Предполагать невозможно, притом, чтобы каждое тело
Было сознанием одарено и духовной природой.
Дереву в небе расти невозможно; a в море соленом
Тучи не могут собраться. Не могут водиться на пашне
Рыбы; не может быть крови у дерева, соков у камня.
Точно назначено, где чему быть и чему развиваться.
Так: сущность духа не может отдельно без тела возникнуть
И пребывать где-нибудь в отдаленьи от нервов и крови.
Если б то было возможно, то прежде всего силы духа
Существовали у нас в голове и в плечах или пятках
И возникали бы обыкновенно у нас где попало,
Не оставаясь всегда у людей во вместилище том же.
Нет, так как в теле у нас постоянно назначено место
Определенное, где развиваются и существуют
Дух и душа, то тем более нужно всецело отвергнуть,
Что пребывать они могут без тела, без формы животной
В глыбах истлевшей земли или в пламени жаркого солнца,
Или в воде, или в воздухе, в вышних пределах эфира.
Значит, не одарены эти вещи божественным смыслом,
Если они не одушевлены даже признаком жизни.
Верить не следует, будто богов пресвятое жилище
Расположилося в части какой-нибудь нашего мира;
Ибо нежна очень сущность богов и от нашего чувства
Удалена, так что ум наш с трудом их себе представляет,
От осязания рук и ударов они ускользают,
То же, что неосязаемо, нас и касаться не может.
Трогать не может нас то, что не может быть тронуто нами.
Так что должны отличаться жилища бессмертных от наших
И по составу должны быть так тонки, как сами же боги.
Это я дальше тебе докажу в рассужденьи пространном.
Думать, затем, что для нужд человеческих создали боги
Всю эту дивную сущность миров, что по этой причине
Должно хвалить непрестанно богов достохвальное дело,
Предполагая в грядущем его вековечным, бессмертным;
Или же грешным считать, что колеблем мы мира порядок,
Промыслом вечно блаженных богов утвержденный издревле
В пользу племен человеческих на бесконечное время,
И оскорбляем порядок тот словом, сводя его книзу,
И измышлять и выдумывать прочее в этом же роде —
Крайне безумно, мой Меммий. На что им, блаженным, бессмертным,
Могут сгодиться обильные благодарения наши,
Чтобы ввиду наших нужд приступили к творению боги?
Новость какая способна была их привлечь после стольких
Лет безмятежных, что вдруг они жизнь изменить пожелали?
Только тогда, мне сдается, заманчивы новые вещи,
Если все старые в тягость. Но тот, кто печали не ведал
В прежнее время и всю свою жизнь проводил благолепно,
Будет ли столь увлекаться пристрастьем к каким-то новинкам?
Разве их жизнь в темноте и в страданиях тяжких влачилась,
Прежде чем не воссияло начало родящее мира?
Что было б скверного в том, если б мы не родилися вовсе?
Всякий рожденный на свет непременно в живых оставаться
Хочет, пока соблазняют его наслаждения жизни.
Но для того, кто еще не отведал любви такой к жизни,
Кто средь живых не был, – что за беда, если он не родился?
Дальше: откуда достались богам образцы всех предметов,
Созданных ими, а также понятие о человеке?
Знали ль они, сознавали ль в душе то, что сделать хотели?
Как бы узнали они о значении телец первичных,
Кои столь многое могут создать, свой порядок меняя,
Если б природа сама не дала образцов для творенья?
Тельца первичные эти в количестве неисчислимом
И от времен незапамятных всюду проносятся, частью
Движимы собственной тяжестью, частью гонимы толчками.
Между собой они всячески сходятся и испытуют
Все то, что может возникнуть от тех и других столкновений.
Стало быть, не удивляйся, что именно это движенье
Свойственно им и что в том положенье они очутились,
В коем находятся ныне, весь мир обновляя рожденьем.
Если б совсем неизвестны мне были первичные тельца,
То и тогда б я посмел утверждать по строению неба
И заключать из большого количества прочих явлений,
Что не для нас была призвана к жизни божественной силой21
Сущность вещей, у которой погрешности столько найдется.
Прежде всего, из всего, что покрыто пространствами неба,
Часть занимают наибольшую горы и дебри лесные
С диким зверьем, и ее наполняют утесы, болота
Или моря, разделившие все берега так широко.
Далее, две приблизительно части отъяты у смертных
Зноем удушливым и остротой холодов постоянных.
То, что осталось для пашни, природа сама покрывает
Диким кустарником, если тому не препятствуют люди,
В страде житейской привыкнув вздыхать над киркою двузубой
И разрыхлять свое поле движеньем тяжелого плуга.
Если б сошник плодоносных комков земляных не ворочал,
В почве самой семена возбуждая к обильному всходу,
То уж само по себе ничего бы не вышло на воздух.
