А в это время наш, ну тот, что с залысинами, веселился на нижней палубе. Сначала он пытался узнать о морском образовании капитана катера, он же гид. Когда тот в шутку сказал, что не имеет никакого отношения к судну и впервые за штурвалом, то потребовал немедленного созыва государственной комиссии и отстранения капитана от управления катером. Сначала было вроде как весело, но когда чернобылец решил сам встать у штурвала, народу стало не до шуток, и даже рассказ о том, что в Чернобыле он якобы сам управлял трактором, никого не успокоил. В общем, справились с чудаком с трудом.
В автобусе наш друг вроде как притих, пару раз хлебнул свою колу и прикорнул в кресле.
На обзорной экскурсии по городу и все мы, и гид вели себя тише воды и ниже травы, не дай бог проснется наш ветеран-чернобылец. Пусть отдохнет, родимый, разморило, поди.
Вот и прошли, как мгновения, пролетели часы замечательной поездки, интереснейшие рассказы наших трудяг – гида и экскурсоводов. Позади долгие часы поездки, морская и пешие прогулки, а нам вроде бы все и нипочем. Усталость, конечно, есть, но это приятная усталость, это эмоции, это новые знания, это рассказ о нас, о нашей истории. Автобус весело бежал к нашему временному дому, в санатории, пансионаты. За окном темно, шелест колес, мерный шум мотора, свет фар встречного транспорта. В автобусе тишина, кто-то посапывает, вздремнул слегка, кто-то вновь тихо перешептывался. Благодатная тишина. И вновь мягкий, уже ставший почти родным тихий и как бы шуршащий голос:
– Ну вот, дорогие мои, мы и дома. Перевернута еще одна страничка нашей жизни… – это Ольга Ивановна, – спасибо вам, что вы были рядом, спасибо, что были внимательны и благородны, приезжайте к нам, и никогда об этом не пожалеете. Здесь вы всегда соприкоснетесь с миром восторга, с миром прошлого, с миром вечного…
И что вы думаете, все в восторге закричали: «Ура, спасибо!»? Да! Хотели. Но пальму первенства вырвал тот, который с залысинками:
– Ольга Ивановна, родная наша, как тяжело расставаться с вами, вы принесли в наши сердца и души восторг и уныние, красоту и скорбь, счастье и безмерную тоску. Нам всем так будет не хватать и вас, и сегодняшнего праздника, праздника сердца и души. Спасибо вам, родная вы наша.
Слышу сзади:
– Зин, а Зин, ну паразит, во чешет, во дает, никогда не поверила бы, что этот стручок лысый может такую речь говорить.
А подружка:
– А че, а он ниче вроде…
Народ притих было, а уж через пару минут раздались аплодисменты, сначала жиденькие, затем и бурные. Нашел же, подлюка, слова. Да не просто слова, а добрые и щемящие. Умеет, однако. Все умеет, и пить умеет, и отдыхать, и говорить. Позавидовать бы ему. А в чем? Что пьет или что ловеласничает?
Да ладно…
И когда тот, что с залысинами, инвалид, чернобылец, диабетик, выходил из автобуса, с ним уже мило, по-доброму раскланивались все, и те, кто хотел отругать его неодобрительным взглядом, и кто от штурвала катера его отдирал, и те, что откровенно иронизировали, дескать, с пьяного что возьмешь. А вот простились с человеком мирно и дружно. Вот и я спасибо сказал и людям, что вместе со мною живо, с интересом слушали рассказы о нашей Родине и ее прошлом, и нашей замечательной Ольге Ивановне, и этому ловеласу с чернобыльской справкой. А что выпивает, так то бывает, все мы небезгрешны.
До новых встреч здесь, на Черноморском побережье.
Пляж
Подъем. Легкий завтрак. Все, что с вечера готовили, в руки, на плечи и скорым шагом на пляж. Идти недалече, минут с десяток. Чем ближе заветная цель, тем ноги становятся легче, походка стремительней.
– Деда, не успеваю, не беги, – это внучка одергивает меня, не спеши, мол, успеем.
Что же, она права, но ножки сами уже и у нее поспешают. К морю! К морю! Цель близка! За невысоким заборчиком навесы, лежаки, шезлонги, это пляжная зона пансионата. У входа кучка бронзовых крепких хлопцев призывного возраста.
– Вы впервые у нас? Ознакомьтесь с порядком пользования пляжем. Значит, так… Лежаки, пресная вода, места под навесами…
– Братишка, из всех ваших услуг нам сегодня нужны солнце, воздух и вода, а это, как мне помнится, бесплатно. Верно?
Мы с гордым видом прошелестели мимо менеджеров по продаже услуг на пляже. Места здесь всем вполне хватает. А вслед: «…А если вам в душ или в раздевалку… А в туалет…» Эх, нашел чем напугать. Здесь десятилетиями о туалете никто не вспоминал. Как-нибудь справимся, не впервой.
Пяти минут хватило на размещение. Все как у людей, и тебе подстилочка, и огромный зонт, и кресло, пусть рыбацкое, не пляжное, но комфортное, даже надувные подушки. Сборы и развертывание этого богатства мы с внуками отработали, как военные на учениях, все в норме. Еще пару минут на молочко и гель для загара, кстати, очень нужная вещь, тем более в первые дни.
Итак, процесс пошел. Я в кресле, это мое традиционное место. Рядом зонтик. Яркое солнце, легкий ветерок, мерный шум моря. Просто счастье так вот бездумно сидеть, принимать воздушные ванны и загорать.
