Лишь из известных зачатков в родной материнской утробе
Все существа рождены и породу свою сохраняют.
Значит, должно по известным законам все это твориться.
Лишь подходящие части исходят от пищи различной
В наши тела, чтобы в членах путем сочетаний известных
Действие нужное вызвать; тогда как негодные части
Прочь извергаются в землю природой. И от сотрясений
Много частиц незаметно отходит от нашего тела,
Именно тех, что не могут примкнуть ни к чему и движений
Жизненных не возбуждают и не согласуются с ними.
Но не подумай притом, что относятся эти законы
Только к животным. Все вещи поставлены в те же условья.
Все, что природою создано, между собою несходно.
Вследствие этого необходимо, чтоб вещи все в мире
Из разнородных фигурой начальных частиц состояли.
Не потому, чтобы было тут множество видов различных,
Но потому, что предметы все не по всему одинаки.
Если различны зачатки, то также должны различаться
Их сочетанья, движенье, пути, промежутки меж нами,
Их столкновения, тяжесть, все то, что не только животных
Всех разделяет, но землю от бурных морей отличает
И небеса голубые вдали от земли нашей держит.
Но продолжай познавать моих сладких трудов изысканья
И не впади в заблуждение, будто из белых зачатков
То созидаться должно, что глазам твоим кажется белым,
Или что черные вещи возникли из черных зачатков, —
Словом, что вещь вообще носит ту иль другую окраску
Ради того только, что родовые материи тельца
В тот же окрашены цвет, как и вещи, рожденные ими.
Цвета у телец первичных материи нет совершенно
Ни однородного с вещью, ни также различного с нею.
Если же ты полагаешь, что тельца такие рассудку
Непостижимы совсем, то от истины очень далек ты.
Слепорожденные, солнца лучей не могущие видеть,
Все ж познавать тем не менее могут на ощупь те вещи,
Кои для них с малых лет никакой не носили окраски.
Следует, значит, признать, что наш ум себе также понятье
Может составить о том, что не смазано некою краской.
Сами же мы, наконец, средь ночной темноты постоянно
Трогаем вещи, не будучи в силах почувствовать красок.
В том убедившись на опыте, взглянем мы ныне на сущность.
Каждая краска способна меняться в любую же краску,
Но не должно того быть никогда у первичных зачатков,
Так как должно кое-что оставаться всегда неизменным,
Чтобы в ничтожество впасть не могли сотворенные вещи.
Если же вещь из условий присущей природы выходит,
То прекращает тотчас же быть тем, чем была она раньше.
А потому признавать ты не должен окраску в зачатках,
Иначе все бытие мировое в ничто обратится.
Далее. Если окраски природа первичным зачаткам
Не придала, все же формами равными их наделила,
И от последних различного рода цвета происходят.
Много зависит от того еще, с чем сочетались зачатки
И положенье какое они меж собой сохраняют;
Также, какие движенья друг другу дают и приемлют.
Этим путем ты легко очень можешь причин доискаться,
Как, почему, то, что было за несколько времени черным,
Мрамора белого цвет принимать неожиданно может.
Море, к примеру, когда его глади взволнованы ветром,
Все превращается в пену седую, белея, как мрамор.
Можно на это сказать: то, что раньше казалось нам черным,
Перемешало материю всю свою и изменило
Телец порядок, отняв и прибавив что-либо к составу,
А потому оказалось пред нами блестящим и белым.
Если б, однако же, воды морские включали зачатки
Цвета лазурного, то никогда побелеть не могли бы.
То, что имеет лазоревый цвет, не должно измениться
И беломраморным стать оттого, что его ты взболтаешь.
Если бы цвета различного были первичные тельца,
Кои морям придают одноцветную всюду окраску,
То надлежало бы нам замечать на поверхности моря,
Как и в другой всякой жидкости однообразно-прозрачной,
Разнообразные и меж собою несходные краски.
Так из неправильных форм и фигур разнородных мы можем
Образовать и квадрат и любые другие фигуры.
В этом квадрате увидим мы разнообразные части,
Но разновидность фигур составных не мешает нисколько,
Чтобы квадрат в очертаньях остался все тем же квадратом,
А между тем разноцветные части вещей совершенно
Не допускают, чтоб были те вещи вполне одноцветны.
Далее, довод, который тебя завлекает и манит
Всякие краски приписывать тельцам первичным природы,
Падает, так как не белы зачатки у белых предметов,
Также не черны у черных по виду, а разного цвета.
Возникновение белых вещей мы гораздо охотней
Склонны бесцветным зачаткам приписывать, нежели черным
Или же цвета иного, различного с теми вещами.
