Чаще в лесах и горах раздавались стенанья и вопли
Тех, кои с плотью живой погребались в живую могилу,
Те же, которые с телом изгрызанным бегством спасались,
Голосом, ужас вселяющим, Оркуса мрак призывали
И прижимали ладони дрожащие к ранам, покуда
Жадные черви не освобождали несчастных от жизни.
Люди в невежестве средств никаких от ранений не знали.
Но зато не было случаев, чтоб в один день погибали
Тысячи воинов сразу под знаменем или чтоб море
Силой волненья суда и людей разбивало о скалы.
Море, вздымая валы, свирепело тогда понапрасну
И легкомысленно распространяло пустые угрозы.
Да и зеркальная гладь совершенно спокойного моря
Не соблазняла тогда никого и в обман не вводила.
Дерзкий почин судоходства в ту пору во мраке таился.
Если порою тогда недостаток питания членам
Смерть причинял, то, напротив, теперь всех излишество душит.
Люди тогда по незнанию яд себе сами давали,
Ныне ж скорее другим они яду умеют подсыпать.
Люди затем изготовили шкуры, жилища, добыли
Силу огня, и слились тогда муж и жена воедино.
Стали известны им в браке утехи любви непорочной,
И они видеть могли, как от них возникает потомство.
Только тогда человечество стало немного смягчаться.
Тело стараньем огня восприимчивей к холоду стало,
И недостаточной стала казаться небесная кровля.
В людях Венера ослабила мощь. От родительской ласки
Дети легко потеряли суровые склонности духа.
Начали также и дружбу завязывать те, у которых
Были соседи: не стали чинить ни вреда, ни насилий.
Голосованием жен и детей оградили защитой
И выражали движеньями всякими и лепетаньем,
Что состраданье должно быть оказано всем слабосильным.
Правда, еще не меж всеми согласие установилось,
Все ж наибольшая, лучшая часть договоры хранила.
Иначе род человеческий был бы тогда уничтожен
И не довел бы до нынешних дней размноженья потомства.
По побужденью природы язык стал различные звуки
Произносить, при нужде выражая названья предметов.
Невелико тут различие с тем, что и ныне мы видим.
Именно: немощность речи детей заставляет прибегнуть
К телодвижениям и на предметы указывать пальцем.
В каждом живет ведь сознание свойств, ему в пользу служащих.
Раньше еще, чем на лбу у теленка рога вырастают,
Пробует он их во гневе и ими грозит в раздраженьи;
А у детенышей хищного барса и льва в обороне
Лапы и когти пускаются в ход и укусы, хотя бы
Только едва вырастать у них начали когти и зубы.
Мы наблюдаем затем еще, как доверяются птицы
Крыльям своим и как в крыльях трепещущих ищут спасенья.
Предполагать, что один кто-нибудь дал названья предметам
И что оттуда уж люди узнали впервые слова все, —
Было б безумно. Как мог бы один человек обозначить
Вещи все голосом и расчленять языком своим звуки,
В то же время все прочие делать того не умели?
Если б другие притом не умели в сношеньях друг с другом
Слов применять, то откуда б явилось познанье об этом?
И из чего бы в одном человеке возникла способность
Волю свою выражать, чтоб другие его понимали?
Нет, человек тот единственный не был бы в силах принудить
Толпы людей к повторению данных предметам названий;
И никакими судьбами не мог бы глухих научить он,
Что нужно делать им. Этого не потерпели бы люди,
И никогда они не допустили бы, чтобы кто-либо
Смел непонятными звуками обеспокоить их уши.
И, наконец, почему удивительным может казаться,
Что человечество, голосом и языком обладая,
Под впечатлением разным отметило звуками вещи,
Если скоты бессловесные даже и дикие звери
Звуками разными и непохожими кликать привыкли
В случаях тех, когда чувствуют боль, опасенье и радость?
Все это можно легко наблюдать и в действительной жизни.
Так, когда злые молосские псы24, мягкий зев свой отверзнув,
Твердые зубы оскалив, рычать начинают во гневе,
То, пока ярость их сдержана, звуком иным нас пугают,
Нежели тот, когда лают вовсю, оглашая окрестность,
Или когда языком они нежно щенят своих лижут,
Или, отбросив их лапами, делают вид, что желают
Пастью ужасною их поглотить и кусать их зубами, —
В случаях этих визжание мирное псов тех несхоже
С воем протяжным, когда остаются одни они дома,
Или же с криком, когда, изогнувшись, бегут от ударов.
Далее, разве не видим мы, как отличается сильно
Ржанье коня молодого в цветущих годах его жизни
В пору, когда разъярится он, шпорой любви возбужденный,
И когда ржет от других он причин, содрогаясь всем телом,
Или когда он, расширивши ноздри, в сражение мчится?