Чуть прикрыл глаза.
Помолчим.
Сквозь шум моря слышны голоса. Ах да, я абстрагировался от внешней обстановки, да так, что минут с десяток ничего, кроме моря, и не слышал. Но рядом люди. Огляделся. В основном семьи. Мамы, папы, бабули и дедки. Хотя нет, вон парочка, еще и девяти утра нет, а они уже целуются. Что же, дело молодое, все были молоды.
Вновь прикрыл глаза.
Шелест моря. Тишина…
– Вовочка, отойди от воды! Вовочка!
– Машутка, иди, будем коржики с тобой выпекать.
– Эльдар! Сколько тебе говорить, не лазь в воду! Уйди оттуда!
Ничего, ничего, это не шум, это процесс воспитания. Никуда от этого не уйти. Детские шалости меня никогда не раздражали. Дети есть дети. Я уже давно научился не реагировать на чрезмерные детские восторги, да и на мамашкины причитания также. Пусть себе шумят Пети, Вани, Маши и ихние мамаши. Нормально.
Шелест моря. Тишина…
– Горячая кукуруза, кнопе, креветочка! Раки, горячие раки…
И через минутку вновь:
– Креветочка, кукуруза, черешня!
И как тут не отреагировать? Открываю глаза. Слева вдоль моря по пляжу с двумя корзинами идет немолодая женщина. Идет и в ритм движению призывает отдыхающих отведать «экологически чистые» продукты домашней выделки. Все свое и местное. Правда, глядя на мощную зубастую вареную кукурузу, сомневаешься, что она из крымских краев, может, краснодарская. А впрочем, какая нам разница, мы все одно на пляже не едим, так уж приучены.
Отдыхаем.
Тишина, шелест моря…
Чуть приоткрыл глаза и смотрю вправо. Опять эта парочка. И опять целуются. Да нет, не то чтобы очень уж завидно, но все же. Глянул налево. Ого, человек пять мужиков. Все крупные, мордатые такие, с животиками. Но отчего-то лица грустные. Наверно, переработали вчера, устали. Сейчас малость покоптятся на солнышке – и в море. Может, повеселеют.
Отдыхаем.
Тишина, шелест моря…
Нос первым учуял некий новый запах, уж очень благородный аромат. Так пахнуть может только копченая рыба. Здесь уж и шуметь не надо, мол, копченка, крымская копченка, и так все понятно. Смотрю. Невысокий бронзовый мужичок, на плече палка размером и видом с коромысло. А уж там… Копченая прелесть, которой и в магазине нет. Сглотнул слюну. До обеда еще часа четыре. Покосился на жену. Не реагирует. Ай, ладно, переживем. А тем временем продавец рыбы нарасхват. Мордатенькие, что с животиками, уже вовсю с ним торгуются. А вот и пивко появилось, и, что интересно, ребятки ведь повеселели. Вот народ! Они, оказывается, и улыбаться умеют. А! Так вот что они такие грустные. А я думал, переработали. Да по их бледным телам видно, что не местные. Я за них переживал. Вот, думаю, устали бедненькие, наработались. А это, видимо, вчерашний заезд, полночи слышно было, как новенькие приезд отмечали. Как это я сразу не смекнул.
Да ладно, отдыхаем.
Тишина, шелест моря…
– Горячая кукуруза, кнопе, креветочка! Раки, горячие раки…
И вновь:
– Клубничка, кукуруза, черешня!
Смотрю, это уже другая дама. Моложе, тоже крепкая такая, руки до колен. И как она такую тяжесть таскает, привычка, наверное, они тут на этом пляже годами трудятся.
Рядом с нами разместилась семья. Только что подсели. Папа, мама, два пухлых мальчика и бабушка килограмм на сто двадцать. Присели и тут же скатерть-самобранку накрыли. К ним, как хищница, устремилась разносчица домашних разносолов.
– Кукурузка просто прелесть, вы не ели такую.
– Берем!
– А ягодки, ягодки, только что сорваны, сама собирала, ну вот только что.
– Берем!
Корзинки облегчились, как и кошелек доброй бабульки. Через пять минут мальчишки уже радостно лупят друг друга огрызками.
Тишина.
Шелест моря…
Вдруг гогот, грохот, земля затряслась, пыль столбом. Мимо пронеслось стадо, нет, не бизонов, нет, это те мужички, что раньше были с тоской в глазах, после пивка дали такого рывка… Я подумал, что это цунами. Уф, пронесло. К буйкам поплыли. Но волна как в пятибалльный шторм. Тишины теперь, думаю, не будет.
Надо бы и самому окунуться. Водные процедуры заняли минут десять, из них минут восемь я привыкал к воде, все же двадцать градусов – это еще холодно. И пары минут хватило два раза окунуться с головой. И вновь, пока внучка не заняла, бегом к любимому креслу.
Тишина.
Шелест моря…
Справа те, двое которые, опять целуются. Семейка, что рядом, вновь жует. Мужички, которые справа, опять рыбой заправляются, у них уже и что-то беленькое появилось. Водочка, никак. И когда они все успевают.
А я мирно в кресле, но уже под полотенцем.
Кайф…
– Вова!
– Петя!
– Катя!
– Креветочка!
– Раки!
– Кукурузка!
Да пусть они шумят! Их дело.
А я отдыхаю.
Тишина. Шелест моря…
Жаль мужиков, честное слово, жаль…
Наблюдал за развитием этой истории и по-доброму веселился. Рассказать сложно, но попытаюсь.