1. Недостойнейший вид подчинения есть тот, когда кто-нибудь поступает в полное рабство, как те люди у германцев, которые рисковали свободой, ставя ее напоследок во время игры в кости. «Побежденный поступает в добровольное рабство», – говорит Тацит («Об обычаях германцев»). Также у греков, по рассказу Диона Прусийского (в речи XV), «бесчисленное количество свободных поступают в рабство, дабы служить согласно условиям договора»[448].
2. Рабство бывает полным, когда оно обязывает к пожизненному выполнению работ за пропитание и за удовлетворение прочих насущных потребностей; если такое состояние принимается в естественных границах, то в нем нет никакой чрезмерной горечи[449], ибо подобное пожизненное обязательство возмещается постоянным обеспечением пропитания, что не всегда имеет поденный рабочий. Поэтому нередко, по словам Эвбула, бывает, что:
Остаться пожелал у них и без вознаграждения,
Довольствуясь питанием.
То же самое у создателя комедий в другом месте:
Те беглецы, что чванились свободой,
В неволю прежнюю обратно возвращаются[450].
Так, в «Истории» стоик Посидоний сообщал, что прежде было немало таких, которые, сознавая свою беспомощность, добровольно поступали в рабство к другим, «чтобы хозяева обеспечивали их необходимым, сами же они обязывались взамен этого исполнять посильные работы». Приводят в связи с этим в пример мариандинян, которые по той же причине сделались рабами гераклеян.
Право жизни и смерти в отношении рабов (я говорю о полной и внутренней справедливости) господам не принадлежит, ибо никто не имеет права умертвить другого человека, если только тот не совершил уголовного преступления. Но по законам некоторых народов господин, умертвивший раба по какой бы то ни было причине, остается безнаказанным. Также обстоит дело повсеместно с царями, которым принадлежит самая неограниченная власть. Этим сравнением до нас воспользовался Сенека («О благодеяниях», кн. III, гл. 18): «Если рабу достигнуть заслуженного положения препятствует нужда и смертный страх, то это же воспрепятствует и тому, кто имеет над собой царя или военачальника, потому что, хотя и при неодинаковых условиях, в отношении их дозволено одно и то же». Однако, вне всякого сомнения, раб может испытать обиду от господина, как правильно утверждает тот же Сенека («О благодеяниях», кн. III, гл. 22), но в таком случае безнаказанность действия господина называется правом в несобственном смысле. Подобное же право Солон и древние законы римлян предоставили родителям над детьми. Сопатр полагает: «Отцу как таковому дозволено убивать сыновей, конечно, если теми совершено преступление, ибо закон дозволил это потому, что считает отца непогрешимым судьей» (Секст Эмпирик, «Пирроновы вопросы», кн. III). Такое право существует у многих народов, прославившихся законами, по словам Диона, в речи пятнадцатой.
1. Вопрос о тех, кто рождается от рабов, представляет более значительные трудности. По постановлениям римского права и права народов о пленных, как мы сказали в другом месте, потомство людей рабского состояния, как и животных, следует участи матери. Это, однако же, не вполне соответствует естественному праву, если отец может быть в достаточной мере опознан каким-нибудь образом. А так как у бессловесных животных отцы несут заботы о потомстве не в меньшей мере, чем матери, то тем самым доказывается, что потомство обоих является общим[451]. Следовательно, если бы даже внутригосударственные законы об этом молчали, потомство следует участи отца, как и матери[452]. Предположим в целях большей простоты, что оба родителя находятся в рабстве, и посмотрим, вытекает ли отсюда рабское состояние естественно для детей. Конечно, при отсутствии какого-либо иного способа воспитания родители могут свое потомство вовлечь только в рабство с собою, тем более что родителям дозволено продавать даже детей, рожденных в свободном состоянии.
