ВЕРОНИК, подняв ноги, лежит на животе на незастеленной кровати, с очередной книгой, самой большой. Опирается на руки, поэтому, чтобы перевернуть страницу, приходится дуть, и страница медленно и послушно поднимается и ложится на уже прочитанные. Услышав звук подъезжающего мотоцикла, ВЕРОНИК подбегает к окну и смотрит вниз.
К дому действительно подъезжает мотоцикл, вместо заднего сиденья у него корзина.
В прихожей ВЕРОНИК накидывает длинное пальто, надевает ботинки и выходит из квартиры.
ВЕРОНИК сбегает по лестнице. Не обращает внимания на МУЖЧИНУ, сидящего на ступеньках возле лифта. Тот, услыхав шаги бегущей ВЕРОНИК, слегка отстраняется. Он в плаще, в очках. ВЕРОНИК бежит навстречу ПОЧТАЛЬОНУ, уже припарковавшему мотоцикл и направляющемуся к подъезду. Они встречаются внутри.
ВЕРОНИК. Для меня что-нибудь есть?
ПОЧТАЛЬОН бросает на нее внимательный взгляд и копается в сумке. Вынимает довольно большой пакет, подает ей. ВЕРОНИК, прежде чем взять, спрашивает.
ВЕРОНИК. Знаете, что это такое?
ПОЧТАЛЬОН. Нет, откуда?
ВЕРОНИК. Это должна быть коробка из-под сигар. Марки “Вирджиния”.
ПОЧТАЛЬОН. Зачем вам коробка из-под сигар?
ВЕРОНИК разрывает бумагу. Внутри действительно коробка из-под “Вирджинии”.
ВЕРОНИК. Не знаю.
ПОЧТАЛЬОН забирает бумагу, рассматривает.
ПОЧТАЛЬОН. Имени отправителя нет. Парижский штемпель – и все.
ВЕРОНИК с коробкой в руках идет к лифту, ПОЧТАЛЬОН раскладывает по ящикам остальные письма. ВЕРОНИК нажимает кнопку лифта, поднимает глаза и встречает взгляд МУЖЧИНЫ, сидящего на ступеньках. Отступает на полшага. МУЖЧИНЕ лет тридцать пять, он в очках, лицо усталое. В пожелтевших пальцах – сигарета, рядом, на ступеньке – несколько окурков. Лицом МУЖЧИНА немного напоминает Вуди Аллена. Мгновение молчит, рассматривая ВЕРОНИК. ВЕРОНИК тоже не говорит ни слова, прячет за спину коробку из-под “Вирджинии”.
МУЖЧИНА. Зачем вы это делаете? Вам доставляет удовольствие?
ВЕРОНИК смотрит на него, замерев.
МУЖЧИНА. Скажите же что-нибудь. Хотя бы скажите что-нибудь.
ВЕРОНИК медленно качает головой.
МУЖЧИНА. Боже… Как все сложно.
Он поднимает над головой обе руки, невысоко, пальцы у него дрожат. Не выпуская сигарету изо рта, опускает голову.
ВЕРОНИК. Что с вами?
МУЖЧИНА. Я сдаюсь. Больше ничего.
ВЕРОНИК нажимает на педаль газа и резко трогается с места. Машина выезжает из гаража, едет по улицам. По выражению лица видно, что события последних дней произвели на Вероник впечатление. Маленький “Моррис” проезжает несколько улиц и приближается к выезду из города. По непонятной причине ВЕРОНИК резко тормозит. Мгновение стоит посреди улицы, потом так же решительно, как ехала вперед, сдает метров пятьдесят назад, подъезжает к тротуару и останавливается. Неподалеку – телефонная будка. ВЕРОНИК выходит из машины и заходит в будку. Несколько секунд роется во всех карманах, ищет мелочь, не находит. Возвращается к машине, открывает дверь с правой стороны. В специальном ящичке лежат монеты на оплату проезда по автостраде. ВЕРОНИК тянется за ними. На переднем сиденье – коробка из-под “Вирджинии”. ВЕРОНИК берет монеты, возвращается к будке, набирает номер. ГОЛОС КАТРИН.
КАТРИН (за кадром). Алло?
ВЕРОНИК. Катрин… это я.
КАТРИН. Привет, Вероник.
ВЕРОНИК (за кадром). Мне очень жаль… но я не могу этого сделать. Я не пойду с тобой в суд.
КАТРИН (за кадром). Ты встретила Жан-Пьера…
ВЕРОНИК. Да.
КАТРИН (за кадром). Он плакал.
ВЕРОНИК. Плакал.
КАТРИН (за кадром). Мне кажется, это никогда не закончится. Прости меня… Алло?
ВЕРОНИК. Да?
КАТРИН (за кадром). Прости.
ВЕРОНИК. И ты меня.
Она кладет трубку и возвращается к машине. Улыбается при виде “Вирджинии” на переднем сиденье. Трогается с места, уезжает.
Белая стена вдоль узкого пригородного шоссе, в ней ворота. Маленький “Моррис” заезжает через эти ворота в маленький двор. Останавливается. ВЕРОНИК гудит – два коротких, один длинный – и ждет. Спустя мгновение на пороге появляется старый-престарый пес. Смотрит на машину, на ВЕРОНИК, один раз неохотно гавкает басом и спешит – насколько позволяет возраст – обратно в дом. ВЕРОНИК гудит еще раз тем же способом, но, хотя она довольно долго ждет, никто не появляется. Слегка встревоженная, выходит из машины и заходит в дом.
