Говновозка…
ПАВЛЕНСКИЙ: Говновозка. Проезжала бы, и из нее залили бы весь мост дерьмом, тонной, и еще при этом перегородили пешеходам дорогу, то тогда, наверное, можно было рассматривать это как осквернение.
Тогда можно проводить параллели между олимпийским факелом, который является устройством для того, чтобы нести огонь — был бы знак равно с этой машиной для перевозки дерьма. Она бы ездила по городам и приехала бы в Сочи. Не факел бы несли… А машина бы ехала, и из нее бы лилось… Есть разница?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну, ритуал определенный.
ПАВЛЕНСКИЙ: Почему я сослался на Малевича, потому что я выступаю со стороны искусства, мы не можем обойти это. А Малевич что говорил? Что только тупые и бессильные художники прикрывают свое искусство искренностью. Искренность — это такой пришел Вася и сказал да, там че-то поджог не поджог— Чего-то хотел там… Да, чего-то наговорил.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я вас перебью, мысль вашу я понял, она простая до гениальности, но вы мыслите очень широко. Я мыслю чуть-чуть поуже, понимаете. Как обыватель.
ПАВЛЕНСКИЙ: Да ничего подобного! Тогда просто мы перечеркиваем всю историю искусства и вообще весь багаж, как будто его и нет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: При чем тут искусство? Преступление надо расследовать. Преступление! Вы понимаете?
ПАВЛЕНСКИЙ: В том то и дело, что нельзя любое действие запихнуть в рамки слова «преступление». Нельзя просто.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Никто не расследует акцию «Свобода», рассматривается как преступление поджог покрышек. Который был составной частью акции «Свобода».
ПАВЛЕНСКИЙ: Таким образом, это сразу ставит знаменатель под акцией «Свобода», что это тоже могло бы быть преступлением.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Если бы во время этой акции произошло бы еще какое-нибудь преступление, то оно соответственно квалифицировалось по соответствующей статье особенной части Уголовного кодекса.
Классно сказал, а?
ДИНЗЕ: А какое еще могло бы быть преступление?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну, вдруг еще какое-то преступление неустановленные лица совершили, взрыв! Или огонь бы перекинулся на жилые дома.
ПАВЛЕНСКИЙ: Но тем не менее если мы говорим об историческом контексте, то мы понимаем, что сам факт, плохих отношений между обществами…
СЛЕДОВАТЕЛЬ: (перебивает). Петр Андреевич, я вам говорю. Вы не мыслите так глобально, не мыслите глобально… Такими материями.
ПАВЛЕНСКИЙ: Я смотрю в целом.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы поуже, поуже.
ПАВЛЕНСКИЙ: Я могу сузить, тогда получается ситуация, что уголовно-процессуальный кодекс — он сам становится частью экспликации акции «Свобода». Потому что в каком-то роде моя свобода становится под угрозой, а ту г есть определенный парадокс. За акцию «Свобода» — свобода оказывается под угрозой. Лейтмотив уголовно-процессуального кодекса угрозы свободе уже содержался. И сейчас происходит такой момент, что мы должны установить истину. Я этого и хочу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы-то истину уже установили. Что неустановленное лицо подожгло покрышки, с группой лиц. Эту истину мы уже установили. Нам теперь надо установить лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, и направить дело в суд.
ПАВЛЕНСКИЙ: У меня тогда такой вопрос. Но ведь ваша «истина» может быть ложной?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Может быть. Поэтому мы расследуем все обстоятельства.
ПАВЛЕНСКИЙ: А с точки зрения анализа, который я провел, получается, что сам факт того, что действие признано преступным, это ложное утверждение.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: У вас есть специальные познания в области юриспруденции?
ПАВЛЕНСКИЙ: У меня нет. Но я пригласил адвокатов, у которых есть специальные познания.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ништяк.
ПАВЛЕНСКИЙ: И они могут что-то прокомментировать. С моей точки зрения, истина состоит в том, что само действие, сам акт он не являлся преступным.
ДИНЗЕ: Ты немного путаешь, есть сторона защиты, а вот следователь со стороны обвинения. Сторона обвинения в соответствии со статьей 5 пришла к выводу, что преступление совершено. Покрышки поджигать нельзя на мосту. Так просто, незамысловато, не вдаваясь ни в какие художественные и искусствоведческие авантюры. Если брать твою акцию.
ПАВЛЕНСКИЙ: Хорошо. Но в данном случае речь не об авантюре. Потому что если мы вернемся к Малевичу, например, то Малевич два раза сидел.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Малевича мы, к сожалению, не можем опросить как свидетеля.
ПАВЛЕНСКИЙ: Не можете, да. Но его в свое время допрашивали в 27-м и в 30-м году. И не можем ли мы, сейчас смотря оттуда, что, возможно, у НКВД или у тех, кто допрашивал Малевича, его содержал в тюрьме… Причем его несколько раз закрывали. Что, возможно, это было заблуждение?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы туда хотите, что ли? Вы хотите, чтобы вас закрыли?
