1. Теперь посмотрим, какие супружеские союзы признаны естественным правом. При рассмотрении их мы должны помнить, что не все, что противно естественному праву, тем самым объявлено им незаконным, как это явствует из примера дарения расточителя; но объявляется незаконным именно то, в чем отсутствует начало, сообщающее силу акту, или где порок продолжается в самом действии. Начало, из которого возникает право в тех и в иных действиях человеческих, есть то право, которое мы определили как нравственную дееспособность, вместе с достаточно свободной волей. Такая воля, достаточная для порождения права, будет лучше разъяснена там, где речь пойдет об обязательствах вообще. Вопрос о нравственной способности к действиям возникает касательно согласия родителей, которое для действительности супружеского союза некоторые авторы полагают как бы естественно необходимым. Но в этом они ошибаются, ибо приводимые ими доводы не доказывают ничего иного, кроме того, что с обязанностями сыновнего долга сообразно испрашивать согласия родителей, с чем мы вполне согласны с той оговоркой, что если только воля родителей не противоречит явно справедливости. Ибо если дети во всех обстоятельствах обязаны почитать родителей, то, несомненно, они в особенности обязаны с ними считаться в деле, которое касается всей семьи, какова женитьба. Но отсюда еще не следует, что у сына отсутствует право, которое обозначается названием способности или власти действовать. Ибо тот, кто женится, должен быть зрелого возраста, и так как он выходит из состава семьи, то в таком деле он уже не подчиняется семейной власти. А один только долг уважения недостаточен для придания ничтожности акту, который ему противоречит.
2. Законодательство римлян и прочих народов, установившее, что бракосочетание незаконно вследствие отсутствия согласия отца, вытекает не из природы, но из воли законодателя. Ибо в силу того же закона ни мать, по отношению к которой дети несут естественный долг уважения, своим несогласием на брак не делает его недействительным[404]; ни даже отец несогласием на брак совершеннолетнего сына, вышедшего из-под родительской власти, не делает его недействительным (L. Filius emancipatus. D. de ritu nupt). А если сам отец находится под властью родительской, то на женитьбу сына должны дать согласие и дед, и отец; на брак же дочери достаточно согласия деда (L. Oratlone. nepote, D. eo. tit.). Что эти подробности не известны естественному праву и вытекают из внутригосударственного права, в достаточной мере доказывается всем изложенным.
3. А из Священного Писания мы узнаем, что благочестивые мужи и в еще большей мере женщины, – скромности которых особенно приличествует в этом деле подчиняться чужой воле[405] (L. in conjunctione. С. de nuptiis), с чем согласуется то, что мы читаем в Послании первом апостола Павла к коринфянам (VII, 36) о выдаваемой замуж девице, – полагали, что при вступлении в брак следовало подчиняться авторитету родителей; но тем не менее не объявляется недействительным супружество Исава и не признаются незаконными его дети от брака, заключенного без согласия родителей (кн. Бытие, XXXVI). Квинтилиан («Речи», CCLVII), имея в виду право естественное в строгом смысле, говорит так: «А если когда-либо сыну разрешается делать против воли отца что-нибудь, что в иное время не заслуживает порицания, то ни в чем свобода не является столь необходимой, как при вступлении в брак»[406].
Брак с замужней женщиной, обвенчанной с другим, без сомнения, незаконен по естественному праву, ибо ведь пока первый муж с ней не развелся, до тех пор длится его власть над ней; по закону же Христа власть мужа длится, пока смерть не расторгнет брачные узы. Брак же незаконен оттого, что при наличии первого брака отсутствует и нравственная способность, и всякое дальнейшее следствие такого незаконного брака порочно. Ибо отдельные акты касаются чужой вещи. С другой стороны, по закону Христа, незаконен брачный союз с мужем другой женщины в силу того права над мужем, которое Христос дал женщине, сохранившей супружескую верность.