Даже и после того, как достигнуто было работой,
Что на земле расцвело все и весело зазеленело,
Или жарой непомерною воздуха сушится почва,
Или ее заливают дожди, и студит ее холод,
Или же веянье ветров суровых ее удручает.
Кроме того, почему на земле и на море повсюду
Кормит и плодит природа свирепых, ужасных животных,
Вредных для рода людей? Почему время года приносит
Людям болезнь? Почему преждевременно смерть всюду бродит?
Или младенца возьми. Как пловец, что могучей волною
Выброшен, голый; безмолвный лежит на земле он, нуждаясь
В жизненной помощи всякой, как только его в царство света
Из материнского чрева в потугах выводит природа.
Криком младенческим он оглашает всю местность, и прав он,
Так как ему предстоит испытать столько жизненных бедствий.
Между тем скот, табуны лошадей или дикие звери
Без погремушек взрастают. Животным совсем незнакомы
Тучной кормилицы льстивые и шепелявые речи.
Также не нужны им разные платья по времени года;
И наконец им не нужны оружье и крепкие стены
Для охраненья имущества. Каждому все в изобильи
Почва дает, и природа вещей припасает искусно.
Прежде всего, таким образом, тело земное и влага,
Воздуха легкое веянье и раскаленное пламя —
Вот из чего составляется вся совокупность предметов.
Все состоит это из народившейся плоти и смертно,
И таковою же быть должна целого мира природа.
Ибо когда наблюдаешь ты, что создаются в предметах
Части и члены из телец рожденных, подверженных смерти,
То также целое все рождено и подвергнется смерти.
Вследствие этого, если я вижу, что члены и части
Мира великого гибнут, затем нарождаются снова,
Стало быть, также и нашей земле и небесному своду
Было начало положено и предстоит им погибель.
Меммий, в вопросах таких не считай легкомысленным словом,
Что принимаю огонь я и землю как смертное нечто,
Что несомненной считаю я влаги и воздуха гибель
И признаю в них возможность возникнуть и вновь развиваться.
Некая доля земли, под лучами палящего солнца
Догола выжженной и попираемой сильно ногами,
Клубами и облаками летучими пыль испускает,
Что рассевается всюду по воздуху ветром могучим,
Частью же комья земли увлекаются силою ливней,
И берега размываются бурным стремленьем потоков.
Почва к тому же отчасти себе возвращает обратно
То, чем питает других. Так, что будучи матерью общей,
Наша земля вместе с этим становится общей могилой.
Значит, земля убывает и снова растет, обновляясь.
Нужно ль доказывать словом, что реки, моря и потоки
Свежим притоком к ним влаги всегда восполняются снова,
Так что всегда в них есть влага? Обильное вод истеченье
Всюду дает себя знать. Но во влаге известная доля
Прочь удаляется, чтоб не скоплялася влага сверх меры.
Ветры суровые и бороздящие море ее убавляют;
Солнце в эфире лучами своими ее похищает;
Частью же влага в избытке течет под землей повсеместно,
И, сквозь нее просочившись, к истокам речным протекает,
После чего над землею течет пресноводной рекою
Там, где для воли она влажной пятой себе путь проложила.
Ныне скажу я о воздухе слово: как он ежечасно
Целый состав свой большое количество раз изменяет.
Кое-что вечно от всяких вещей истекает, и льется
Все это в море великое воздуха, в коем предметы
Все растворились бы и превратились бы в воздух, когда бы
Воздух частиц неких не возвращал, восполняя в предметах
Убыль. А значит, всегда из вещей возникающий воздух
Вновь превращается в вещи, из коих известные части
Прочь выделяются. Света источник, эфирное солнце,
Тщательно весь небосвод заливает сиянием новым,
Восстановляя здесь новым лучом каждый луч свой мгновенно,
Так как отчасти свой блеск оно там постоянно теряет,
Где упадают лучи. В этом можно легко убедиться.
В пору, когда облака начинают под солнцем носиться
И преломляют как будто бы солнца лучи меж собою,
Нижняя часть тех лучей пропадает тотчас, и на землю
Тень налегает в том месте, над коим проносятся тучи.
Стало быть, знай, что нуждается луч в обновлении света,
И убеждайся, что каждый низвергнутый луч погибает.
Вот почему ничего не могли бы мы видеть при солнце,
Если бы света исток постоянно не восстановлялся.
Так и ночные светильники происхожденья земного:
Всякие лампы висячие, яркие факелы, блеск свой
Льющие светлый кругом и дымящие чадом смолистым,
С помощью жаркого пламени тем же путем поспешают
Восстановлять в себе свет. И дрожит в них огонь постоянно,