Кроме того, так как не существуют окраски без света
И незаметны зачатки первичные даже при свете,
То лишены, значит, эти зачатки каких-либо красок.
Могут ли быть в темноте непроглядной у вещи окраски,
Если окраски зависят от света, смотря по тому лишь,
Прямо иль косвенно падает свет, отражаясь в предметах?
У голубей замечается это на солнце в тех перьях,
Кои растут на затылке и шею кругом обрамляют:
Цвет их с одной стороны представляется красным, как пурпур,
А в то же время с другой – те же перья опушают нам чувство,
Будто мы видим коралл с изумрудом зеленым в смешеньи;
Также хвосты у павлинов, когда озаряет их солнце,
Равным порядком цвета свои очень заметно меняют.
Если все это творится всегда от падения света,
Значит, нельзя не признать, что без света оно невозможно.
Да и зрачок принимает различно влияние света
В случаях тех, когда белая краска его поражает
И когда действует черная или же краска иная.
Вовсе не важен там цвет, где предмет познаешь ты на ощупь;
Больше наглядности здесь придает ему самая форма.
Значит, первичные тельца совсем не имеют окраски,
Но только разностью форм вызывают различные чувства.
Если б к тому же цвета не являлися следствием формы
Телец первичных, то все, что из телец таких возникает,
В цвете любом представляться имело б возможность пред вами.
Но отчего существа все, возникнув из телец первичных,
Не появляются в разного рода случайной окраске?
И отчего не приходится видеть, чтоб ворон, летая
В белом, как снег, оперенье, глаза поражал белизною,
Чтобы водилися где-нибудь лебеди черного цвета
Или же пестрые – из разноцветных таких же зачатков?
Можешь заметить еще, чем на больше частей ты разложишь
Вещи какие-нибудь, тем значительней мало-помалу
Краски бледнеют, пока не исчезнут всецело из виду.
Это бывает, где золото крошится в мелкие части.
Также и пурпур пунийский свой цвет потеряет блестящий,
Как только будет разобран он весь на отдельные нитки.
А потому составные частицы теряют окраску,
Прежде чем их приведут в состоянье первичных зачатков.
Ты наконец соглашаешься, что не от всякого тела
Звуки исходят и запахи, вследствие этого также
Звуков и запахов всем без изъятья телам не припишешь.
Равным же образом зреньем не все ощутить мы способны.
Ясно отсюда: тела есть, лишенные всякой окраски.
Как и тела, что ни звуков, ни запахов не производят.
Острый же ум тем не менее распознавать их сумеет,
Как и другие предметы, лишенные признаков ясных.
Ты не подумай однако же, что лишены только красок
Первоначальные тельца. Они недоступны нисколько
Тоже и действию холода и раскаленного жара;
Звуков издать не способны и соков в себе не содержат;
Также особого запаха не издают никакого.
Если раствор приготовить желаешь ты из майорана
Нежного или из мирры смолы драгоценной и нарда,
Дух издающего сладкий, то ты, сколько надобно, должен
Прежде всего запастись веществом непахучего масла,
Не подносящего к нашим ноздрям никаких благовоний,
Чтобы наименьше могло оно в примеси с теми духами
Собственным запахом их заглушить и ослабить в них силу.
И не должны, значит, первоначальные тельца предмету,
Их содержащему, запах и звук сообщать какой-либо,
Так как они от себя ничего испускать не способны.
Ради того же не могут придать они вещи и вкуса,
Как передать не способны ей жар, теплоту или холод,
Прочие свойства, присущие в общем всем смертным созданьям,
Как: пустота полых тел, разложение, гибкая мягкость,
Вовсе должны быть не свойственны первоначальным зачаткам,
Если хотим мы весь мир на бессмертных основах построить
И обеспечить ему безопасность во всем его целом,
Чтобы в ничтожество и впасть не могло бытие мирозданья.
Ныне скажу, что должны существа, наделенные чувством,
Все состоять из зачаточных тел, совершенно лишенных
Всякого чувства. Не опровергает того очевидность,
И указания опыта не убеждают в противном.
Руководит нами и то и другое, признать заставляя,
Что из бесчувственных телец живые созданья возникли.
Нам приходилось видать, что рождаются черви живые
В грязном навозе, когда по причине дождей изобильных
Мокрая почва приведена вся в состоянье гниенья.
Кроме того, мы вещей превращенье всеобщее видим.
Так, превращаются реки, леса и привольные пастьбы
В стадо скота; превращается в наши тела это стадо.
Также нередко и нашим же телом питаются силы
Диких животных и силы властителей в царстве пернатом.