А во-вторых, давайте подумаем, что потеряла Россия в результате этой войны, которая преподносится историками, как грандиозный крах всей русской военной машины? Россия не потеряла ни одного квадратного сантиметра своей территории. Ни одного!
Ну, ей запретили иметь на Черном море военный флот. Ну, запретили. Ну, обидно, да. Но его у России там уже и так не было — затоплен в Севастопольской бухте. При этом такой же запрет распространялся и на Турцию. Более того, поскольку Черное море было наглухо заперто Дарданеллами, то в условиях отсутствия турецкого флота наш собственный был и не нужен: воевать было не с кем.
Русско-турецкая война 1877-78 годов
Греция как суверенное государство полностью обязана своим появлением России. Напомню, Греция вновь появилась на картах мира лишь спустя две тысячи с лишним лет после великой Древней Греции Демосфена: а именно, в 1829 году по Адрианопольскому миру между Турцией и Россией.
Вот год рождения государства Греция — в современном ее понимании. Дальше после каждой войны России с Турцией, а их было несчетное количество, наши православные друзья-греки получали в подарок очередной кусочек территории. В подарок от России. Не себе мы забирали, отдавали Греции.
И эти неблагодарные греки не могут еще сегодня признать Абхазию с Южной Осетией! Совсем у людей нет ни совести, ни исторической памяти. Члены НАТО, что поделать. Мировая политика не знает чувства благодарности, только интересы. Так, повторюсь, сказал австрийский император Франц-Иосиф в ответ на просьбу Николая подержать его в Крымской войне. Думать надо только о себе. Победили турок, территорию отобрали — себе. Еще раз победили — себе.
А то вот всю историю Россия помогала Болгарии, и что? А болгары почему-то воевали во всех мировых войнах против России. Хотя «дружба-фройндшафт» дальше некуда. Как малейшая проблема — воюют с Россией. Тоже, кстати, ведь не признали ни Абхазию, ни южную Осетию…
Но это я немного отвлекся… Пора вернуться туда же, на Балканы, на 130 лет назад. Во многих отношениях русско-турецкая война 1877–1878 годов — «второе издание» Крымской войны. Россия стремилась поддержать своих братьев по крови, южных славян, и братьев по вере, православных, в стремлении к независимости от Турецкой империи. Эта война была очень популярна в широких слоях русского общества. На фронты сербо-черногорско-турецкой войны 1876 года ехали тысячи добровольцев из России.
Параллельно Россия в который раз стремилась решить старинный вопрос о проливах: о свободном выходе в Средиземноморье через Дарданеллы и Босфор. Стремилась укрепить свое влияние на Балканах и восстановить подорванный Крымской войной международный авторитет.
И на этот раз западная дипломатия подстрекала Турцию к войне, но самим вступить в войну западным державам было страшно. Вероятно, сказывался и опыт Крымской войны. Крым то отторгнуть от России не удалось. Так он и остался в составе России с могилками британских солдат.
Об этой славной войне можно рассказывать много. Читателю она наверняка известна и из учебников, и по роману Б. Акунина «Турецкий гамбит». Но эта книга об исторических мифах истории, а не просто о славе русского оружия. Поэтому опишу только один красочный эпизод этой войны. На рубеже 1877-78 годов русская армия была близка к победоносному завершению войны. Она совершила беспрецедентный зимний переход через Балканские горы, окружила и пленила группировку турецких войск. Преследуя бегущего противника, наши вышли на самые ближние подступы к Константинополю (Стамбулу). Боеспособных войск у Турции не оставалось.
Казалось, вот оно, еще немного, и русские войска войдут в бывшую столицу Византийской Империи. Популярнейший лозунг того времени: «Водрузим крест на купол Святой Софии!» Весь православный мир, все славянские народы готовы были приветствовать занятие Константинополя русской армией.
И тут британская эскадра входит в Мраморное море. Британская дипломатия настоятельно «не советует» Александру II занимать Константинополь. Царю дают понять, что Британия готова немедленно объявить нам полномасштабную войну, если Российская империя не прислушается к их совету.
Царь колеблется… Память о Крымской войне очень свежа…
Как у Пушкина: «Того гляди навяжется на нас Европа…» И следует приказ: остановиться. Ни шагу вперед. Начинаются переговоры, заключается перемирие…
Был ли прав Александр II в своем решении? Возможно, и не был. Но история, увы, именно такова: штурм Стамбула, переименование его в Константинополь и превращение мечети Айя-София в православный Софийский собор не состоялись. Спасибо британцам, доблестным защитникам демократии и спасителям бедной, настрадавшейся от России Турции.
