В сводах его разукрашенных звуки кифары не льются,
Все же ты можешь, на мягкой зеленой мураве простершись,
На берегу ручейка, под ветвями тенистых деревьев
И без малейших хлопот усладительный отдых дать телу;
А особливо, когда улыбнется весна и цветами
Всюду она окропит изобильно зеленые травы.
Жар лихорадки спадет не скорей в твоем теле, когда ты
На разукрашенных тканях лежишь иль на пурпуре красном,
Чем когда должен покоиться ты на простом покрывале.
В силу того, так как прибыли нашему телу нисколько
Не принесут ни богатство, ни слава, ни знатность рожденья,
То для души это лишнее также и вовсе без пользы.
Может быть, впрочем при виде твоих легионов на поле,
В пламенном рвеньи готовых сражения зрелище вызвать,
Или же флота, снующего по морю с жаждой сразиться,
Страх наводящие вероученья от этих предметов
Робко покинут твой дух, а боязнь перед смертью оставит
Сердце свободным в тебе и лишенным забот всевозможных?
Все эти вещи нам кажутся шуткой и детской забавой.
Вправду, боязнь человека и многие всюду заботы
Не устрашаются звуком оружья и стрел не боятся.
Между царями они и владыками мощными мира
Смело вращаются и не питают почтенья ни к блеску
Золота, ни к красоте ослепительной пурпурных тканей.
Можешь ли ты сомневаться, что только по бедности мысли
Большею частью во тьме совершается жизнь человека?
Так как, подобно детям, что дрожат и вещей всех боятся
В мраке ночном, и мы также страшимся иного при свете.
А между тем ничего нет, чего нужно больше бояться,
Нежели вымыслов, ночью детей напугать лишь способных.
Ныне не стрелами яркими дня и ни солнца лучами
Надо рассеивать ужасы и помрачение духа,
Но изучением и толкованьем законов природы,
Ныне скажу я, какие движенья зачатков первичных
Разные вещи рождают, родивши же, вновь разлагают;
Сила какая к тому их толкает; какая подвижность
Придана им, чтоб они чрез пространство могли пробираться.
Все это я изложу; ты ж внимателен будь к моей речи.
Части материи между собою не сомкнуты плотно.
Видим мы, как уменьшаются многие вещи в объеме
И в продолжение долгого времени, так сказать, тают,
И наконец даже вовсе из глаз исчезают под старость,
Между тем вся совокупность вещей остается все той же.
Могут тела отлагаться от вещи; и там, где отходит,
Вещь уменьшается, где же привходят, – она возрастает,
Так что одно расцветает, другое же старится ими.
Косность вещам не присуща, но все обновляется вечно.
Смертные все существа постепенно живут, чередуясь:
Племя одно возрастает, другое же чахнет, напротив;
И поколенья животных сменяются в краткое время,
Передавая на быстром ходу факел жизни друг другу12.
Думая, что прекратить все движения могут зачатки
И вслед за тем возбудить меж вещами ряд новых движений,
Ты уклоняешься очень далеко от верного взгляда.
Вечно в пространстве блуждают они и должны непременно
Или от действия собственной тяжести прочь относиться,
Или же силой толчка, когда, встретившись в быстром движеньи,
Вдруг они в разные стороны вновь оттолкнутся взаимно.
Неудивительно то, так как тельца первичные тверды,
Плотны и тяжки и двигаться вспять им ничто не мешает.
Чтобы ты лучше постиг, как частицы материи могут
Распространяться повсюду, припомни, что в целой вселенной
Нет преисподней, где эти частицы могли б застояться,
И не имеет пространство вселенной конца и размеров.
Всюду оно безгранично открыто по всем направленьям,
Как это признано многими на основаниях точных.
Раз установлено это, конечно первичные тельца
Не обретают покоя нигде в необъятном пространстве,
Но пребывают всегда в непрерывном различном движеньи.
Часть их, столкнувшись, расходится на расстоянье большое,
Часть от толчков на коротком пространстве сцепляется вместе.
Те из первичных зачатков, что в плотном составе слилися
И недалеко при встрече своей оттолкнулись взаимно, то
Вследствие самых фигур своих спутанных связаны крепко.
Эти тела образуют могучие скалы, железо
И небольшое количество прочих вещей однородных.
Те же, напротив, тела, что, блуждая в пространстве огромном,
Распространяются вширь с быстротою и вдаль отлетают
На расстоянье, значительно большее, – нам доставляют
Воздух неплотный и яркого солнца лучи золотые.
Много такого еще в необъятном пространстве витает,
Что не вошло ни в какие составы вещей и к тому же
Не в состоянии соединиться взаимным движеньем.
