То заглушается всё ж и невнятно внедряется в уши,
Так что скорей не слова, а лишь звуки мы слышим при этом.
То, чем мы чувствуем вкус, — наш язык или нёбо, — нисколько
Более сложны для нас, при разборе их действий, не будут.
Вкус мы сначала во рту ощущаем, когда при жеваньи
Выдавим сок из еды, наподобье того, как из губки,
Если в руке её сжать, можно досуха вытянуть воду.
620 Далее, выжатый сок по проходам расходится нёба
И проникает в язык, по извилистым идучи порам.
Коль основные тела сочащейся жидкости гладки,
Сладко щекочут они и сладко касаются всюду
Влажных пространств языка, из себя выделяющих слюни.
Чувство, напротив, колоть и его раздирать начинают
Эти тела тем скорей, чем грубее они и шершавей.
Вкуса услада, затем, ограничена полостью нёба.
Если же соки прошли через горло и ниже спустились,
Нет услады уже, когда сок разошёлся по членам.
630 И безразлично, какой едою питается тело,
Лишь бы по членам могла разойтись переваренной пища,
А в животе бы всегда сохранялась должная влажность.
Ну, а теперь объясню, отчего для иного иная
Пища подходит и как то, что гадко иному и горько,
Может казаться другим чрезвычайно приятным и вкусным.
Разница здесь велика, и различие вкусов громадно:
То, что питает одних, для других служит ядом смертельным.
Так, если только змеи коснется слюна человека,
Сгинет змея и себя самоё, искусавши, прикончит.[110]
640 А с чемерицы, для нас служащей отравой смертельной,
Козы тучнеют и жир нагоняют себе перепёлки.
Чтобы понять, отчего это так происходит, ты должен
Вспомнить, во-первых, о том, о чём ранее мы говорили:
Что семена у вещей перемешаны многообразно.
Далее, все существа, что живут и питаются пищей,
Раз непохожи они по наружности и по породам
Все очертанья у них отличаются внешностью разной,
Значит, они состоят из семян точно так же различных.
Далее, коль семена отличны, должны различаться
650 Все промежутки, пути (что порами мы называем)
В членах повсюду, во рту и в самом, разумеется, нёбе.
Стало быть, надо одним быть поменьше, другим же — побольше:
И треугольны у тех они будут, у этих — квадратны,
Многие круглы из них, а иные и многоугольны.
Ибо, раз требует склад и движенье семян изначальных,
То непременно должны быть несхожи по складу и поры
И различаться пути, сообразно строению ткани.
Так, если сладко одним, что другому становится горьким,
То у того, кому сладко, должны, прикасаяся нежно,
660 Гладкие очень тела расходиться по нёбным проходам;
Наоборот, у того, кому это же кажется терпким,
Грубые в поры идут семена крючковатого складу.
Это поняв, ты легко разберёшься и в прочих явленьях.
Так, если жёлчи приток вызывает у нас лихорадку,
Или иная болезнь по причине другой нас охватит,
Тело приходит тогда в беспорядок полнейший, и всюду
В нём положенья свои изменять начинают начала;
То, что до этого нам подходило и было приятно,
Тут не подходит уже, а другое, напротив, отрадней,
670 Что, проникая, могло оказаться скорее несносным.
Смесь и того и другого во вкусе имеется мёда,
Как я об этом тебе говорил уже часто и раньше.[111]
Ну, а теперь я скажу, каким образом трогает ноздри запах.
Во-первых, вещей несомненно есть много, откуда
Запахов разных поток, изливаясь, течёт и струится;
Надо считать, что они, растекаясь, разносятся всюду.
Но для различных существ приятен и запах различный
Вследствие разности форм. Из-за этого, в воздухе рея,
Издали даже пчела привлекается запахом мёда,
680 Коршунов — падаль манит, по следам же копыт раздвоённых
Чуют собаки, куда побежать за укрывшимся зверем;
Издали слышит уже хорошо человеческий запах
Римских хранитель твердынь[112] и спаситель их — гусь белоснежный.
Нюх, таким образом, дан различный различным созданьям
И, приводя их к еде, заставляет от смрадного яда
Прочь убегать, и зверей охраняет он этим породы.
Самые запахи все, щекотать нам способные ноздри,
Могут то дальше идти, то на ближнее лишь расстоянье.
Но никогда ни один не проходит столь длинной дороги,
690 Как голоса или звук, доносящийся к нам издалёка,
Не говоря уж о том, что глаза поражает и зренье.
Медленно запах идёт и, блуждая, в пути погибает,
Мало-помалу легко расходясь в дуновении ветра,
Так как, во-первых, с трудом покидает он недра предметов,
Ибо, всегда из глубин вытекая, является запах,
Как это видно во всём, что разбито и пахнет сильнее,
Так же как то, что растёрто, и то, что разрушило пламя.
