Сини становятся, далее в бедрах, затем и в другие
Члены тихонько проходят холодные признаки смерти.
Если души существо распадается, в это же время
Целости не сохраняя, то должно считать ее смертной.
Может быть, думаешь ты, что душа в состояньи из членов
Внутрь удалиться, чтоб сосредоточиться в месте едином
И таким образом вытянуть всякое чувство из членов?
Но в таком случае в месте, где столько души накопилось,
С черезвычайною силою чувство должно проявляться.
Так как нигде ее нет, как сказал я, то, значит, наружи
Врозь рассекается, вырвавшись, а потому погибает.
Если бы даже признать заключение ложное это
И допустить, что душа внутри тела скопляется где-то
У умирающих, что постепенно наш свет покидают,
Все ж непременно ты должен признать, что душа ваша смертна.
Что нам из этого: гибнет душа, разлетевшись ли в воздух,
Или же в оцепененье приходят, сомкнув свои части,
Если в самом человеке все больше и больше слабеют
Чувства, а жизни везде остается все меньше и меньше?
Так как рассудок есть часть человека и в определенной
Области тела находится, точно глаза или уши
Или ее прочие органы чувств, кои жизнь направляют,
И так как руки, глаза или ноздри, от нас отделившись,
Самостоятельно быть или чувство являть неспособны,
Но уж в короткое время становятся жертвою тленья, —
То сам собою и дух обойтись неспособен без тела
Смертного, в коем содержится дух этот, будто в сосуде
Или же будто в другом чем-нибудь, что, сдается, теснее
С духом связуется, так как пристало к нему еще больше.
Тело и дух сохраняют к тому же все силы живые
И бытием наслаждаются только в своем единеньи,
Так как без тела наш дух сам собою не может
Произвести никоторых движений живых. Точно так же
Телу нельзя без души пребывать и являть свое чувство.
Так же как глаз, отделенный от тела и вырванный с корнем,
Не в состоянии видеть вещей никаких уже больше,
Сами собою ни дух, ни душа ни на что не способны.
Дух и душа наши вкраплены в жилы, во внутренность тела,
И нервы и кости и сдержаны крепко материей тела.
Тельца первичные их распадаться не могут свободно
На расстоянье далекое, и они будят совместно
Те проявления чувства, которых будить уж не могут,
Вырвавшись в воздух на волю по смерти и тела лишившись,
Так как ничто таким образом их уже больше не держит.
Сделался б воздух созданьем живым, если б мог удержать он
Душу в себе и притом сохранить и ее побужденья,
Бывшие в нервах до этого и управлявшие телом.
А потому ты еще и еще согласиться с тем должен,
Что с разложением общим телесных покровов, с отлетом
Веяний жизни душа разлагается, так же как чувство
Духа, затем что причины обоих связуются тесно.
Но если тело живое с душою расстаться не может
И без нее разлагается, запах гнилой издавая,
Есть ли сомнение в том, что душа, удалившись в пространство
И глубины той укромной, как дым разлетается всюду?
Также могло ли бы тело от гнилости столь измениться,
Если б уж в самых своих основаниях не потрясалось
И не стремилась душа из всех членов его удалиться
Всеми путями и ходами через отверстья и поры,
Кои находятся в теле? Из этого ты убедишься,
Что вылетает душа из суставов в рассеянном виде
И что на части она разлагается в самом уж теле,
Прежде чем вылететь вон и в воздушных течениях реять.
Даже, покуда душа еще в гранях вращается жизни,
Часто ее мы расслабленной видим от некой причины:
Кажется, будто ей хочется освободиться от тела.
Вид человека становится вялый, как будто пред смертью,
И поникают бессильно все члены в бледнеющем теле.
Случай такой представляет нам обморок, что называют
Также потерей сознанья. Дрожит человек, всею силой
Он домогается вновь возвратить себе жизни остатки.
Ибо тогда потрясаются силы души и рассудка,
И одновременно с телом они ослабляются. Так что,
Будь тут удар посильней, узы жизни совсем бы распались.
Как сомневаться еще, что душа, удалившись из тела
Прочь на простор, обессилев и всяких покровов лишившись,
Не в состояньи поддерживать жизни не только вовеки,
Но сохраниться не может и самое краткое время.
Кажется, не испытал, умирая, никто ощущенья,
Будто совсем невредимой душа вылетает из тела;
Будто сперва она к горлу, а после ко рту подступает, —
Нет, угасает она в тех местах, где она залегает,
Так же, как гибнут все чувства другие на месте присущем.
Если бы дух был бессмертным, то о разложеньи при смерти
Он не скорбел бы. Напротив, он радостно шел бы наружу,
Как покидает змея обветшалую, старую кожу.
