В таком случае, как я сказал, строго говоря, нет надобности в объявлении войны. Оно вытекает из того, что обычно уже имеет место столкновение с ближайшим гарнизоном. Это явствует из ответа фециалов на запрос по делу Филиппа Македонского и затем Антиоха (Ливий, кн. XXXI и XXXVI). В то же время первое объявление войны должно было быть обращено к тому, кто является предметом нападения. Объявление войны против Пирра было фактически сделано одному из воинов Пирра, причем в цирке Фламиния, где этому воину для вида было приказано занять место, как сообщает Сервий в комментарии на девятую книгу «Энеиды».
3. Излишне посвящать особое исследование тому вопросу, что часто война объявляется взаимно обеими сторонами, как, например, Пелопоннесская война – коркирянами и коринфянами, хотя было бы достаточно, если бы объявление последовало от одной из этих сторон.
Обычаями и установлениями некоторых народов, а не правом народов введены в употребление такие вещи, как жезл глашатая у греков[1230]; пучок священной травы и окровавленное копье – сначала у эквиколей, затем по их примеру у римлян; отказ в дружбе и союзе, если таковые существовали; истечение тридцати священных дней со дня истребования удовлетворения, повторное метание копья[1231] и иные подобного рода обряды, которых не следует смешивать с действиями собственно согласно праву народов. Ибо, по словам Арнобия («Против язычников», кн. II), еще в его время отказались прибегать к большинству таких действий; даже во времена Варрона некоторые обряды вышли из употребления (Варрон, «О латинском языке», кн. IV). Третья Пуническая война была одновременно объявлена и начата. Меценас у Диона полагает, что некоторые из таких обычаев свойственны народному правлению.
Объявление войны носителю верховной власти над народом одновременно считается объявлением ее всем – не только подданным его, но и могущим вступить с ним в союз, как если бы те были его придатком. Это есть то, о чем новейшие юристы говорят: «Разрывая сношения с государем, разрывают их с его сторонниками» (Бальд, на L. 2. С. serv, № 70). Дело в том, что объявление войны они называют разрывом сношений.
Указанное правило следует распространить на войну, которая ведется против того, кому она объявлена. Так, когда война была объявлена Антиоху, объявлять ее отдельно этолиянам казалось излишним, поскольку они открыто присоединились к Антиоху. Фециалы дали такой ответ: «Отныне этолияне сами объявили себе войну» (Ливий, кн. XXXVI).
А если война уже окончена и нужно напасть на другой народ или царя за помощь, оказывающуюся ими противнику, то будет необходимо прибегнуть к новому объявлению войны для достижения последствий согласно праву народов. Ибо здесь уже имеются в виду не привходящие элементы, но нечто основное, самостоятельное. А потому-то и правильно было сказано, что по праву народов не были справедливыми ни война Манлия против галлогреков[1232], ни война Цезаря против Ариовиста. Нападение на них возникло не в виде дополнения к другой войне, но самостоятельно; а так как для этого по праву народов требовалось объявление войны, то по римскому праву нужно было новое постановление римского народа.
Вот что было сказано в предложении о войне против Антиоха: «Не угодно ли соизволить начать войну против царя Антиоха и тех, кто станет на его сторону» (Ливий, кн. XXXVI). Сходная формула была предусмотрена в декрете против царя Персея (Ливий, кн. XLII), и, по-видимому, это следует распространить на все время, пока будет длиться война с Антиохом и Персеем, на тех, кто на самом деле вмешается в войну с ними.
Причина того, почему народы требуют наличия объявления войны, которая названа нами справедливой по праву народов, была не та, которую приводят некоторые (Альберико Джентили, кн. I, гл. 2), а именно, будто подобное объявление нужно, чтобы воспрепятствовать действиям тайным и коварным; поскольку это скорее относится к преимуществу храбрости, нежели к праву, как и то, что некоторые народы – о чем можно прочесть – даже договаривались относительно дня и места сражения[1233]. Но преследовалась цель сделать совершенно несомненным, что война ведется не по частному почину, а по воле обоих народов или глав народов.
