Как из покрытого пеплом огня возгорается пламя.
Но из чего обновляется чувство, какая причина
Душу приводит в смятенье и может ослабить все тело, —
Я расскажу; ты ж устрой, чтобы слов не бросал я по ветру.
Прежде всего я скажу, что к наружной поверхности тела
Веянье смежного воздуха всюду должно прикасаться
И непрерывно ее потрясать, наносить ей удары.
Вот почему почти все из созданий покрыты то кожей,
То чешуей, то щетиной, то коркою, то скорлупою.
Части же те, что внутри, потрясаются воздухом также
У оживленных существ при вдыхании и выдыханьи,
Так что с обеих сторон поражается тело толчками.
И когда эти толчки через поры малейшие тела
Внутрь до первичных частиц, до первичных зачатков доходят,
То как бы мало-помалу готовят погибель всем членам.
Тельца первичные плоти и духа свое положенье
Переменяют. Одна часть души улетает наружу,
Часть же другая, вовнутрь удалившись, скрывается в недрах;
Та же частица души, что осталась в суставах, не может
Ни воедино сплотиться, ни вызвать взаимных движений,
Так как природа все входы и выходы ей заграждает.
Так с переменой движения вглубь удаляется чувство.
Падают руки, смыкаются веки, и гнутся колени,
Вялым становится тело, и члены все изнемогают.
Так как уж нет ничего, что могло бы поддерживать тело.
Следует часто за пищею сон, ибо так же, как воздух,
Действует пища в то время, пока разливается в жилах.
По преимуществу сон у тебя возникает тяжелый,
Если ты сыт или очень устал, потому что в то время
Вследствие сильной работы приходят в смятение тельца.
Вследствие той же причины души устремляются тельца
Глубже вовнутрь, широко извергаются частью наружу
И раздробляется все в ней, внутри разлагаясь на части.
Далее. Большею частью во сне нам приходится видеть
То, что бывает предметом усиленных наших занятий,
Или же то, на чем более остановиться пришлось нам,
Или во имя чего напрягался рассудок наш больше.
Иски вчиняет во сне правовед, сочиняет законы;
Грозные битвы и схватки как будто ведет полководец,
А мореходцу мерещатся с ветрами вечные войны.
Кажется мне самому, что природу вещей испытую
Я непрестанно и речью родной излагаю открытья.
Да, полагаю, во сне ремесла и другие искусства
Большею частью рассудок твой могут держать в заблужденьи.
Мы замечаем нередко, что люди, которые играм
Труд свой усердный в течение нескольких дней посвящают,
После того как окончилось все, сохраняют то чувство,
Будто в уме их остались открытыми ходы, чрез кои
Образы бывших на играх вещей могут снова ворваться.
Перед глазами у них в эти дни много действий мелькает.
Бодрствуя даже, порой они живо себе представляют,
Будто бы видят прыжки и движения плавные членов,
Будто веселую песню кифары и струн переборы
Уши приемлют и будто они тех же зрителей видят
И одновременно блеск, пестроту украшений на сцене.
Вот до чего здесь имеют значенье занятие, склонность,
Все вообще, к чему силы свои существо прилагает, —
Не у людей лишь единственно, но и у всяких животных.
Видишь ты, что отдышаться не могут порой и потеют
Сильные кони в то время, как сном у них члены объяты.
Снится им, что из-за пальмы они напрягают усилья
И что пред ними в ристалищах перегородку спускают.
Также нередко собаки охотничьи в сладком забытьи
Бедрами вдруг шевелить начинают и голос крикливый
Свой подают и ноздрями по воздуху долго поводят,
Будто бы с тем, чтоб держаться следов обнаруженных дичи.
Даже от сна пробудившись, преследуют часто собаки
Призрак оленя пустой и за бегом его наблюдают,
Прежде чем от заблуждений не придут в себя, отряхнувшись.
Также собачки из льстивой породы, привыкшие к дому,
Сон свой летучий и легкий нередко из глаз прогоняют;
И непрестанно с земли они тело свое поднимают,
Как бы увидевши лица и облики чьи-то чужие.
И чем грубее и резче зачатки подобных видений,
Тем потревожиться больше должны среди сна собачонки.
Также и разные птицы летят и биением крыльев
В рощах священных порою ночной тишину нарушают,
Если средь мирного сна они видят, что хищник над ними
Носится, в поисках битв и добычи гоняясь за ними.
То, что людские умы с напряженьем большим производят,
Осуществляется часто во сне и приводится в дело.
Снится царям, что ведут они войны, что в плен они взяты;
Крики они испускают, как будто их кто-нибудь душит.
Снится иным, что дерутся они и при этом от боли
Стонут; что их поедают свирепые львы и пантеры,
И потому своим криком пространство они наполняют.
Многие люди во сне о делах очень важных толкуют
И выдают таким образом часто дела свои сами.