И наконец, и пернатое племя, различные птицы:
Коршуны или морские орлы и нырки, что на море
В волнах соленых добычу и пищу себе промышляют.
Разные звуки они испускают в различное время
В драке друг с другом за пищу и в споре с врагом о добыче.
Частью у птиц изменяется голос согласно с погодой.
Так, например, у грачей долговечных – охрипшие крики,
Или же карканье стаи вороньей, когда, по рассказам,
Просит дождя она и накликает и ветер и бурю.
Стало быть, если различные чувства легко могут вызвать
У бессловесных зверей издавание звуков различных,
То уж тем более роду людей подобало в ту пору
Звуками обозначать все несхожие, разные вещи.
Чтобы в вопросах таких про себя не скрывал ты сомнений,
Знай, что огонь человеку принесен на землю впервые
Молнией и от нее растеклась уже пламени жгучесть.
Видим мы, что загораются часто от молний небесных
Многие вещи, когда с высоты ударяет в них пламя.
А когда ветра порыв, потрясающий слабые ветви,
Бесится и нагибает деревья одно на другое,
То от их сильного тренья огонь выступает наружу,
По временам даже пламенем ярким сверкают деревья,
Если стволы их и ветки, друг с другом запутавшись, трутся.
Оба явленья могли бы огонь человеку доставить.
Солнце затем научило и пищу варить, и припасы
Действием жара мягчить, так как видели люди, что в поле
Многое мякнет, влиянью тепла и лучей уступая.
Люди, которые были богаче умом, даровитей,
С помощью новооткрытых вещей и огня научали
Изо дня в день изменять первобытную жизнь и питанье.
Стали затем города воздвигаться; цари стали строить
Крепости, чтоб находить в них убежище и оборону.
Скот и поля были разделены, и досталось на долю
Каждого то, что по силе, лицу и уму подобало,
Так как ценилась тогда красота и важна была сила.
После того установлена собственность, найдено злато,
А вместе с тем и значенье красивых и сильных упало.
Сильные и наделенные отроду телом прекрасным
Большею частью идут куда хочешь вослед за богатым.
Если бы правильно люди вели свою жизнь, то нашли бы
Много богатства в умеренной жизни, в спокойствии духа.
Тот, в ком потребности малы, нужды никакой ведь не знает.
Но захотели они тем не менее знатности, власти,
Чтобы покоилось счастие их на недвижных устоях
И чтоб в богатстве и радостях жизнь проводить постоянно.
Но ни к чему это все! В состязаньи о почестях высших
Люди идут по пути, приводящему к гибели часто.
Словно небесная молния зависть их ниспровергает,
По временам даже в Тартара черную тьму их толкает.
Так что гораздо полезнее повиноваться спокойно,
Нежели власти в делах добиваться и царствами править.
Так что в напрасных заботах они обливаются кровью
И выступают на тесном, опасном пути честолюбья.
Жизнь они знают из слов лишь чужих; свою цель намечают
Больше по слышанным ими речам, чем по личному чувству.
Так оно есть и иначе не будет, как было когда-то.
Зависть, как молния, по большинству только то поражает,
Что наверху обретается и надо всем выдается.
По убиеньи могучих царей ниспровергнуты были
Грозные скиптры и древнее великолепье престолов;
И украшение славное высшей главы государства
Кару несло за великий почет под ногами народа;
С жадностью топчется то, чего люди чрезмерно страшились.
После того перешло управленье к подонкам народа;
Каждый при этом старался добыть себе власть и главенство.
Ради того часть людей предложила создать магистраты
И учредила права, чтобы все подчинялись закону.
Смертные очень устали от тех постоянных насилий
И утомились в борьбе. Тем скорее они согласились
Доброю волей законам, стеснению прав подчиниться.
Каждый во гневе гораздо суровее мстил за обиду,
Чем это ныне положено по справедливым законам;
Вот почему опротивело жить среди вечных насилий.
Страх наказаний с тех пор омрачил удовольствие жизни.
Ныне насилье и несправедливость опутаны сетью
И большей частью на том отзываются, кто совершил их.
Тихую, сладкую жизнь нелегко проводить тому ныне,
Чьи нарушают дела договор общепринятый мира.
Даже когда бы богов и людей обмануть удалося,
Все же он должен всегда опасаться, чтоб зло не открылось.
Многие часто во сне говорят про свои злодеянья
Или же бредом невольно себя выдают при болезни
И открывают грехи свои тайные целому свету.
Ныне скажу, почему у народов богов почитанье
Распространилось и стали полны города алтарями;
Что отправлять заставляло роскошные богослуженья,
Кои остались доныне в больших государствах и странах;
Также откуда доныне вселяются в смертных те страхи,
Когда богам на земле воздвигают все новые храмы