Отсюда возникают особые следствия, не имеющие места ни в войне против разбойников, ни в войне царя против подданных. Оттого-то у Сенеки различаются «войны, объявленные соседям, и войны, которые ведутся с гражданами» («О гневе», кн. III, гл. 2).
Ибо верно некоторые указывают и поясняют примерами (Айала, кн. I, гл. 5), что добыча, захваченная даже в такого рода войнах, становится достоянием захвативших, но только с точки зрения права естественного, а не в силу права народов, обеспечивающего исключительно интересы народов, но не тех, кто вне народа или составляет его часть.
Ошибаются также, когда полагают, что война, предпринимаемая ради самообороны или ради защиты имущества, не нуждается в объявлении (Альберико Джентили, кн. II, гл. 2). Ибо и такая война нуждается в объявлении, разумеется, если она рассматривается не сама по себе, но ввиду тех последствий, которые мы начали разъяснять и вскоре разъясним.
Неверно также и то, что нельзя якобы начинать войну немедленно по ее объявлении, как поступили Кар по отношению к армянам, римляне по отношению к карфагенянам, согласно сказанному нами только что. Объявление войны не требует затем истечения какого-либо срока по праву народов. Может, однако же, случиться, что в силу естественного права потребуется какой-нибудь срок ввиду свойства самого дела, например, когда имущество истребуется обратно или добиваются наказания преступника и отказа не последовало. Тогда в самом деле следует предоставить время для надлежащего исполнения того, что требуется.
Если нарушено даже право посольства, то тем не менее нет основания не прибегать к объявлению войны, дабы наступили упомянутые последствия. Однако тогда достаточно сделать это наиболее безопасным способом, как, например, в письменной форме, или таким способом, как обычно делаются вызовы и иные оповещания в местах небезопасных.
Глава IVО праве убийства врагов в торжественной войне… и о другом насилии над личностью
I. Общее изложение последствий торжественной войны.
II. Слово «дозволено» употребляется в разных смыслах: в смысле безнаказанности, хотя и не без вины, а также в смысле свободы от вины, хотя действие cовершается и не ради какой-либо добродетели; приводятся примеры.
III. Последствия торжественной войны, рассматриваемой в ее всеобщности, относятся к тому, что дозволено совершать безнаказанно.
IV. Почему введены такого рода последствия.
V. Свидетельства таких последствий.
VI. Из этого права возникает возможность убивать и оскорблять всех, кто окажется на территории неприятеля.
VII. Что если иностранцы приезжают в страну до начала войны?
VIII. Подданные неприятеля всюду терпят обиды, если закон чужой страны не препятствует этому.
IX. Это право обижать распространяется даже на детей и женщин.
X. Даже на пленных и в любое время.
XI. Даже на тех, кто готов сдаться, но если их сдачу не принимают.
XII. Даже на сдавшихся безусловно.
XIII. Неправильно распространять это право на иные случаи, как на случаи возмездия или упорного сопротивления.
XIV. Распространение его и на заложников.
XV. Правом народов воспрещено умерщвлять кого-либо при помощи яда.
XVI. Нельзя отравлять ни оружие, ни воду.
XVII. Не запрещено портить воду каким-нибудь иным способом.
XVIII. Исследование вопроса о том, противно ли праву народов прибегать к содействию наемных убийц.
XIX. Противно ли изнасилование праву народов?
В комментарии на стих Вергилия:
Тут дозволено драться свирепо и грабить достатки,
Сервий Гонорат, проследив развитие права фециалов от Анка Марция и позднее от эквов, говорит так: «Если когда-нибудь у римского народа каким-нибудь племенем были похищены люди или скот, то во главе фециалов, то есть жрецов, первенствующих при заключении договоров, выступал старший фециал; он, став у самой границы, провозглашал громким голосом причину объявления войны и бросал копье в сторону тех, кто отказывался возвратить захваченное имущество или выдать виновников правонарушения. Это было началом сражения, и тогда дозволялось по обычаю войны грабить неприятельское имущество».
Предварительно Сервием было сказано: «Древние называли похищение вещей «обидой», хотя бы оно и не составляло никакого преступления; подобным же образом они называли возвращение вещей «удовлетворением».
Из процитированных мест мы узнаем о некоторых последствиях, свойственных войне, объявленной между двумя народами и их главами