окружение и было перебито до единого человека. Штуцеры достались бунтовщикам.Впоследствии американцы писали, что, производи Британия больше ружей системыФергюсона, возможно, и независимость накрылась бы медным тазом.
Атак, независимые государства-штаты победили, и оружие Фергюсона было забыто…
Минулидва десятилетия. Герцогу Йоркскому французы всыпали во Фландрии. Он сделал изпоражения верные выводы и затеял в армии реформы, которые потребовали принятияна вооружение нарезного штуцера. О фергюсоновской винтовке никто не вспомнил, ажаль. Вместо неё своё творение предложил приятельствовавший с «Принни» мастерИезекииль Бейкер. Его нарезное ружьё единственно, в чём не уступало штуцерупокойного капитана – это в стоимости производства.
Нарезовбыло семь. По ним пуля делала в стволе четверть оборота. Шестьдесят пятыйизначально калибр в 1807 году сменили на семьдесят четвёртый. Винтовкиобходились казне дорого, к тому же, из них невозможно было палить с такой жечастотой, как из «Браун Бесс». Подразделение, полностью вооружённое Бейкерами,не устояло бы против отряда с обычными гладкоствольными пукалками. Так что ясклонен верить утверждениям некоторых авторов, будто штуцеры Бейкера были всегоу 10% «зелёных курток», остальные 90, де, довольствовались «Браун Бесс».
Прослужилотворение Иезекииля Бейкера до 1838 года, когда ему на смену пришёл такназываемый «брауншвейгский» штуцер.
Штуцер Бейкера, штык-кортик и натруска-рожок. Длина штуцера 1168 см,длина ствола 762 мм, вес 4,1 кг, калибр .614 (15,6мм), семь правых нарезов, начальная скорость пули 305 м/с.
Семистволка.
Спервых дней появления в Европе огнестрельного оружия многостволки будоражиливоображение оружейников. Фитильный, а потом и кремневый, замки плохо подходилидля одновременного воспламенения пороха в нескольких стволах, но попыткипредпринимались.. Результаты усилий «самоделкиных» встречали особенно тёплыйприём на флоте. Всякая морская схватка оканчивалась абордажем, а в рукопашнойпара-тройка пущенных во врага сверх плана пуль порой решала её исход. Скачающейся под ногами палубы целиться и жахать из тяжеленной бандурынесподручно, поэтому многоствольные монстры устанавливались на вертлюги. Тожене выход: мало того, что заряжать хреново, да вдобавок где гарантия, что врагбудет атаковать с того боку, где у нас стоит многостволка?
Руководствуясьвышеприведёнными соображениями, оружейник Джеймс Уилсон решил создать залповуюигрушку, из которой можно было бы палить с рук, как из «Браун Бесс».Изготовленный Уилсоном прототип имел шесть стволов, закреплённых вокругцентрального, от вспышки заряда в котором вспыхивал заряд пороха в остальных. В1779 году изобретатель предложил своё детище на суд комиссии Палаты Вооружений,ибо многостволку он делал с расчётом на сухопутные войска. Демонстрациячудо-оружия не произвела на представителей армии желаемого впечатления. Его сочлине подходящим для пехоты. Зато семистволку на ура приняли флотские, видя в нейидеальное оружие для залповой стрельбы с мачт по вражеской палубе. В 1780 годуадмиралтейство поручило оружейной фирме Генри Нока изготовить два опытныхобразца, испытав которые, заказало ещё 500. Первые три или пять экземпляров(источники расходятся во мнении) были нарезными. Потом одумались: заряди-касемь стволов, с усилием пропихивая по нарезам каждую пулю! Этот контрактнамертво связал семистволку с именем Генри Нока. И по сей день мало кто изавторов, упоминая залповое ружьё, вспомнит Уилсона; пишут о «семистволке Нока»,в лучшем случае, о «семистволке Уилсона-Нока».
Многостволкуфлот заказал отнюдь не из любви к диковинам. На Атлантике кипели бои с судамиамериканцев, поддерживаемых Испанией и Францией. В сентябре 1782 года адмиралРичард Хоуи был командирован охранять транспорты, посланные для освобожденияосаждённого британского гарнизона Гибралтара. Предстояла драка, и Хоуипостарался экипировать своих ребят по высшему разряду. Под «высший разряд»попали и семистволки: на каждый линкор их взяли 20 штук, на каждый фрегат 12.
Оченьскоро иллюзии относительно нового оружия у флотских подрассеялись. Как и всякийкурьёз, многостволка обладала кучей недоработок и неисправимых пороков.Переносное залповое ружьё для пальбы с реев по палубе противника оказалосьхитрой своенравной тварью. Вопреки замыслу изобретателя вспыхнувшая затравкаподжигала порох далеко не во всех стволах одновременно, и при перезарядкестрелок вынужден был гадать, какие стволы выстрелили, а какие нет, рискуя вслучае повторной зарядки лишиться головы и рук (ствол-то от двойной зарядки иразорвать может). Плюс, в горячке боя легко перепутать, какой ствол ты толькочто зарядил, а какой ещё нет. Для ведения огня с мачт семистволка и вовсе негодилась. Во-первых, сноп искр при выстреле грозил воспламенить оснасткусобственного корабля. А, во-вторых, отдача, подобная, как точно заметил БернардКорнуэлл, «…удару копыта взбесившегося мула» С мачты стрелка сбрасывало на раз,да и на земле часто ломало плечо или ключицу. Рекомендация Палаты Вооруженийвдвое уменьшать порцию пороха в заряде не слишком пособила. От многостволкишарахались самые дюжие и отчаянные матросы, что проняло неспешных обычночиновников. Оружие было объявлено опасным в использовании. В 1805 году егосписали. Нок, ещё на что-то надеясь, некоторое время пытался сбагриватьсемистволки гражданским лопухам как спортивное оружие, но успеха не добился.Плохую репутацию пугача не могли превозмочь ни украшения ложи, ни внешниеусовершенствования. В конце концов, Нок тоже махнул на семистволку рукой.