ПАВЛЕНСКИЙ: Я хочу другого. Я хочу, чтобы не доходило до этого, чтобы потом через какое то количество лет опять какое-то поколение не вернулось к тому же. Мы идем по какому-то кругу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Петр Андреевич, вы себя с Малевичем не сравнивайте.
ПАВЛЕНСКИЙ: Никоим разом. Это время покажет и объем сделанной работы. Малевич, кстати, очень много работал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы, кстати, покажите какие-нибудь картины?
ПАВЛЕНСКИЙ: Подождите. Я, как художник, работаю в достаточно узкой специализации.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Какой?
ПАВЛЕНСКИЙ: Акционизм.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тогда я тоже художник!
ПАВЛЕНСКИЙ: Только вам надо осуществить акцию.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я уже сегодня пару акций осуществил.
ПАВЛЕНСКИЙ: Тогда вам нужно это еще отрефлексировать.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Отрефлексировал.
ПАВЛЕНСКИЙ: Тогда вы можете себя заявить как художник. И…
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я художник!
ПАВЛЕНСКИЙ: Отлично!
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Художник-следователь следственного отдела по центральному району. Художник юстиции.
ПАВЛЕНСКИЙ: Хорошо, а вы можете еще подписываться… Художник.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Не знаю, я подумаю, просто я себя еще не считал художником, теперь буду считать художником, может, и подпишусь где-нибудь.
ПАВЛЕНСКИЙ: И вы можете быть художником, вы должны мыслить в категориях и каждое свое действие сопоставлять с историей искусства.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я бы сопоставлял только не немножко, я вот сделал пару своих действий, и результат моего искусства лежит теперь на третьем этаже в прокуратуре. Они скажут, искусство это или не искусство. Посмотрим. Если произведение искусства в суд пойдет, если нет… Вон еще один художник сидит. (Показывает на другого следователя в помещении.)
ПАВЛЕНСКИЙ: Только есть один момент, если вы будете действовать как художник и эти материалы они не просто уйдут в суд… Тогда вся эта работа просто накрывается бюрократической системой. Она должна иметь какую-то ценность для символического поля.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я вам скажу более широкий контекст моего искусства одна палка в отчете формы 1ДМ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я результатом своей деятельности как художника добился социальной справедливости, во-вторых я внес неоценимый вклад в формирование статистической отчетности.
ПАВЛЕНСКИЙ: Может, вы тогда выступили скорее как статист?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я же сказал, я художник юстиции.
ПАВЛЕНСКИЙ: Хорошо. Тогда вам нужно обозначить это как форму искусства.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я ее обозначил, сшил, пронумеровал.
ПАВЛЕНСКИЙ: Обозначить — это убедить весь мир.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я убеждаю весь мир в лице от дельно взятого человека на третьем этаже -прокурора.
ПАВЛЕНСКИЙ: Одного мнения недостаточно
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Судью еще потом будут убеждать.
ПАВЛЕНСКИЙ: Вы должны внести вклад в культуру, это должно быть как форма взаимодействия.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Когда судом будет принято определенное решение, установлен приговор, ну там дело на прекращение, это будет все результат моего искусства.
ПАВЛЕНСКИЙ: Тогда такой вопрос, а в чем нм преодолели себя в этом? Искусство — это когда преодоление условных опять же границ. И какие условные границы?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я преодолел себя в том, что я не высыпался, вставал пораньше, уголовное дело закончил за трое суток. Преодолел? Преодолел!
ПАВЛЕНСКИЙ: В этом вы показали, что вы работоспособный человек.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я преодолел себя!
ПАВЛЕНСКИЙ: Вы преодолели лень.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я поставил перед собой задачу: 3 дня!
ПАВЛЕНСКИЙ: Это преодоление лени. Суть в преодолении границ, а вот если бы вы, например, делали бы эту работу, сделали, чего не делали бы другие люди. Если бы обозначили себя художником, вы должны были бы выйти за пределы, за границы.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я планирую… Рассказать, какую я акцию планирую?
ПАВЛЕНСКИЙ: Да!
СЛЕДОВАТЕЛЬ: В ходе следствия, есть такое действие опознание. Когда опознающее лицо опознает лицо, как-то связанное с преступлением. Поставить опознающее лицо негра, лицо кавказской национальности. И сказать: «Опознавай!» А понятых позвать тех, которые на Дворцовой площади стоят, цари. Искусство?
ДИНЗЕ: Форма искусства.
ПАВЛЕНСКИЙ: А дальше вы должны заявить об этом. Это скорее перформанс.
ДИНЗЕ: За этой акцией могут последовать гонения.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я после этого могу стать политическим.
ДИНЗЕ: В рамках одного следственного отдела. Формальное нарушение…
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Формальное, да… Стеб тонкий…
ДИНЗЕ: Тонкий — это другое… Мне коллега рассказывал историю про следствие. Опера побежали за понятыми, там два мужика прогуливались… Это были подставные понятые со стороны злодеев.
Согласились, пошли. А когда в суд вызвали— Ни хера, ничего такого не было, не помним.