Ради чего, наконец, никогда пониманье и разум
Ни в голове, ни в ногах, ни в руках не родятся, а только
В месте едином, и области определенной присущи?
Не оттого ли, что все возникать должно в месте известном,
Где безопасно продлить бы могло оно существованье?
Так же мы видим в строении членов других многократно;
И никогда не бывает, чтоб тут нарушался порядок.
Каждая вещь за другой всегда следует: пламя не может
Произойти из потока, а зной – от мороза возникнуть.
Кроме того, еще, если души нашей сущность бессмертна,
Если она, отделившись от тела, являть может чувство,
То, полагаю, и пять наших чувств подобает прознать в ней,
Ибо иначе никоим путем мы представить не можем,
Как после смерти блуждает душа в глубине Ахеронта.
В прежнее время писатели древности и живописцы
Душу себе представляли всегда одаренною чувством.
Но без общенья с глазами, ноздрями и даже с руками
Быть невозможно душе, как нельзя, чтоб язык или уши
Сами собой без души пребывали и чувство являли.
В нас ощущение есть, что по целому телу разлито
Чувство живое, и одушевленным нам кажется тело;
И если сильный удар поразит его посередине,
Так что оно пополам на две части должно разделиться,
То, без сомнения, силы души на такие же части
Будут раздроблены, и вместе с телом они распадутся.
Все, что дробится, на некие части свои распадаясь,
Нам указует, что вечную сущность в себе отвергает.
Так, говорят, колесница, снабженная лезвием острым,
Кровью врагов обагряясь, тела разрезает столь быстро,
Что на земле иногда можно видеть еще содроганье
Срезанных членов, покуда сознанье и ум человека
Вследствие скорости той воспринять чувство боли успеет.
Воин, всецело предавшийся духом своим делу битвы,
Часто остатками тела стремится на бой и погибель,
Не сознавая, что левой руки со щитом уже больше
Нет у него, что она лошадьми и колесами смята.
Не замечает один в наступленьи утраты десницы;
Тут же другой опереться желает напрасно на ногу,
Что на земле уж лежит, сохранив еще в пальцах движенье.
И голова, отделившись от теплого тела, живого,
Жизнь сохраняет в лице и глазах незакрытых, доколе
Вся без остатка душа не покинет ее совершенно.
Если тебе есть охота разрезать железом на части
Длинное тело змеи, угрожающей жалом дрожащим
И извивающей хвост то туда, то сюда, ты заметишь,
Как все кусочки отдельные вследствие ран своих свежих
Корчатся в муке жестокой и гной выпускают на землю
И как передняя часть от болезненных ран и страданий
Злобно на заднюю часть нападает, зубами кусая.
Можешь ли ты утверждать, что во всех тех отдельных кусочках
Души отдельные есть? Ты пришел бы тогда к заключенью,
Что не одну только душу вмещает живое созданье.
Значит, душа, что единой была, разделилась тут вместе
С телом самим. Потому, несомненно, и тело, и душу
Смертными надо считать, так как могут они разделиться.
Кроме того, еще, если душа по природе бессмертна,
Если она внедрена в наше тело при самом рожденье,
То отчего мы не можем припомнить, что было о ней раньше,
И не храним никакого следа ее прошлых деяний?
Если в такой уже степени свойства души изменились,
Что от прошедшего всякая память изгладилась вовсе,
То, на мой взгляд, недалеко она и от смерти блуждает.
Вследствие этого должно признать, что прошедшие души
Умерли, те же, что ныне живут, рождены были снова.
Надо добавить: когда б животворные качества духа
После того в нас влагались, как было уж создано тело,
То есть, когда мы вступили уже чрез порог нашей жизни,
Не подобало бы им заодно с оболочкою тела
И заодно вместе с членами в самой крови развиваться,
Но в одиночестве существовали б они, точно в клетке,
Чтоб ощущеньем душа наполняла нам целое тело.
Между тем ровно противное нам говорит очевидность,
Ибо так тесно связуется наша душа со всем телом,
Жилами, сердцем, костями, что даже зубам дано чувство,
Как указует их боль и ломота от влаги холодной
Или же камешки твердые в пище, попавшие на зуб.
Так что, еще повторяю, не следует думать, что души
Суть непричастны к рожденью и смерти законов избегнут.
Нет, надо думать, душа наша так не связалась бы тесно
С телом, когда бы она в нас извне постоянно внедрялась.
Но ведь при связи столь тесной душа не выходит из тела
Несокрушенною и без вреда отделиться не может
Прочь от всех жил и костей, а равно изо всех членов тела.
Может быть, думаешь ты, что душа, к нам внедряясь снаружи,
Вся растекается обыкновенно по всем нашим членам?
Но тем скорей погибать она будет в слиянии с телом.