КАРИН выходит на улицу.
КАРИН смотрит по сторонам, ОГЮСТА нигде нет. Подбегает к окну кафе, здесь его тоже нет. Кричит.
КАРИН. Огюст!
Никто не отвечает. В отчаянии кричит снова.
КАРИН. Огюст! Огюст!
ОГЮСТ прячется за столбом, неподалеку. Стоит неподвижно, только губы у него дрожат.
За кулисами театра – суматоха перед репетицией дефиле. Театр старый, с богато украшенными балконами и красными креслами уходящего вверх амфитеатра. Заканчивается монтаж подиума от сцены вглубь зала. На сцене стойки-вешалки с драпировками, вечерними платьями и костюмами, повсюду разложены шляпы. Манекенщицы, помощницы, технические служащие. За маленьким столиком женщина-администратор. ВАЛЕНТИН подходит к ней с листочком бумаги.
ВАЛЕНТИН. У меня еще просьба. Вы не могли бы отправить одно приглашение на этот адрес?
Женщина разглядывает листок. На всякий случай переспрашивает.
ЖЕНЩИНА. На одно лицо?
ВАЛЕНТИН кивает: да, на одно.
Мелькают картинки в “одноруком бандите”. Выпадают три разные. ВАЛЕНТИН облегченно выдыхает. Они с БАРМЕНОМ обмениваются привычным жестом – показывают друг другу большой палец: все будет хорошо!
Темно. Ворота гаража медленно поднимаются. Выезжает старый, хорошо сохранившийся “мерседес”. Останавливается, из выхлопной трубы идет темный дым – автомобилем давно не пользовались. СУДЬЯ в костюме, с бабочкой, выходит из машины и опускает ворота.
Старый “мерседес” медленно, осторожно едет по улицам города. Проезжает – в направлении обратном тому, которым в свое время ехал джип ОГЮСТА, – мимо ремонтируемого здания с уже немного потрепанной фотографией Валентин, надувшей жвачку. СУДЬЯ поворачивается, чтобы рассмотреть рекламу, дом с растяжкой удаляется в заднем стекле. “Мерседес” подъезжает к театру, СУДЬЯ аккуратно паркуется, так, чтобы с обеих сторон оставалось достаточно места.
Идет показ мод. Зал полон. ВАЛЕНТИН вместе с другими девушками выходит на подиум. Как и в начале фильма, манекенщицы двигаются изящно и энергично. Все вместе, в такт музыке, идут вперед. ВАЛЕНТИН глазами ищет кого-то в зале. Она не сбивается с ритма и делает все, что должна, однако, когда девушки, дойдя до конца подиума, расходятся, продолжает кого-то высматривать. Не находит. На обратном пути рассматривает зрителей в другой части зала. Там тоже нет того, кого ей хотелось бы увидеть. Когда девушки возвращаются за кулисы и на подиум выходит другая группа манекенщиц, ВАЛЕНТИН смотрит в зрительный зал через щель в кулисе. Подходит к женщине-администратору.
ВАЛЕНТИН. Вы отправили приглашение, о котором я вчера просила?
ЖЕНЩИНА. Конечно, Валентин.
ВАЛЕНТИН в артистической смывает с лица грим, надевает плащ и следом за несколькими девушками выходит.
Они пересекают темную сцену, спускаются по лестнице в разделенный подиумом зрительный зал. Направляются к выходу, обсуждая показ. ВАЛЕНТИН немного отстает и не принимает участия в разговоре. Все двери в зале распахнуты, видны коридоры и открытые окна. Внезапно ВАЛЕНТИН останавливается. Она замечает одиноко сидящего в самом конце амфитеатра СУДЬЮ. Ее спутницы, не обратив на него внимания, уходят. ВАЛЕНТИН остается в зале с СУДЬЕЙ. СУДЬЯ встает. ВАЛЕНТИН идет к нему вдоль длинного ряда кресел.
ВАЛЕНТИН. Вы пришли… Вы поняли, что приглашение от меня?
