иронии судьбы и без того бедственное положение с рекрутами армии осложнилосоздание сил самообороны, призванное, по идее, помочь регулярному войску вслучае высадки Наполеона. Ополченцы, не в пример военным, призывались по жребиюиз числа способных носить оружие мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Призванныймог нанять себе замену. Жалованье ополченца составляло 25 фунтов стерлингов. Кроме того, если судьба семьи солдата регулярной армии никого не волновала, тозаботу об иждивенцах бойца ополчения брал на себя приход. В итоге армияосталась без пополнений. Чтобы хоть как-то выправить ситуацию, с 1805 годаополченцам стали выплачивать десять гиней (десять с половиной фунтовстерлингов) за переход в войска (позже: 14 фунтов стерлингов – пожизненная служба, 11 – семилетний контракт). Сработало. За первые четырегода войны на Пиренейском полуострове ряды армии пополнились 55000 ополченцев.
Физическирекруты были развиты плохо и находились на разных стадиях истощения, особенногорожане. По данным 1808 года рост среднего новобранца не превышал 167,5 см. В 92-м хайлендеров Гордона полку перед Ватерлоо всего одиннадцать солдат были выше 180 см (их них самый высокий 186 см), прочие рядовые были ниже 175см, а примерно шестая часть – ниже 160 см. Около 65% личного состава возрастом были младше тридцати лет, 26% - двадцати.Сорокапятилетних и старше насчитывалось всего десять человек. Один-единственныйхайлендер оттрубил 25 лет, 60% бойцов отслужили на тот момент менее 10 лет.
Обязательныетребования к росту рекрутов обходились с помощью нехитрой уловки:тридцатилетнего недоростка записывали цветущим вьюношей. В 1797 году из таких«отроков» почти поголовно состояли шесть полков, 9-й, 16-й, 34-й, 22-й, 55-й и65-й. Спустя три года к ним добавились 4-й, 32-й, 45-й и 52-й.
Прости, дорогой читатель, за некоторое отступление от темы, но, раз ужречь зашла о росте, повторю вслед за Львом Толстым: «Не могу молчать!»Существует два великих мифа наполеоновской эпохи. Мифа общеизвестных, а оттогоне вызывающих ни у кого ни тени сомнения. Всем известно, что Кутузов былодноглазым, а Наполеон – коротышкой. Между тем, стоит обратиться к научной инаучно-популярной литературе (из числа коей я лично рекомендую труды С.Ю.Нечаева:«Десять загадок наполеоновского сфинкса», «Учёный корпус Наполеона» и др.), какмифы развеиваются в дым.
КУТУЗОВ НЕ БЫЛ ОДНОГЛАЗЫМ! Он перенёс два тяжелейших сквозных ранения вголову, но сохранил зрение и никогда не носил чёрной повязки (по крайней мере,повязка не фигурирует ни на прижизненных портретах, ни в воспоминанияхсовременников).
НАПОЛЕОН НЕ БЫЛ КОРОТЫШКОЙ! После его кончины на острове Святой Еленыличный врач императора Франческо Антомарки измерил рост покойного в присутствии18 свидетелей: 169 см. С учётом того, что позвонки с возрастом несколькоспрессовываются, а Бонапарту на момент смерти исполнился 51 год, можно смелоутверждать, что в пору расцвета сил Наполеон был никак не ниже 170 см. Это и для нашего времени далеко не карлик, а уж в конце восемнадцатого – началедевятнадцатого… В 1804 году минимальный рост для призыва во французскую армиюснизился со 160 до 154,4 см. В линейной пехоте в 1805-1811 гг рост до 160 см имели 18% солдат, от 160 до 170 см – 63%, а рост свыше 180 см лишь 1%. В гренадёрские роты (куда, как мы помним, отбирались самые рослые рекруты) можно было попасть только втом случае, если ваш рост был не менее 173 см. Особняком стояли кирасиры. У них средний рост составлял 176 см. То есть Наполеон был выше двух третей своихсолдат. А по отношению к основной массе населения Франции он был просто высокимчеловеком.
Офицерство.
Распространённоемнение о том, что офицерами были сплошь отпрыски знатных родов, ошибочно.Офицеры, в основном, принадлежали к среднему классу и захудалому дворянству. В1809 году в армии служили 140 пэров и их сыновей, из них 43 в пешей гвардии(всего в английских вооружённых силах насчитывалось 10590 офицеров, по данным,относящимся, правда, к 1814 году).
Околопяти процентов офицеров выслужились из нижних чинов, как, например ПатрикМастерсон из 87-го полка, произведённый в офицеры за отбитого у французов подБароссой Орла. Вопреки расхожему представлению об английской армии начала XIXвека небогатому выходцу из низов отнюдь не были перекрыты пути наверх.Вспомнить хотя бы Ватерлоо: конногвардеец сэр Джон Илли – сын трактирщика,подполковник Джеймс Гамильтон – сын старшины 21 фузилёрного полка.
Вовремя боевых действий смертность среди офицеров была высока, обеспечиваябыстрое продвижение по служебной лестнице выживших. Патенты, соответственно,покупались реже. В течение войны на полуострове лишь пятая часть званийпокупалась. Стоили чины недёшево: прапорщик – 400 фунтов стерлингов, лейтенант – 550, капитан – 1500, майор – 2600. Это в линейной пехоте. В пешейгвардии цены были в полтора раза выше. Но гвардия есть гвардия. Служить в неймогли себе позволить лишь состоятельные люди, так велики были расходы. С другойстороны гвардейские звания считались выше армейских. К примеру, капитан гвардиисоответствовал армейскому подполковнику.