Комнаты в этом доме, перестроенном, видимо, из старой фермерской усадьбы, расположены анфиладой. Они просторные и удобные, обставлены со вкусом, но несколько случайно, как будто мебель и предметы собирал человек, на разных этапах жизни побывавший в разных финансовых ситуациях и не любящий расставаться со старыми вещами. В одной комнате – огромное количество разнообразных растений в горшках – сотни. ВЕРОНИК проходит через эту комнату, затем через еще одну.
ВЕРОНИК. Папа…
Входит в третью, самую большую, видимо служащую гостиной, – правда, в углу видны поставленные один на другой старые стулья.
ВЕРОНИК. Папа!
Четвертая комната – кабинет. Письменный стол и огромное количество книг на полках по периметру. ВЕРОНИК, уже явно обеспокоенная, громко кричит.
ВЕРОНИК. Папа-а-а!
Из коридорчика, каких в этом доме великое множество, доносится безмятежный голос отца.
ОТЕЦ (за кадром). Я в ванной!
ВЕРОНИК успокаивается. Возвращается в гостиную и подходит к громоздящимся в углу стульям. Некоторые со сломанными подлокотниками, старые, но, судя по столярным стяжкам, – после ремонта. ВЕРОНИК протягивает к одному руку, и тут раздается отцовский голос.
ОТЕЦ (за кадром). Не трогай там ничего у стульев!
ВЕРОНИК тем не менее раскачивает стул – крепкий.
ОТЕЦ, перепоясанный полотенцем, входит в комнату. Второе полотенце на голове, он вытирает волосы. Ему пятьдесят пять, невысокий, полотенце мешает рассмотреть лицо. Подходит к ВЕРОНИК и целует ее в щеку. На полке среди разных химических препаратов находит, видимо приготовленную заранее, темную бутылочку из-под лекарства с самодельной этикеткой, дает ВЕРОНИК. ВЕРОНИК открывает пробку, зажимает отверстие пальцем и переворачивает. ОТЕЦ продолжает вытирать голову.
ОТЕЦ. Попробуй эти.
ВЕРОНИК нюхает палец, растирает.
ВЕРОНИК. Хорошо… но те были приятнее.
ОТЕЦ. Это – поздняя осень, а те – ранняя, как ты хорошо сказала… Надо же, ты помнишь, как пахло в нашей комнате.
ВЕРОНИК. Помню.
ОТЕЦ. Не знаю, нужны ли людям такие запахи. Увидим. Я переоденусь. Не трогай стулья, подожди в моей комнате.
Он выходит. ВЕРОНИК с бутылочкой в руке идет в заваленный книгами кабинет. Закрывает бутылочку. На столе среди бумаг, рецептов и фонендоскопов замечает среднего размера конверт. На этом конверте видит свое имя. Оборачивается, услышав шаги ОТЦА. Он возвращается, одетый в вельветовые брюки и просторный свитер. В руке держит полупрофессиональный фрезерный станок “Бош”.
ОТЕЦ. Купил себе фрезерный станочек. Смотри.
Протягивает ВЕРОНИК тяжелый инструмент.
ОТЕЦ. Двадцать семь с половиной оборотов в минуту…
Видит, что фрезерный станок ВЕРОНИК не интересует. Умолкает, ВЕРОНИК возвращает ему инструмент. Мгновение молчат.
ВЕРОНИК. Папа…
ОТЕЦ понимает, что ВЕРОНИК хочет сказать ему что-то важное. Откладывает станок, указывает ВЕРОНИК на кресло, сам присаживается на край стола.
Но ВЕРОНИК не садится, а подходит поближе к нему.
ВЕРОНИК. Я влюбилась.
ОТЕЦ по-прежнему молчит.
ВЕРОНИК. Правда влюбилась.
ОТЕЦ. Я его знаю?
ВЕРОНИК. Нет. И я тоже.
ОТЕЦ. Не пойму. Расскажешь?
ВЕРОНИК. Когда сама пойму. Недавно у меня вдруг такое ощущение возникло… я почувствовала, что осталась одна. Не знаю почему. Вдруг… Хотя ничего не изменилось.
ОТЕЦ. Кого-то потеряла.
ВЕРОНИК. Да, точно. Потеряла. Когда мама умерла… у тебя такое же было чувство?
ОТЕЦ. Но тогда ведь действительно многое изменилось. И ты была маленькой, мне нужно было держать тебя за руку.
ВЕРОНИК. Да, ты держал.
ОТЕЦ. Глупость какую-нибудь сделала?
ВЕРОНИК. Сделала. Встретила одноклассника и… ну, неважно. Согласилась по-дурацки соврать. Наверное, брошу пение…
ОТЕЦ. Это как раз не глупо. С твоим сердцем… Я смотрел последнюю кардиограмму. Она мне не понравилась.
ВЕРОНИК. Да, я испугалась, и тоже, в сущности, не понимаю чего. Но на самом деле причина другая. Я увидела одного человека…
ОТЕЦ. В прошлом пару раз случались подобные встречи. Не всегда они хорошо кончались.
ВЕРОНИК улыбается.
ВЕРОНИК. Джульетта.
ОТЕЦ. Изольда.
Оба смеются. ОТЕЦ берет со стола и протягивает Веронике конверт – среднего размера, пухлый, мягкий на ощупь.
ОТЕЦ