Как образец и пример таких тел мне не трудно припомнить
То, что в природе у нас на глазах происходит нередко.
Именно: это всегда наблюдаешь ты в солнечном свете,
Что в твоем доме лучи свои сквозь темноту пропускает.
Ты замечаешь, что множество мелких частиц разновидных
Вертится тут в пустоте меж лучами дневного светила.
Будто бы в вечном сражении, в битвах и распрях жестоких,
Вместе толпятся они непрерывно и без остановки;
Сходятся в кучу и врозь разлетаются многообразно.
Можешь по этому ты заключить, как первичные тельца
Распространяются вечно среди пустоты необъятной.
Малые вещи для более крупных пород доставляют
Ясный пример, а порой к достоверности путь указуют.
Вот потому-то вниманье твое привлекать должны сильно
Тельца такие, которые можешь в лучах ты заметить,
Так как подобные скопища правильно обозначают
Существованье в материи скрытых от глаза движений.
Часто ты видишь, как вследствие разных толчков неприметных
Тельца меняют свой путь, как, столкнувшись, назад отступают
И то туда, то сюда пролетают по всем направленьям.
Значит, от этой причины сумятица в них происходит.
Движутся сами собою сначала первичные тельца.
Вследствие многих толчков незаметных приходят в движенье
Тельца, которые малы и сплочены менее тесно
И как бы больше доступны воздействию сил первобытных.
Дальше, затем возбуждаются тельца немного крупнее;
И таким образом все возрастает движенье, доколе
Нашему чувству отчасти не даст себя знать в том блужданьи
Маленьких телец, которое можем в лучах мы увидеть,
Но от каких происходит толчков это, – нам незаметно.
Ныне узнать тебе надобно, Меммий, какая подвижность
Придана этим частицам материи первоначальным.
Утром, как только Аврора рассеет лучи над землею
И разновидные птицы по чащам лесным запорхают,
Песнями звонкими воздух прозрачный везде оглашая,
Мы убеждаемся, что очевидной для каждого станет
Та быстрота, с какой солнце в обычную пору восхода
Мир весь объемлет, лучей своих свет проливая на землю.
Но теплота, что идет к нам от солнца, и свет его ясный
Не чрез пустое пространство проходят и тише несутся
К нам, так как с воздухом, будто с волнами, бороться им нужно.
Кроме того, не отдельно частицы тепла проникают,
Но меж собою сомкнутые в шарообразные формы.
Вследствие этого сильно стесняют друг дружку, а также
Держит извне их препятствие, что заставляет их медлить.
Между тем тельца первичные, кои суть плотны и просты,
Чрез пустоту проникая, преград никаких не встречают
Внешних, и так как они состоят из одной только части,
То как единое целое, тронувшись с места, несутся,
Так что гораздо быстрей они солнца лучей пробегают
И, несомненно, своею подвижностью их превосходят.
Множество раз пробегают зачатки в такое же время
То расстоянье, что солнца лучи только раз пробегают.
Для размышления также не медлят в движеньи зачатки
И не исследуют каждый в отдельности всех обстоятельств,
Чтобы узнать, по законам каким все на свете творится.
Но возражают иные невежды по этим вопросам,
Будто природа сама без участья богов неспособна
Приспособляться настолько ко всем человеческим целям:
Установлять время года, плоды создавать на деревьях,
И создавать также то, к чему всех заставляет стремиться
Страсти божественной сила, наставница главная жизни, —
Чтобы от ласки Венеры созданья плодились вовеки,
Чтоб не погиб человеческий род, для которого будто
Боги все создали в мире. При мненьи таком, очевидно,
Очень далёко отброшены люди от верной дороги.
Так как хотя б неизвестны мне были первичные тельца,
Я бы посмел утверждать по строению самого неба
И заключать из большого количества прочих явлений,
Что не для нас была призвана к жизни божественной силой
Мира природа, в которой погрешностей столько найдется.
Все это, Меммий, в дальнейшем ученьи тебе объясню я;
Ныне ж дополню я то, что осталось сказать о движеньи.
Я нахожу здесь уместным тебе доказать между прочим,
Что из вещей ни одна своей собственной силой не может
Вверх вознестись своим телом и там наверху удержаться.
Пусть же при этом тебя не введет в заблуждение пламя.
Правда, оно поднимается и разрастается кверху;
Кверху растут тоже чистые злаки, равно как деревья,
Но это все в силу собственной тяжести клонится книзу.
Так что, когда к самой крыше домов пробирается пламя
И с быстротою огонь пожирает стропила и бревна,
Мнишь ли, что то самовольно творится, без силы сторонней?
Или, как только из нашего тела мы кровь выпускаем,
Брызжет она высоко и струит свои теплые соки.