Хотяпо правилам запрещалось продавать патенты лицам, не достигшим шестнадцати лет,на практике запретом пренебрегали. Уильям Деленси, при Ватерлоо – главныйквартирмейстер, стал прапорщиком в 1792 году, будучи 11 лет отроду.
СэрДжон Мур ещё в 1804 году докладывал, что младшие офицеры, не в силах прожить насвоё жалованье, вынуждены тратить личные средства, от 50 до 100 фунтов стерлингов в год. Те, что победнее, довольствовались перешитыми мундирами «сэконд хэнд» икупленной с рук экипировкой. А как иначе? Прапорщику в день выплачивалось 5шиллингов 3 пенса, лейтенанту – 6 шиллингов 6 пенсов, капитану – 10 шиллингов 6пенсов. При этом одна только сабля уставного образца стоила шестнадцатидневногожалованья прапорщика без положенных вычетов (на Пиренейском же полуостровецены были выше, чем в Англии: за лошадь просили 30 ф. ст., за осла 15-20). А свычетами, как свидетельствует Джон Паттерсон из 50-го полка, несчастномупрапорщику на жизнь оставалось 4 шиллинга 6 пенсов. Конечно, вышесказанное неотносится к богатеям. Капитан 43-го полка Хобкерк только на форму тратил в год1000 (!) фунтов стерлингов. Когда он попал в плен, захватившие его французыискренне полагали, что пленили фельдмаршала, так раззолочен был мундир капитана.
Для сравнения: служивший под началом Веллингтона, после того, как тотстал командующим объединённым англо-испано-португальским войском, испанскийгенерал Пабло Морилло закончил войну генерал-лейтенантом, а начинал карьерурядовым. Ещё под Трафальгаром, где Испания сражалась на стороне Франции,Морилло был сержантом морской пехоты. В армии Наполеона из 1172 генералов 25% были до французской революции офицерами, а57% - солдатами. Что же касается России, навскидку можно вспомнить АнтонаИвановича Деникина, чей батюшка выслужился из крепостных рекрутов в майоры (Майорстводавало право на потомственное дворянство. Служи Ричард Шарп в русской армии,уже в 1812 году мог бы обзавестись вожделенной для Джейн приставкой «сэр». Кстати,чин майора был упразднён в 1884 году. Если вы в литературном произведении особытиях русско-японской или Первой Мировой встретили русского героя в званиимайора, смело выбрасывайте книжонку. Это макулатура. ), и, конечно, «белогогенерала» Скобелева. Дед Скобелева, Иван Никитич, прошёл путь от рядового догенерала, воевал при Бородино, был адъютантом Кутузова. Призвали его издеревеньки Кобели, и в армии числился он Кобелевым, но при производстве впервый офицерский чин начальство сочло фамилию неблагозвучной. Добавили «С».
Казармыи браки.
Кконцу XVIII века имевшиеся в наличии казармы представлялисобою перестроенные средневековые укрепления (в особенности это касалосьИрландии и Шотландии). Вмещали они в совокупности не более двадцати тысячбойцов, прочие были определены на постой в частные дома и гостиницы. В 90-егоды с подачи герцога Йоркского правительство развернуло широкую программустроительства казарм, но в 1804 году грянул скандал. Выяснилось, чтоназначенный главой проекта важный дядя растратил неизвестно куда девять миллионовфунтов стерлингов (Знакомо, да?)
Частьсредств, впрочем, всё же ушла по назначению. Построенные казармы, - унылые,похожие на тюрьмы здания, не радовали ни уютом, ни комфортом. Поделены они былина каморки высотой два метра, шириной шесть, длиной десять. В каждой из такихкомнатушек обитали два десятка солдат. Вдоль стен располагались лежаки сгрязной, практически никогда не менявшейся соломой. Спали на них по четыречеловека, укрываясь старыми одеялами. Посередине каморки стоял общий стол,который от края нар отделяло пространство, иногда не превышавшее полуторадесятка сантиметров. Окна отсутствовали. Источниками света были коптилки, подве на комнату.
Втаких условиях солдаты ели, пили и отдыхали. Туберкулёз и ревматизм были впорядке вещей. Проветривать каморки не проветривали, представьте, какое стоялоамбре: застарелый пот, копоть, табачный дым и вонь поганого ведра. Лохань, куданочью справляли нужду (точно такая же использовалась для стирки) поутруопорожнялись в общую выгребную яму, подступы к которой были истоптаны изагажены. Питьевой воды не хватало. Одна колонка во дворе, откуда воду таскаливёдрами, не могла обеспечить всех желающих.
Единственнойотдушиной в этом гнетущем существовании оставался алкоголь. Свободные деньгисолдат спускал в трактире ближайшего городка или в лавке маркитанта на джин, -самое доступное и дешёвое пойло (пиво в то время стоило гораздо дороже).Пьянство было вечным бичом английской армии. Пили беспробудно, постоянно иникакими наказаниями тяги к алкоголю в британском воине искоренить неудавалось. Веллингтон сокрушался, что даже в пешей гвардии сержанты вусмертьнадираются каждую ночь, однако не раньше, чем покончат с обязанностями.
Дляженатых в и без того тесных комнатушках казарм отгораживались подвешенными наверёвках одеялами «семейные закуты». В них зачинали детей, в них и рожали под