[1397], что в войнах между греками даже сами противники остерегались налагать руки на лакедемонских царей из уважения к их достоинству.
4. Враг же, который захочет соблюдать не только то, что дозволяют человеческие законы, но также и то, что входит в его обязанности, что предписывают в качестве справедливого религия и честь, пощадит кровь неприятеля и никому не причинит смерти, кроме как во избежание своей собственной смерти или чего-либо подобного, или за личные преступления, заслуживающие высшей меры наказания. Больше того, либо полностью простит, либо освободит от смертной казни тех, кто заслужил такое наказание, по соображениям человеколюбия или по другим благовидным основаниям.
Отлично сказано у того же Диодора Сицилийского: «Завоевание городов, выигранные сражения и всякий иной успех на войне зачастую обязаны более удаче, чем доблести. А оказание милосердия побежденным врагам со стороны верховной власти есть деяние одной только мудрости» (кн. XXVII). У Курция читаем: «Хотя Александр и мог гневаться на зачинщиков войны, тем не менее всем было оказано милосердие».
Об убийствах тех, кто был умерщвлен случайно, без намерения, необходимо иметь в виду сказанное нами выше, а именно – что дело касается если не справедливости, то во всяком случае милосердия – не предпринимать ничего, что могло бы угрожать невинным, кроме как только в силу значительных оснований, затрагивающих благополучие многих. Согласно с нами мыслит Полибий, который в книге пятой высказывается так: «Людям достойным не свойственно вести истребительную войну даже против менее честных врагов, ее можно простирать лишь настолько, насколько это нужно для возмещения ущерба и восстановления утраченного, не подвергая одним и тем же наказаниям невинных и виновных, но ради невинных щадя и виновных».
1. После ознакомления с изложенным не представляет труда разрешение более частных вопросов. «Ребенка спасает возраст, женщину – ее пол[1398]», – говорит Сенека в трактате, где он обрушивает свой гнев на гнев (кн. III, гл. 24). Сам Бог в войнах евреев даже после предложения и отклонения мира желает пощады женщин и детей, за исключением немногих племен, изъятых в силу особого права, война против которых была войной не людей, но войной самого Бога и носила соответствующее название (Второзаконие, XX, 14). И когда он пожелал предать избиению медиавитянских женщин за их собственное преступление, он исключил непорочных девиц (кн. Числа, XXXI, 18). Мало того, пригрозив ниневитянам за тягчайшие преступления беспощадным избиением, он соизволил смягчиться, сжалившись над многими тысячами в том возрасте, который не имеет понятия о различии честного и бесчестия (Иона, IV, 2).
Сходно с этим такое изречение у Сенеки: «Возможно ли гневаться на детей, чей возраст еще не ведает различия вещей?» («О гневе», кн. II, гл. 9). A у Лукана читаем:
За какие проступки дети заслужат убийство?
Если так поступал и постанавливал Бог, в чьей власти предать умерщвлению без какой-либо причины, не нарушая справедливости, сколько угодно людей любого пола и возраста, поскольку он податель и владыка жизни, то как же поступать по справедливости людям, которым не дано никакого права над людьми, каковое не представлялось бы необходимым для человеческого благополучия и сохранения общества?
2. Прежде всего мы имеем касательно детей суждения тех народов и времен, при которых справедливость имела наибольшее значение (Витториа, «О праве войны», № 36). «Нам дано оружие, – по словам Камилла у Тита Ливия, – не против того возраста, который щадят даже при взятии городов, но против вооруженных воинов». Он же добавляет, что таково право войны, то есть право естественное.
Плутарх, толкуя об этом предмете, говорит: «У добрых людей даже война имеет определенные законы» (жизнеописание Камилла). Здесь следует заметить выражение «у добрых», дабы отличить это право от того, которое господствует в нравах и состоит в безнаказанности. Так, Флор отрицает возможность действовать иначе без нарушения честности (кн. I). У Ливия в другом месте встречается: «От причинения зла этому возрасту воздерживаются даже разъяренные враги» (кн. XXIV). И еще: «Жестокая ярость доходит иногда до избиения младенцев».
