СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ништяк.
ДИНЗЕ: Ну что у нас там, в ближайшее время.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я же говорю — психушка.
ПАВЛЕНСКИЙ: Такое прямо указание? Да?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это я сам расследую дело! Я думаю, для установления всех обстоятельств, надо пройти обследование в психушке. Просто! Там на вопросы надо будет отвечать, да вы же знаете уже!
Надо, чтобы она была хорошая. Чтобы вы, если что, в дурке потом не лежали.
ПАВЛЕНСКИЙ: У меня уже было столько освидетельствований, что меня практически сами психиатры убедили, что я нахожусь в рамках установленной нормы.
ДИНЗЕ: Сколько сейчас в производстве-то?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Четыре, что ли, осталось…
ДИНЗЕ: Быстро-быстро… Палки-палки…
ПАВЛЕНСКИЙ: Как комбинат?
ДИНЗЕ: Да… Здесь не до искусства им.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Здесь искусство поставлено на поток!
ПАВЛЕНСКИЙ: Поток по производству преступников…
Как я уже говорил… У меня цель одна — вырваться из этого круга по производству преступников. А у вас же не может быть цель просто производить преступников?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Это вам ваш адвокат расскажет.
ПАВЛЕНСКИЙ: Вы обратите внимание, адвокат вышел из системы!
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Красавец!
ПАВЛЕНСКИЙ: В какой-то момент он обратил внимание.
ДИНЗЕ: Когда я вышел из системы, я понял одно, что я видел все достаточно рамочно, узко, а когда вышел из системы, я увидел все намного шире и с разных сторон. С учетом текучки не видишь дальше того, что у тебя есть.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Может быть, и хочешь видеть. Но нет возможности.
ПАВЛЕНСКИЙ: Я вам стараюсь дать такую возможность, я вам объясняю, рассказываю, привожу примеры, доводы, цитаты. В каких-то вещах мы даже соглашаемся. В том, что мы хотим установить истину.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Давайте согласимся, в глобальной… И остаемся друзьями! Будем встречаться, чай пить.
ПАВЛЕНСКИЙ: В какой вещи вы хотите, что бы мы согласились? Вы хотите искренности вперед истины, но ее не будет. Тогда я сразу окажусь в категории тупых, бессильных художников. Потому что я к Малевичу отношусь очень серьезно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: А кто вам сказал, что вы тупой и бессмысленный?
ПАВЛЕНСКИЙ: И бессильный художник?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: У нас с вами никаких процессуальных действий не происходит. Мы только размышляем, беседуем.
ДИНЗЕ: Петр поставил целью вас убедить. Вторая беседа связана с убеждением и расширением, грубо говоря…
ПАВЛЕНСКИЙ: Убеждение приводит нас к установлению истины. Я не могу пойти против себя и начать играть или быть какой-то искренностью, я не могу подменить этим истину.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я понимаю, Петр Андреевич, я во многом с вами согласен. Просто я вам поясняю, что расследуется один лишь факт поджога покрышек. Понимаете? Я так думаю, что если бы данный факт поджога покрышек был бы где-нибудь не на мосту, даже на Невском проспекте, на дорожном полотне, в поле, никто бы слова не сказал. А покуда Мало-Конюшенный мост имеет историческое значение, социальное, культурное значение и на нем кто-то поджег покрышки. То тут надо порасследовать.
ПАВЛЕНСКИЙ: Но тут нельзя не учитывать, что акция «Свобода» была осуществлена в интересах общества, она обогатила культурный багаж. Если говорить такими словами. Нельзя рассматривать факт возгорания покрышек в отрыве от культуры.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Несомненно. Данный состав является формальным.
ДИНЗЕ: Только начал — тут же и закончил.
ПАВЛЕНСКИЙ: Тогда я попробую с юридической точки зрения, о вандализме. Как о некоем осквернении, что такое осквернение — это уничижение чего-либо. Обоссать, обосрать, разломать, тут можно рассматривать с точки зрения осквернения, потому что с точки зрения накопленного опыта какие-то устоявшиеся символы являются символами уничижения, но огонь не является символом уничижения.
ДИНЗЕ: Ни сторона обвинения, ни сторона защиты не могут прийти к компромиссу, он это видит с художественной точки зрения, поэтому он с вами так разговаривает. Я же, если будем подходить шире к этой проблеме осквернения, например, что у нас там входит в это осквернение, странное такое понятие, честно говоря. Вот лично для меня. Это нравственные ценности, духовные ценности и плюс еще отношение других людей к этому. Но в связи с тем, что людей там практически не было, это было утро, как это задело духовные ценности или как это задело нравственные ценности. Здесь они должны присутствовать на конкретном мосту, должны проявляться в каком-то виде на этом мосту для того, чтобы он мог прийти и нарушить все эти духовные и нравственные ценности либо другие ценности.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну, я понял. Давайте, не стесняйтесь показания давать.
ПАВЛЕНСКИЙ: Дача показаний — это подразумеваете я искренность. Правильно?
