – и тогда его мы разлагали на семь учений, познающих его в этих сторонах бытия. Как и в Учении о Космосе, мы повсюду и здесь останавливались на том, что, лежа между проводимыми делениями, составляет самое содержимое Понимания; таковы многие вопросы, над которыми издавна привык останавливаться человеческий разум: о том, что такое человеческий дух и бессмертен ли он? что такое религия, государство, искусство, – и еще над многим другим.
Обозрев все формы Понимания, мы остановились мыслью на вопросе: как относится оно к человеческой природе и жизни, что оно такое по отношению к первой и каковы должны быть его отношения ко второй? и, глубже вдумываясь в этот вопрос, нашли, что оно есть то, в чем раскрывается природа человеческого разума и что служит первым назначением человека, как целесообразно устроенного существа; и что отношение ее к жизни и разнообразным формам, под которыми является последняя: к религии, государству, искусству и пр., – есть отношение свободное. Ни Понимание не управляется ими, ни они – пониманием, и обоюдное влияние их хотя и возможно, однако не носит в себе никакой внутренней необходимости, не вытекает ни из их природы, ни из природы его. И наконец, как на последнем вопросе, мы остановились мыслью на том, как должен сам человек относиться к Пониманию, которое исходит из него как процесс, и как результат – устанавливается в нем? И, найдя, что оно восходит, как к причине своей, к первозданной природе человека, и далее, что человек в своем желании может опереться только или на свою или на волю Творца своей природы, нашли, что оно не подлежит по самой сущности своей ничьему осуждению и никакому изменяющему влиянию; что оно свободно извне, потому что необходимо внутри себя.
Таково Понимание, как третье и нормальное по отношению к науке и к философии; нетрудно видеть их взаимное отношение.
Прежде всего Пониманию чуждо то раздвоение, тот антагонизм, который существует между наукою и между философиею; и это по двум причинам. Первая причина есть то, что в нем второстепенен вопрос о методе: этот последний – только орудие познания, и он не затемняет в нем, как затемняет в науке и в философии, того, ради чего он существует как орудие. Понимание ищет быть правильным, но оно не ищет быть ни исключительно умозрительным, ни исключительно опытным; оно не надеется обладать истинами более достоверными, чем какие содержатся в точных науках, и не отказывается от средств познания, которые создали математику. Вторая причина есть то, что Понимание объектом своим имеет действительное и что это действительное оно стремится не узнать только, но объяснить, уразуметь; поэтому повсюду учениям о вещах и явлениях оно предпосылает общие теории – неизменно с умозрительным характером, и на этих общих теориях возводит частные учения – неизменно с опытным характером. Значение руководящее принадлежит в нем умозрению: оно указывает, что и как должно быть познано; но эти указания – только схема, только путь, и указанное умозрением находится опытом, там и таким образом, как определено умозрением.
Далее, Понимание не допускает извращение своей природы, и с ним не может произойти того, что происходило в истории с наукою и с философиею. И в самом деле, термины «наука» и «философия» нисколько не определяют того, что в них содержится, что ими обозначается: остается совершенно неизвестным, что такое наука, и совершенно неопределенным, что такое философия. Поэтому имена эти прилагает к себе то, что нередко бывает совершенно чуждо всяких научных и всяких философских элементов, что по своей природе не есть даже познание: таково чисто субъективное развитие мыслей в философии, не имеющее ничего объяснить, ничего уразуметь, такова же чистая эрудиция, не имеющая даже объектов познаваемых. Напротив, в термине «понимание» есть определенное значение, и мы живо чувствуем, когда умственная деятельность становится им и когда она перестает быть им; поэтому и в истории Понимание или есть – и тогда оно не извращено, или извращено – и тогда его совершенно нет.
Но есть и другое, более глубокое различие между Пониманием и между наукою и философиею.
Наука и философия причинны в своем основании: они управляются тем, что лежит позади их, что вызывает их к существованию и что их изменяет в истории; по мере того как открываются новые явления и факты, появляются новые науки; по мере того как изменяются исторические настроения, изменяет философия свой характер; ни в какой момент их развития нельзя сказать относительно их будущего ни того, к чему пойдут они, ни того, какими путями они пойдут. Понимание же целесообразно: в нем сознаны границы, до которых пойдет оно, и определены пути, по которым оно достигнет их; оно не блуждание более, для него нет возврата, ему чуждо искание и сомнение; все это в содержимом его, там, где движутся науки и философия, но не в нем самом.
Поэтому что касается до точных наук, то они случайны в своем содержании и развитии: в прошедшем каждая единичная наука возникала тогда, когда открывался какой-либо новый своеобразный порядок явлений и предметов, и в будущем предстоит наукам