Залповое ружьё Уилсона-Бейкера. Калибр .46 (12 мм) Вес незаряженногооружия 5,8 кг. Современные реконструкторы, пулявшие из семистволки, отмечают,само собой, жуткую отдачу, против коей не помогают никакие современныеухищрения, и то, что при выстреле с пяти метров мишень поражают, в среднем, двепули из семи.
Таки сгинула бы семистволка в Лете, кабы не Голливуд. В 1960 году выходит фильм«Аламо», повествующий о техасской заварушке 1836 года (желающих знатьподробности тех событий отсылаю к опусу А.Бушкова «Неизвестная война». О Техасетам тоже кое-что есть. И не врёт ведь, собака, но как интерпретирует!) В рукаху соратника главного героя красуется наша старая знакомая, хотя каким ветром еёзанесло вглубь американского континента спустя три десятка лет после отставки сфлота, ведает лишь Господь и американец-сценарист. Спасибо, что семистволка, ане Калашников. Возможно, этот фильм и навёл Корнуэлла на мысль вооружитьсержанта Харпера семиствольным ружьём. Возможно.
Оружейники – большие фантазёры. В 70 годах XIX века в Праге продавались «Электрические» ружья. Нет, они не стрелялиэлектричеством. В пустотелом прикладе находилась батарея, дававшая искру длявоспламенения порохового заряда.
ПалашШарпа.
Многаязнания – многая печали. А ещё большая «печали» - знания поверхностные. Переводя«Выкуп Шарпа», я спотыкнулся на одном эпизодце. Драгунский сержант Шалон,пробуя палаш Шарпа, презрительно фыркает: «Дрын, а не оружие!» С чего бы такоепренебрежение, недоумённо думал я, ведь французские драгуны и кирасирывооружались подобными же палашами? Подобными, да не совсем, как выяснилось.
Палаш англичане передрали у австрийцев после нидерландскойкампании 1797 года. Чтобы управляться с этим тяжеленным оружием, да ещё и не вседле, от Ричарда Шарпа требовалась недюжинная сила. Судите сами: общая длинапалаша – 103 см, длина клинка – 89 см при ширине 4. Французский палаш былпоизящней: общая длина – 116 см, клинок – 95 см при ширине 3,5.Увесистый клинок, по всей видимости, должен был компенсироватьанглийской тяжёлой кавалерии отсутствие того, что в те годы, собственно, иделало тяжёлую кавалерию тяжёлой, - кирас. Да, у английской тяжёлой конницы, нев пример французским кирасирам и русским кавалергардам, не было кирас. Может,потому Веллингтон однажды едко заметил, что не хотел бы видеть столкновениечетырёх английских эскадронов с четырьмя французскими.
Вверхуфранцузский палаш, внизу английский.
Артиллерия,ракеты и всё, что при переводе я бы хотел знать о современном Шарпу вооружении,да не у кого было спросить.
Артиллерияу англичан была весьма на уровне, отчасти потому, что там отсутствовалапорочная практика торговли офицерскими патентами. Губил английских пушкарей наполе боя малый боекомплект. Восемьдесят четыре снаряда против положенных стасемидесяти двух у нас, ста пятидесяти у австрийцев и двухсот двадцати двух уфранцузов. Ещё в середине XVIII векаартиллеристы повсеместно отказались от раздельного заряжания, перейдя набоеприпас, подобный принятому в пехоте; боеприпас, в котором все необходимыедля выстрела компоненты были объединены в единое целое. Ядра, например,закреплялись двумя металлическими полосками крест-накрест в полукруглой выемкедеревянного поддона, «шпигеля», и к нему снизу цеплялся мешок с порохом. Такойартиллерийский патрон позволял сократить промежутки между выстрелами и избавлялот неизбежных несчастных случаев (как тщательно бы ни банился ствол, рано илипоздно где-нибудь в каверне канала от предыдущего выстрела сохранялся уголёк,поджигавший порцию пороха, забрасываемого специальной лопаткой-«шуфлой»).Впрочем, когда единые заряды кончались, пушкарям воленс-ноленс приходилосьприбегать к дедовскому способу.
Кромеядер и экзотики типа светящихся ядер да брандскугелей в боекомплект входиликартечные заряды. Название «картечь» происходит от итальянского «cartoccio», «свёрток». До изобретения пулемётов она с успехом выполняла егофункции по истреблению пехоты. Боеприпас представлял собой набор пуль,уложенных в жестяной цилиндр, основанием которого служил железный поддон.Верхний слой пуль накрывался крышкой из листового железа, на неё загибалисьзубчатые края верха стенок цилиндра. При выстреле поддон давил на пули, тедавили на стенки цилиндра и на выходе из ствола разрывали оболочку, разлетаяськонусом.
Поначалув жестянки заряжали свинцовые ружейные пули, но они при выстреле слипались,