Позже, после Первой мировой войны, Турецкую империю лихо и без всяких либеральничаний и угрызений совести нашинкуют на кусочки и разделят между победителями — странами Антанты… но уже без участия России.
Глава 7Миф о «русской агрессии» и политические реалииВыводы
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Самая большая удача, если враг преувеличивает твои недостатки.
Не Брежнев, а император Николай II в 1898 году впервые выдвинул предложения по прекращению в мировом масштабе гонки вооружений.
Гаага. Май 1899 года. Первая международная конференция по разоружению. Она проходила по инициативе России, Николая II. Кстати, он в этом отношении был не одинок — почти 50 лет общеевропейского мира в XIX веке, имея в виду отсутствие войны между крупными европейским державами, были прямым следствием Венского конгресса и, самое главное, политики Священного союза его прадеда Николая I.
Главным обсуждаемым вопросом Гаагского конгресса по разоружению стали предложения России.
Зафиксировать военные бюджеты ведущих мировых держав. Не употреблять, не вводить в употребление в армии и флоте никаких новых видов огнестрельного оружия, новых взрывчатых веществ. Предлагался целый ряд ограничений для уже используемых видов вооружения. Предлагалось запретить использовать в будущих войнах подводные лодки. Это при том, что первые подводные лодки были изобретены русскими — так, к слову…
То, как отнеслись к предложению миролюбивого Николая иностранные государи, — это отдельная песня. Это был поток вежливого дипломатического словоблудия.
Смысл же конференции выразил предельно ясно в узком кругу император Вильгельм II. Цитирую по книге П. Мультатули «Николай II. Выбор России»: «Я согласен с этой идеей, только чтобы царь[56] не выглядел дураком перед Европой. Но на практике в будущем я буду полагаться только на Бога и на свой острый меч».
Николай II выражал не только личные устремления, но и объективное стремление российских элит к сохранению мира. Но, увы, он почти на сто лет опередил свое время.
Идеи разоружения были востребованы только в 70-е годы XX века, во времена Брежнева, Никсона, Картера. Если бы Европа тогда, в далеком 1899 году прислушалась к предложениям России, может быть, мир и не узнал бы ни ядерного оружия, ни напалма, ни удушающих газов, ни разрывных пуль, ни противопехотных мин, ни кассетных бомб. Может быть, не было бы в мировой истории ни Хиросимы, ни Сталинграда, ни Вердена, ни Дрездена. Однако история гораздо более жестока, чем хотят ее сделать самые прекраснодушные политики. Как мы видим, стоит обратиться от идеологических штампов к историческим фактам, и камня на камне не остается от тезиса о России, стремящейся к завоеваниям. Россия всегда сама была желанным полем для завоеваний: слишком большая и богатая. Уже Древняя Русь была ареной агрессии кочевников-степняков, варягов и католических орденов крестоносцев.
Московия и Российская империя не раз должны были отстаивать свою национальную независимость и отбиваться от западных держав, стремившихся «отгрызть» от нее те или иные территории. Реализуйся план Штадена — и России бы не стало. Стань реальностью план Пальмерстона — и Россия лишилась бы огромной части своей земли, вернувшись во времена того же Штадена и Ивана IV.
Победи поляки в 1612, шведы в 1712, французы в 1812 — и это означало бы конец национального и государственного бытия России и русских.
Притом подчеркнем: победы России над Польшей, Швецией и империей Наполеона вовсе не означали гибели государственности побежденных. Россия почему-то никогда не стремилась к уничтожению и порабощению других народов, захвату и расчленению других стран, даже когда имела для этого бесспорные возможности.
Миф о вечной угрозе миру со стороны России последовательно создавался западными державами: причем как раз теми, кто в «текущий исторический момент» имел основания бояться российского могущества.
Весь XVI и XVII век европейцы последовательно считали войны Московии и Речи Посполитой внутренним спором славян.
В XVIII веке европейские державы вместе с Россией увлеченно делили Польшу. Никто из них не признавал за Польшей прав воюющей стороны. Они согласились с присоединением к Российской империи Герцогства Варшавского и признали корону Королевства Польского на гербе Российской империи.
Русофобскую пропаганду вел Наполеон — именно потому, что воевал с Россией. Информационная война «большими типографиями и тиражами» была важной составной частью его настоящей войны — с помощью «больших батальонов».
Но и тогда западные державы относились без особого увлечения к «завещанию Петра Великого» и прочим фальшивкам о «русской угрозе миру».
Все изменилось после войн с Наполеоном.
Логика проста. После 1812-15 годов Россия стала сильнейшим государством Европы. Не одним из сильнейших, а сильнейшим. Не подельником, не «младшим партнером», а «большим братом» и грозным конкурентом. Тем, кого позднее со страхом назовут «жандармом Европы». Поэтому европейск