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Да. Ну, так все и говорите…
ПАВЛЕНСКИЙ: Я понял, я свою позицию изложу на этот счет.
ДИНЗЕ: У нас будет ходатайство об искусственно-дорожных покрытиях. Я, например, не верю в то, что там была произведена такая уборка. У нас есть видеозапись, по горячим следам была сделана. Там просто два дворника подметали это место, а потом полили водой из шланга и на этом уборка закончилась. То, что вам предоставили, это туфта. Доказывается она элементарно. Я ходатайство напишу, там экспертизу надо проводить.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Так сейчас там же уже нет ничего.
ДИНЗЕ: Нет, это все сохраняется долго. Как кровь, которая может долго в продуваемых помещениях сохраняться в течение двух лет. Общался со специалистом. И химические вещества, они тоже долго сохраняются в почве, и если мы говорим о брусчатке, даже если мы говорим об исторической ценности этого моста, то подожгли шины, опачкалось, есть такое понятие. Надо взять камень с этого моста, посмотреть, брусчатке причинен ущерб какой-либо или не причинен. Термические свойства камня, они выдерживают очень большую температуру.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы заявляйте ходатайство. Заявляйте.
ДИНЗЕ: Я вам просто мысли накидаю. Я буду просто доказухой оперировать, мне вот эти вещи, связанные с искусством, не настолько близки, как Петру, но он хочет вас другим способом убедить.
Он хочет вас убедить на уровне мышления, не бумажки и заключения.
Может быть, вы донесете его позицию руководителю. Он же только с бумагами общается. Может быть, мы закончим красиво. Мы вам свою позицию излагаем, а вы, может быть, проваландаете дело, и приостановите его за отсутствием лиц. Насколько мы определились, никто не собирается ничего признавать. Там портретную надо экспертизу делать. Экспертиза, соответственно, это видеотехнически, не был ли там плюс то, что у вас с акции есть с YouTube, но это не доказательство. Мы материал подняли по обыску. Поэтому мы фактурой располагаем. И, исходя из этого может как-то выйти из этой ситуации, может, дело умрет. Потому что мы начнем общение на таком уровне, он, может, даже готовит вас к этому уровню общения, потому что именно такие уровни и будут проистекать, ценности духовные, огонь. Это если ты обосрался там на мосту, здесь сложно доказать, что ты срал, потому что тебя подперло, например… Ну и то это такое оправдание. А почему не рядом с мостом, на набережной или в парадняк не зашел? Просто Петр считает, и, честно говоря, я немножко склоняюсь в эту точку зрения, что от контекста отрывать чисто поливку шин, во-первых надо понимать, для чего они там появились, зачем они там появились, с чем они были связаны, потому что от контекста не оторвать. Если бы был умысел причинить вред историческому памятнику, тогда бы у нас и статья была бы другая, 243-я вроде. Причинение вреда памятникам архитектуры, там есть отдельная статья за это.
Но если говорить по этому мосту, я посмотрел историю, в 2001 там меняли брусчатку, раньше он деревянный был. Вот если бы он на дереве это начал поджигать, деревяшка старая, еще тех времен. Ну а брусчатка современная.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я говорю, уголовное дело расследуется, устанавливаются все обстоятельства.
ПАВЛЕНСКИЙ: Я не заинтересован работать на комбинат по производству преступников, в частности, производству себя как преступника. Моя цель установить истину, что это была В каких категориях можно рассматривать это действие. У меня очень простые задачи. И при этом я отдаю себе отчет, я знаю, как машина поведет себя по отношению ко мне.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Надо беседовать предметно, когда уже будет полная фактура на руках.
ДИНЗЕ: Когда мы можем вернуться к разговору? Нужно уже как-то определиться в этих вопросах
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Когда будут все документы.
ДИНЗЕ: Я еще не знаю, пойдет ли он на психушку или нет.
ПАВЛЕНСКИЙ: Мне надо решить этот вопрос. С одной стороны, бояться нечего, у меня уже было три освидетельствования и одна экспертиза.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы поймите тот факт, что вполне вероятно, ее рано или поздно придется проходить. Высока возможность ее проходить. Уже в принудительном порядке.
ПАВЛЕНСКИЙ: Я понял. Я обдумаю это,
ДИНЗЕ: Мы можем принести копии другой экспертизы. Справки мы соберем вам. Сделайте, может, только на ЖЭК и на участкового.
ПАВЛЕНСКИЙ: На мой взгляд, я говорю очевидные вещи, и в следствии работают люди, исполняют какую-то функцию.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Если б было бы все очевидным и все таким уж прямо простым, дело давно в суде уже б было.
ПАВЛЕНСКИЙ: У меня здесь, безусловно, есть интерес, чтобы сторона искусства победила.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вот вы приходите и говорите, говорите, но ничего не написано…
ПАВЛЕНСКИЙ: Я же с вами разговариваю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я понимаю. Вы со мной разговариваете как с человеком, а не как со следователем.
ПАВЛЕНСКИЙ: Как с человеком, представляющим определенный аппарат.