Надо заметить затем, что начала у запаха больше,
Нежели звука тела, ибо запах сквозь стену из камня
700 He в состояньи пройти, голоса же и звуки проходят.
Вот почему не легко нам бывает заметить, как видишь,
В месте каком расположен предмет, от которого пахнет.
Запаха стынет толчок от того, что он в воздухе медлит,
И не доходят до чувств горячими вестники вещи.
Часто поэтому псы блуждают, следы потерявши.
Впрочем, не запахи лишь или вкусы имеют такие
Свойства, как я указал, но и вид и окраска предметов
Не одинаково всем подходящи всегда и приятны:
Могут иные из них быть резче для зренья иного.
710 Мало того: петуха, привыкшего крыльями хлопать
Ночью и громко кричать, призывая зарю на рассвете,
Ярые львы выносить совершенно не в силах и тотчас,
Только завидят его где-нибудь, обращаются в бегство.[113]
Ясно, конечно, для нас, почему это так происходит:
Некие есть семена, что, от тел петухов отлетая,
Львам попадают в глаза и сверлят им зрачки, причиняя
Острую боль, и для них, хоть и лютых, она нестерпима.
Зренье же наше ничуть от подобных семян не страдает
Иль оттого, что нельзя им проникнуть в глаза, иль, проникнув,
720 Могут свободно уйти и задержкой своей никакого
Глазу страданья они нигде причинить не способны.
Ну а теперь ты узнай, чем движется дух, и откуда
То, что приходит на ум, приходит, ты выслушай вкратце.
Призраки разных вещей, говорю я, во-первых, витают
Многоразличным путём, разлетаясь во всех направленьях
Тонкие; так же легко они в воздухе, встретясь друг с другом,
Сходятся вместе, как нить паутины иль золота блестки.
Дело ведь в том, что их ткань по строенью значительно тоньше
Образов, бьющих в глаза и у нас вызывающих зренье,
730 Ибо, нам в тело они проникая чрез поры, тревожат
Тонкую сущность души и приводят в движение чувство.
Так появляются нам и Кентавры и всякие Скиллы,
С Кербером схожие псы, и воочию призраки видны
Тех, кого смерть унесла и чьи кости землёю объяты:
Всякого вида везде и повсюду ведь призраки мчатся,
Частью сами собой возникая в пространстве воздушном,
Частью от разных вещей отделяясь и прочь отлетая
И получаясь из образов их, сочетавшихся вместе.
Ведь не живым существом порождается образ Кентавра,
740 Ибо созданий таких никогда не бывало, конечно;
Но, коли образ коня с человеческим как-то сойдётся,
Сцепятся тотчас они, как об этом сказали мы раньше,
Вследствие лёгкости их и строения тонкого ткани.
Так же и прочее всё в этом роде всегда возникает.
Необычайно легко и с такой быстротой они мчатся,
Как указал я уже,[114] что любые из образов лёгких
Сразу, ударом одним, сообщают движение духу.
Тонок ведь ум наш и сам по себе чрезвычайно подвижен.
Что это так, без труда из дальнейшего ты убедишься.
750 Если есть сходство меж тем, что мы видим умом и глазами,
То и причины того и другого должны быть подобны.
Раз уже я указал, что льва, предположим, я вижу
С помощью призраков, мне в глазах возбуждающих зренье,
Можно понять, что и ум приходит в движение так же,
С помощью призраков льва, да и прочее всё различая,
Как и глаза, но ещё он и более тонкое видит.
И не иначе наш дух, когда сном распростёрты все члены,
Бодрствует, как потому, что его в это время тревожат
Призраки те же, что ум, когда бодрствуем мы, возбуждают.
760 Ярки настолько они, что, нам кажется, въяве мы видим
Тех, чьею жизнью давно уже смерть и земля овладели.
Из-за того это всё допускает природа свершаться,
Что в нашем теле тогда все чувства объяты покоем
И не способны к тому, чтобы истиной ложь опровергнуть,
В изнеможении сна к тому же и память слабеет,
В спор не вступая с умом, что добычей могилы и смерти
Стали давно уже те, кто живыми во сне ему снятся.
Не мудрено, наконец, что двигаться призраки могут,
Мерно руками махать да и прочие делать движенья,
770 Как это часто во сне, нам кажется, делает образ.
Что же? Лишь первый исчез, как сейчас же в ином положенья
Новый родится за ним, а нам кажется, — двинулся первый.
Скорость, с которой идёт эта смена, конечно, огромна:
Столь велика быстрота и столько есть образов всяких,
Столь необъятен запас частичек в любое мгновенье,
Что ощутимо для нас, и хватить его полностью может.
Много вопросов ещё остаётся и многое надо