Многие при смерти видят себя, будто с гор высочайших
Падают книзу в глубокую пропасть всей тяжестью тела,
Так что в испуге очнуться едва они могут от снов тех,
Коими ум их объят, и их тело дрожит от волненья.
Жаждущий видит реку или видит, как будто стоит он
Подле ручья, будто в глотку свою он ручей тот приемлет.
Кажется детям нередко во сне, что они подле лужи
Или же низкого чана рубашку свою поднимают,
А в это время они выпускают из тела всю жидкость
И вавилонские ткани роскошные пачкают ею.
После, когда начинает вселяться в них возраста пылкость
И образуется в членах со зрелостью самою семя,
Образы некого тела подчас выступают наружу
И во всей дивной красе возвещают им облик, который
В них возбуждает известные, семенем вздутые части,
Так что порою при этом поток из себя изливают,
Точно как будто бы кончилось дело, и платье марают.
Семя у нас возбуждается, как уже сказано выше,
В пору, когда наши члены все в возрасте юном мужают.
Всяким созданьям присущи свои возбужденья и чуткость,
У человека же лишь человек возбудить может семя.
Семя, коль скоро из недр оно вырвалось, вон выступает
И чрез суставы и члены втекает из целого тела
К нервам известным, к местам установленным и возбуждает
Тотчас же самую ткань детородных частей того тела.
Семенем те возбуждаются части; приходит желанье
Выбросить то, чем у нас напрягается пыл сладострастья.
Ум тогда требует тела, любви наносящего рану,
Так как ведь все большей частью подвержены этим раненьям
И обагряют ту часть, из которой удар был нанесен;
А если враг по соседству, то кровью бывает покрыт он.
Вследствие этого тот, кто поранен стрелою Венеры, —
Будь это юноша с женоподобными членами, или
Женщина с телом прекрасным, сулящим любовные чары, —
Тянется к месту, откуда был ранен, и жаждет связаться
С ним, чтобы в тело из тела притом перелить свои соки,
Ибо великая страсть предвещает большую усладу.
Вот какова к нам Венера и что значит имя Амура!
Вот из какого источника в сердце впервые сочится
Сладкая капля Венеры, а вслед за ней злые тревоги.
Так как в отсутствие той, кого любишь ты, все ж ее образ
Будет с тобою, и будет звучать ее нежное имя!
Но избегать должно образов тех и от пищи любовной
Ум отвращать, направляя его на другие предметы;
И накопившийся сок извергать нужно в тело любое,
А не хранить этот сок лишь для той, кто в нас страсть возбуждает.
Тем оградим мы себя от тревог и от верных страданий.
Зреет ведь рана любви и растет, когда пищу находит.
Изо дня в день матереет безумство, скопляются беды,
Если ранением новым ты не исцелишь своей раны
И не излечишь любви своей общедоступной любовью
Или к другим побужденьям ума своего не направишь.
Кто избегает любви, не лишен наслаждений Венеры;
Наоборот, без труда он их с большим удобством вкушает,
Так как действительней, чище услада у этих здоровых,
Чем у несчастных влюбленных людей. Ведь от страсти любовник
Часто в сомненьях колеблется, даже когда овладел он,
И не решает: должны ль наслаждаться глаза или руки?
Плотно сжимая предмет своей страсти, он боль причиняет;
А иногда он зубами своими впивается в губы
При поцелуях; а значит, здесь полного нет наслажденья,
И остается заноза, которая все ж непрестанно
Мучит любовников и пробуждает в них дикую ярость.
Но средь любви прерывает Венера тихонько страданье
И умеряет укусы, внося в них свое наслажденье.
Льстятся надеждой иные, что то, из чего возникает
Пылкая страсть, может столь же легко погасить ее пламя.
Опровергается это, однако, самою природой.
Здесь есть особенность та, что чем больше любви мы приемлем,
Тем горячей распаляется сердце жестокою страстью.
Пища и влага напитков внутри усвояются в членах
И потому оседать у нас в членах известных способны,
Так что удовлетворяем легко мы и голод и жажду.
Но от лица человека, которое блещет красою,
Прибыли нет, кроме образов от предвкушения нежных,
Кои несбывшейся часто надеждой уносятся в ветер.
Жаждущий ищет порою во сне, где бы выпить, а влаги
Не получает нигде, чтобы жар утолить в своих членах.
Образы жидкостей он вызывает и тщетно томится,
Воображая себя утоляющим жажду в потоке.
Так и в любви: постоянно с влюбленными шутит Венера.
Зрением не в состояньи любовника тела насытить;
Тщетно блуждают дрожащие руки по целому телу
И ничего соскоблить с упоительных членов не могут.
Тою порой, когда в юных летах наслаждаются двое,
Членами всеми обнявшись, когда предвещает им тело,