дческого движения, в которое было вовлечено множество людей (по оптимальным подсчетам, порядка 2–3 миллионов человек) являлись служением Богу. Так вот у них, в отличие от православия, накопительство, именно накопительство, вообще работа с капиталом стала «богоугодным» делом.
Многие исследователи русского старообрядчества доказывали, причем очень убедительно, что, как это ни странно, в конечном счете старообрядчество очень близко подошло к тому протестантизму, который, собственно, и способствовал созданию капитализма, как это прекрасно доказал Макс Вебер. Протестантизм был духовной основой капитализма, где действительно накопительство, всякого рода благоустройство, богатство, считались проявлением божественного расположения к данному человеку и действительно богоугодным делом. Православию это совершенно не было свойственно. И первые русские банкиры, Рябушинские, были правоверными старообрядцами, при этом трудно назвать православного банкира. Но вместе с тем совершенно ясно, что капитализм имел в России локальное значение. Все эти знаменитые семьи — Морозовы, Третьяковы, Алексеевы, из которых вышел великий режиссер Станиславский, Солодовниковы, Рябушинские — это все были старообрядческие семьи. И даже если к ним присоединялись люди, вышедшие из православной среды, как правило, получается так, что они в какой-то момент оказывались в теснейшей связи со старообрядцами. И совершенно ясно, что в России, во-первых, государство всегда играло определяющую роль в экономике, начиная с древнейших времен, при Петре I и позднее. И, во-вторых, русская промышленность могла существовать только благодаря очень строгому протекционизму, т. е. государственной поддержке. Это нисколько не противоречит тому, что иностранцам предоставлялись очень широкие права были и концессии, были и иностранные банки в России, но все это существовало под мощным контролем государства. И если государство упускало это из виду, это наносило ущерб. Потом приходилось принимать какие-то меры для того, чтобы иностранное проникновение, иностранное внедрение ограничить. Можно называть это как хотите: государственным капитализмом или социализмом.
Когда сейчас заходит речь о социализме, неизбежно можно услышать: «А, он хочет повернуть нас назад!» Это нелепые крики, потому что повернуть назад невозможно ни при каких условиях. Еще древние греки осознали, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Действительно, назад идти нельзя, надо идти вперед. Но это направление вперед должно соответствовать основному вектору развития. Наши экстремисты исходят из того, что мы должны жить как высокоразвитые страны, т. е. они хотят жить так, как живет лишь 15 % населения Земли, а не так, как живут остальные 82 %. Россия составляет всего 3? населения земного шара, так вот, все настаивают, что мы должны жить, как живут 15 %, так называемый «золотой миллиард». В вышедшей в 1995 году книге Гайдара «Государство и эволюция» говорится откровенно, что большинство стран с рыночной экономикой гораздо беднее, чем Россия, живут гораздо хуже, чем мы. Это очевидный факт. Но не менее очевидно и то, что русский человек никогда не будет так истово работать, причем речь не об надрывных авралах, каких-то штурмах, как русские часто делают, а повседневно, в течение всей жизни, как некий робот. Именно так работают на Западе, поэтому они так живут. Это факт — они живут так, как работают. Это объясняется, кстати, вовсе не рыночной экономикой. Японцы и немцы и на самой заре своей истории работали все-таки значительно прилежнее, чем русские. Поэтому для того, чтобы мы жили так, как живут японцы и немцы, надо просто поселить здесь японцев и немцев и природу их перенести, климат их перенести и геополитическое положение, и протестанство, и религию, и т. д. Вот тогда мы действительно будем жить как немцы и японцы. Каждому понятно, что это совершенно абсурдная постановка вопроса, недостойная серьезно мыслящего человека.
Рождение РоссииСоздание русской государственности (конец VIII–IХ век)(1995)
Я не могу считать свои знания о культурной. жизни Самары хоть сколько-нибудь полными, но и то, что мне известно, убеждает: журнал, издаваемый в прекрасном волжском городе, имеет все основания быть глубоко содержательным и своеобразным. И приветствуя от всей души рождение нового журнала, я хочу высказать ему только одно пожелание: как можно более щедро раскрыть на его страницах тот внушительный потенциал культуры и творчества, которым, без сомнения, обладает Самара, привлекая, конечно, в той или иной мере и культурные и творческие силы России в целом.
Благодарно откликаясь на приглашение участвовать в новом журнале, предлагаю главу своего сочинения об историческом пути России.
Читатели, знакомые с книгами о русской истории — как дореволюционными, так и послереволюционными, — неизбежно столкнутся в моем сочинении с целым рядом положений, которые значительно отличаются от «привычных». Но не следует видеть в этом плоды моих личных субъективных размышлений. Мое сочинение — вплоть до мельчайших его деталей — основывается на многочисленных новейших работах наших историков и археологов, — работах, созданных за последние десятилетия.