2. Но так как это право имеет источник в необходимости, то вне ее у родителей нет права вручить кому-либо свое потомство[453]. Поэтому в рассматриваемом случае право господ на потомство рабов возникает на том же основании, а именно вследствие необходимости снабжения пищей и предметами первой необходимости[454], а так как дети рабов нуждаются в продолжительном пропитании, прежде чем их работа может стать полезной их господину, и последующая работа соответствует пропитанию в свое время, то детям, происшедшим таким образом, нельзя избегнуть рабства иначе как путем соответствующего возмещения стоимости их пропитания. Конечно, если жестокость господина бесчеловечна, то, хотя бы даже их рабы сами добровольно вступали в рабство, единственный возможный совет им – искать спасения в бегстве (Лессий, кн. V, гл. V, спорн. вопр. 5). Ибо то, что апостолы и древние правила предписывают им не покидать своих господ[455], есть общее повеление, противоположное заблуждению тех, кто отвергал всякое подчинение, как частное, так и публичное, которое якобы несовместимо с христианской свободой (Посл. I ап. Павла к коринфянам, VII, 21; к галатам, VI, 5; к колоссянам, III, 22; к Титу, II, 9; Посл. I ап. Петра, II, 16).
Кроме полного рабства, о котором мы уже потолковали, существуют также виды неполной неволи на срок, на известных условиях или в известных целях (С. Si quis servum, 17. q. 4). Таково состояние вольноотпущенников, подобное положению детей, кабальных, приписанных к земле крепостных, семилетнее рабство у евреев и иные его виды вплоть до отпускаемых в юбилейный год, пенестов у фессалийцев, так называемых крестьян «мертвой руки», наконец, наемных рабочих[456]. Все подобного рода разряды устанавливаются законами или договорами. Неполное рабство, как известно, естественно свойственно также рожденным от одного родителя свободного и от другого несвободного состояния по причине, указанной нами выше.
Государственное подданство есть такого рода подчинение, в силу которого народ отдает себя во власть какому-нибудь лицу, нескольким лицам или даже другому народу. Формулу такого подчинения Капуи мы привели в пример выше. С ней сходна следующая формула народа коллатинского: «Сдаете ли вы, народ коллатинский, ваш город, поля, воды, пограничные знаки, храмы, орудия, все религиозные и светские учреждения во власть мне и римскому народу? Сдаем. А я принимаю». Намекая на это, Плавт говорит в «Амфитрионе»:
Они сдаются и сдают святыни, город и детей
Во власть и усмотрение всему народу финскому[457].
Персы называют это отдать воду и землю. Таково полное подданство; есть и другие, менее полные формы в зависимости от правового основания и пределов верховной власти, о степенях которой можно почерпнуть понятие из того, что нами было изложено выше, в кн. I, гл. III.
Подчинение вследствие совершения преступления возникает также, помимо личного согласия, всякий раз, как кто-либо заслуживает утраты свободы[458] и насильно приводится в состояние повиновения тем, кому принадлежит право приведения наказания в исполнение. А кому принадлежит это право приведения наказания в исполнение, мы видели выше. Таким образом, могут быть приведены не только отдельные граждане в состояние частного подчинения, как в Риме лица, укрывшиеся от отбывания воинской повинности[459], лица, давшие неправильные сведения о своей собственности цензорам, затем женщины, соединившиеся браком с чужим рабом, но и народы также могут быть приведены в публичное подчинение за совершение публичного преступления (Цицерон, «В защиту Цэцяны»). Важно то, что государственное рабство само по себе вечно, ибо преемственная смена частей не препятствует единству народа. С другой стороны, уголовное рабство отдельных люден не распространяется за пределы их личностей, потому что кабала падает на личность. Однако же тот и другой виды рабства – как частное, так и публичное рабство – могут быть или полными, или же неполными, соразмерно виновности и наложенному наказанию.
О рабстве частном и публичном, возникающем в силу права народов, устанавливаемого волей народов, будет речь ниже, когда мы дойдем до последствий войны.
Глава VIО производном приобретении имущества путем… человеческого действия, а также об отчуждении верховной власти и государственной собственности
I. О том, что требуется в отчуждающем для действительности отчуждения.
II. О том, что требуется в приобретателе.
III. Власть может отчуждаться иногда царем, иногда же народом.
IV. Власть над частью народа не может быть отчуждена народом против воли самой отчуждаемой части.
V. И самая часть не может отчуждать власти над собой иначе как в состоянии крайней необходимости.