3. То же, что наблюдается в отношении детей, не достигших обладания рассудком, чаще всего относится также к женщинам, то есть поскольку они не совершили чего-либо, особо заслуживающего наказания, или поскольку сами они не отправляли каких-либо мужских обязанностей. В самом деле, по словам Стация, «пол этот чужд войны и незнаком с оружием». Нерону, назвавшему Октавию своим врагом («Октавия»), префект отвечает:
Названье это женщине даешь?22
Александр у Курция говорит: «Я не имею обыкновения вести войну с пленными и женщинами; тот, кто возбуждает мою ненависть, должен быть вооружен» (кн. V). Грип у Юстина заявляет: «В стольких внутренних и внешних войнах никто из его предков никогда после одержанной победы не свирепствовал над женщинами, самый пол которых должен ограждать их от военных опасностей и от ярости победителей» (кн. XXXVIII). У Тацита другое лицо говорит: «Война ведется не против женщин, но против вооруженных воинов».
4. Валерий Максим называет жестокость Мунация Флакка в отношении детей и женщин дикой и невыносимой даже для слуха (кн. IX, гл. 1). У Диодора рассказывается, как карфагеняне в Селинунте избивали стариков, женщин и детей «без всякого чувства человеколюбия» (кн. XIII). В другом месте он называет то же самое «кровожадностью» (кн. XIV). Латин Пажат говорит о женщинах: «Это – пол, который щадят войны». Сходное выражение есть у Папиния о старцах:
Никакого оружия силе
Не подвержена старцев толпа.
1. То же нужно установить для мужей, образ жизни которых несовместим с войной (Витториа, «О праве войны», № 36). «Согласно праву войны избиение распространяется на вооруженных и сопротивляющихся», – сказано у Тита Ливия (кн. XXVIII); имеется в виду именно то право, которое согласно с природой. Так, Иосиф Флавий считает справедливым наказывать в сражении тех, кто поднял оружие; невинным же вредить не следует («Иудейские древности», кн. XII, гл. 3). Камилл, взяв приступом Вейи, повелел воздержаться от избиения безоружных (Ливий, кн. V).
К соответствующему разряду людей в первую голову нужно отнести тех, кто отправляет обязанности священнослужителей. Ибо воздержание их от оружия издревле составляет обычай, общий у всех народов; а потому и должно воздерживаться от насилия над ними. Так, филистимляне, враги иудеев, не причинили вреда коллегии пророков[1399], находившейся в Габе, как видно из книги I пророка Самуила (X, 5 и 10). И Давид вместе с Самуилом бежал в другое место, где находилась такая же коллегия, столь же чуждая какого-либо насилия, причиняемого оружием (I Самуил, XIX, 18). Критяне, по рассказу Плутарха («Греческие вопросы»), во внутренних столкновениях воздерживались от причинения какого-либо вреда жрецам[1400] и тем, кого называли «заведующими погребениями». Отсюда произошла греческая пословица: «Даже крематор не был оставлен». Страбон замечает[1401], что, когда вся Греция пылала войнами, элейцы, как посвященные Юпитеру, так и их гости пребывали в ненарушимом мире (кн. VIII).
2. К священнослужителям справедливо приравниваются лица, избравшие сходный образ жизни, как монахи и схимники, то есть кающиеся, которых поэтому наравне со священнослужителями каноны находят необходимым щадить в соответствии с естественной справедливостью (С. de breug. et pace).
Сюда же правомерно относятся те, кто посвятил себя благородным занятиям словесностью и другим наукам, полезным роду человеческому.
Затем необходимо также щадить земледельцев, что предписывают и каноны. Диодор Сицилийский сообщает с похвалой об индусах: «В сражениях враги взаимно избивают друг друга, но они оставляют в неприкосновенности земледельцев, как полезных для всех» («Библиотека», кн. II). О древних коринфянах и мегарянах Плутарх пишет: «Никто из них не причинял зла земледельцам». И Кир повелел объявить царю ассириян о том, «что он готов земледельцев оставить в покое и неприкосновенности» (Ксенофонт, «О воспитании Кира», кн. V). О Велисарии Свидас сообщает: «Он настолько щадил земледельцев и настолько заботился о них, что под его командованием никогда никому из них не было причинено насилие».
Канон добавляет торговцев, что нужно распространять не только на тех, кто временно пребывает в неприятельской стране, но и на постоянных подданных; ибо и их образ жизни чужд войне.
Под это название подходят также прочие мастера и искусники, промысел которых предпочитает мир войне.
1. Касаясь вопроса о тех, кто вел войны, мы уже раньше привели изречение Пирра из Сенеки о том, что совесть, то есть уважение к справедливости, воспрещает нам лишать жизни пленных. Мы привели сходное мнение Александра, в котором он объединяет пленных и женщин. Сюда же относится следующее место у Августина: «Не воля, а необходимость уничтожает сражающегося врага