Сейчас модно бранить и развенчивать историческую науку, которая-де пребывала до перестройки в тенетах догматики или прямого фальсификаторства. Между тем это верно только по отношению к книгам и статьям об истории послеоктябрьского периода. Что же касается предшествующей — в особенности древней и средневековой — истории России, ее изучение развивалось достаточно плодотворно. Лучшие работы современных историков и археологов во многом превосходят то, что было сделано дореволюционными исследователями.
Готовя свое сочинение, я познакомился с несколькими сотнями работ новейших исследователей начальной истории России и убедился в первоклассной научной тщательности и значительности многих из этих работ.
Сказанное относится, в частности, и к работам ряда самарских историков и археологов, опубликованных, например, в следующих изданиях:
Очерки истории и культуры Поволжья. — Куйбышев, 1976, вып. 1 и 2.
Древняя история Поволжья. — Куйбышев, 1979.
Древние и средневековые культуры Поволжья. — Куйбышев, 1981.
Отмечу, кстати, что авторы этих изданий, безусловно, могли бы внести свой ценный вклад в новый журнал: не надо забывать, что ныне многие люди испытывают глубокий интерес к истории и России в целом, и своего родного края. Поэтому посвященный проблемам истории раздел в журнале мне представляется необходимым.
Действительная история каждого народа начинается с момента создания государства, которое, по сути дела, являет собой воплощение исторической воли народа. Именно посредством государства, в лице государства, народы осуществляют те свои целенаправленные деяния, из коих слагается их подлинная история.
Разумеется, само бытие народа берет свое начало задолго — за столетия или даже тысячелетия — до формирования государственности. Далекие предки тех людей, которые в VIII–IX веках создали государство Русь, жили на этих же землях — прежде всего Приднепровских — в течение нескольких веков, а возможно, и дольше. Но, согласно выводам современной археологии, основная масса населения, которое впоследствии стало ядром государства Русь, надолго уходила с этих земель в эпоху «Великого переселения народов», то есть времени с конца IV до VII столетия, когда сдвинулись подчас очень далеко с прежних своих территорий многие этносы Европы и Азии.
Отправившись в конце IV — начале V веков к югу и к западу и достигнув в ходе этого переселения Дуная, предки будущих создателей Руси соприкоснулись здесь с наивысшей тогда по своему уровню греко-римской цивилизацией и культурой и усвоили те или иные достижения античного мира, прежде всего в области земледелия и ремесел.
А впоследствии — с конца VII века — «переселенцы» проделали обратный путь и довольно быстро расселились по будущей территории Русского государства — от реки Днестр до Ладожского озера. К середине VIII века освоение этого огромного пространства было осуществлено.
Летопись сохранила названия освоивших в VIII веке земли Руси славянских племен, которые позднее слились воедино. На самом севере, у Ладоги, размещались в VIII веке словене, южнее — кривичи, в центральной части (с запада на восток) — дреговичи, радимичи и вятичи, вокруг Киева (опять-таки с запада на восток) — волыняне, древляне, поляне и северяне, а в самой южной части (подчас уже близко к Дунаю) — хорваты (небольшая часть племени, которая переселилась еще в VI веке в будущую Югославию), уличи и тиверцы. Вместе с тем, на территории, куда «возвратились» будущие русские, жили в это время финские (на севере и востоке), балтийские (в центральной части западной части) и иранские и тюркские (на юге, в степной части) племена. Но нет сведений о каких-либо существенных конфликтах славян с этими племенами. Более или менее мирное «вселение» славян объясняется различием экономических, хозяйственных интересов: не принадлежавшие к славянам южные племена жили прежде всего кочевым скотоводством, северные охотой, рыбной ловлей и собиранием природных плодов; основой же жизнедеятельности славян было, как доказано в последнее время, земледелие.
Большинство тех неславянских племен, которые, по сведениям летописи, находились тысячелетие с лишним назад на землях Руси, существует и поныне с теми же или новыми национальными названиями (исключение составляют только иранские и тюркские племена, населявшие лесостепную и степную полосы; они «растворились» в целом ряде приходивших — волна за волной — в VIII-ХIII веках из Азии различных кочевых племен). Это являет собой резкий контраст с историей, например, Германии, где балтийские и славянские племена, первоначально населявшие большую часть ее территории, почти начисто исчезли, были «ассимилированы» — во многом насильственно. Летопись сообщает, что финские племена чудь и весь в полном равноправии с ладожскими словенами и псковскими кривичами утверждали северорусскую государственность (чудь даже стоит первой в летописном перечне создававших государство Русь племен!).