1. Вопрос о брачных союзах тех, кто связан кровным родством или свойством, довольно серьезен и нередко вызывает большие споры. Ибо если кто попытается привести бесспорные и естественные основания того, почему такие союзы незаконны – будучи воспрещены законами или обычаями, – тот убедится в трудности этого на опыте, так как не сможет представить таких оснований. Ибо то, что приводят Плутарх в «Римских вопросах» (вопр. 107)[407] и Августин в трактате о «граде Божием» (кн. XV, гл. 16) о распространении дружеских отношений путем заключения брачных союзов, не настолько веско, чтобы признать незаконным и недозволенным противное. Ведь то, что менее полезно, оттого еще не становится недозволенным. К тому же может случиться, что какой-либо данной пользе противна иная, большая польза; не только в том случае, для которого сделал изъятие Бог в Законе, данном евреям, – случае, когда муж скончался, не оставив потомства, с чем сходны постановления еврейского и аттического права[408] о девицах-наследницах, когда преследуется цель сохранения родовых имуществ в семействе, но также во многих других случаях, которые можно привести или измыслить.
2. Из этого общего правила я исключаю брачные союзы восходящих родственников любых степеней с нисходящими, основание недозволенности таких союзов, если не ошибаюсь, достаточно очевидно. В подобных случаях ни муж, который господствует по закону брачному, не может оказывать матери того почтения, которого требует природа; ни дочь не может оказывать должного почтения отцу, так как хотя она и подчинена в браке, тем не менее самый брачный союз создает такого рода общение, которое исключает почтение, внушенное предшествующим родством. Юрист Павел говорил о том, что при вступлении в брак следует соблюдать правила естественного права и целомудрия[409], правильно добавляя, что противно целомудрию брать в жены свою дочь (L. Adoptivus. Serviles. D. de ritu nilpt.). Итак, подобные союзы, без сомнения, и недозволены, и, кроме того, незаконны, потому что порок постоянно налицо [vitium perpetuo affectui adhaeret].
3. Нас не должен убеждать довод Диогена и Хризиппа, основанный на наблюдении нравов петухов и кур и других бессловесных животных, с помощью которого они хотели доказать, что такие смешения не противны естественному праву. Ибо, как мы сказали в начале книги, достаточно чему-нибудь находиться в противоречии с человеческой природой, чтобы быть недозволенным; и сюда, как говорит юрист Павел, включается по праву народов кровосмешение, совершаемое между восходящими и нисходящими родственниками различных степеней (L. ult. de ritur.nupt.)[410]. Таково же предписание того права, которое, по словам Ксенофонта («Воспоминания о Сократе», кн. IV), не утрачивает своей силы оттого, что нарушается персами[411]. Правильно говорится в соответствии с толкованием Михаила Эфесского на «Этику Никомаха», что согласуется с природой «то, что соблюдается большинством не испорченных и живущих согласно природе». Гипподам Пифагореец говорит о «неумеренных, безудержных и противных природе вожделениях, необузданных порывах, гнусных страстях».
О парфянах так сказано у Лукана:
От пиров и вина обезумев,
Царственный род отнюдь не страшится уз беззаконных.
И далее:
Если кому не грех наполнять родную утробу,
Что же греховно тому?
Причину такого обычая у персов Дион Прусийский в речи двадцатой мудро приписывает распущенному воспитанию.
4. Приходится удивляться выдумке Сократа, который, согласно Ксенофонту, в такого рода союзах не находит ничего предосудительного, кроме разницы в возрасте, откуда, по его словам, проистекает или бесплодие, или уродливое потомство. Если бы одно только подобного рода соображение препятствовало такому союзу, он, конечно, был бы незаконным и недозволенным не более чем союз между другими лицами, при той же разнице в возрасте, какая обычно отделяет родителей от их детей.
5. Скорее надлежит исследовать вопрос, не свойственно ли в добавление к тому, о чем нами уже было сказано, людям, не испорченным распущенным воспитанием, известного рода отвращение к кровосмешению между родителями и детьми, особенно в связи с тем, что даже некоторые бессловесные животные естественным образом этого избегают. Так ведь полагают и другие, и Арнобий в пятой книге «Против язычников» пишет: «Разве даже Юпитер не питал неслыханной страсти к матери и разве же не смог отвратить его ужас перед силой этого влечения, который не только людям, но и некоторым животным внушила сама природа и прирожденное всем чувство?» Сохранился прекрасный рассказ на эту тему о верблюде и о скифской лошади[412] у Аристотеля в книге девятой «О происхождении животных» (гл. XLVI), сходный рассказ имеется у Оппиана в книге первой «Об охоте». Сенека в своем «Ипполите» пишет:
Ненарушим устав Венеры у зверей.
Блюдет законы рода прирожденный стыд.