СУДЬЯ. Мне хотелось, чтобы это было так.
ВАЛЕНТИН весело кивает.
СУДЬЯ. Вы меня искали.
ВАЛЕНТИН. Весь вечер. Завтра я уезжаю, надо попрощаться…
СУДЬЯ протягивает руку.
СУДЬЯ. До свидания.
ВАЛЕНТИН подает руку и задерживает пальцы СУДЬИ в своих.
ВАЛЕНТИН. Я хочу, чтобы вы поподробнее рассказали тот сон. Про меня…
СУДЬЯ. Я уже рассказывал. Вам было пятьдесят лет, и вы были счастливы.
ВАЛЕНТИН, легко подтянувшись на руках, садится на подиум. СУДЬЯ усаживается в одно из кресел, рядом с ВАЛЕНТИН, чуть ниже.
ВАЛЕНТИН. В этом сне… был еще кто-нибудь?
СУДЬЯ. Был.
ВАЛЕНТИН. Кто?
СУДЬЯ. Вы проснулись и улыбнулись тому, кто лежал рядом. Я не знаю, кто это был.
ВАЛЕНТИН. И так будет? Через двадцать или двадцать пять лет?
СУДЬЯ. Да.
ВАЛЕНТИН отодвигается от судьи. Тихо спрашивает.
ВАЛЕНТИН. А что еще вы знаете?
СУДЬЯ не отвечает. ВАЛЕНТИН спрашивает так же тихо.
ВАЛЕНТИН. Кто вы?
СУДЬЯ слегка улыбается.
СУДЬЯ. Судья на пенсии.
ВАЛЕНТИН. У меня чувство, что вокруг меня происходит что-то важное. И мне страшно.
СУДЬЯ протягивает ей руку. ВАЛЕНТИН вначале не понимает, чего он хочет, а потом протягивает свою. СУДЬЯ берет ее обеими руками.
СУДЬЯ. Так лучше?
ВАЛЕНТИН улыбается: лучше.
СУДЬЯ. Когда-то я часто бывал в этом театре.
ВАЛЕНТИН. И где вы обычно сидели?
СУДЬЯ показывает пальцем наверх, на балкон.
СУДЬЯ. Там же, где и сегодня. Поэтому вы меня не заметили. Однажды в антракте у меня рассыпались перетянутые резинкой книги. Одна, толстая, упала вниз. Куда-то сюда…
СУДЬЯ идет вперед, проходит несколько рядов, останавливается около оркестровой ямы. Смотрит наверх, прикидывая, куда могла упасть книга несколько десятков лет назад. Находит это место.
СУДЬЯ. Это было перед экзаменом. Я бегом спустился вниз. Книга открылась на какой-то странице. Я прочел несколько строк. Это оказалось очень кстати. На экзамене я смог ответить на трудный вопрос.
ВАЛЕНТИН смотрит на оживившегося СУДЬЮ, который показывает, куда упала книга, и изображает, как все происходило – как он поднял ее и прочитал эти строчки. ВАЛЕНТИН грациозно пробирается между креслами. Подходит к СУДЬЕ.
ВАЛЕНТИН. Хорошо, что вы выбрались из дому, правда?
СУДЬЯ. Я даже зарядил аккумулятор. Он сел…
В этот момент громко хлопает дверь. Сквозняк. Небо за открытыми окнами затянули тучи, начинается весенний ливень.
ВАЛЕНТИН. Гроза.
ВАЛЕНТИН бежит в коридор и одно за другим закрывает окна. Сильный дождь лупит по стеклам.
На улице, под большим темным зонтом, стоит ОГЮСТ. Он ждет. Льет дождь, но ОГЮСТ стоит неподвижно, не прячется, как другие прохожие, в подъезд или под козырек остановки. На лице у него написано ожесточение.
Из подземного перехода на другой стороне улицы выходит КАРИН. Она довольно далеко от ОГЮСТА, но сразу замечает его на опустевшей улице. КАРИН не обращает внимания на дождь. Идет к ОГЮСТу, не очень быстро. ОГЮСТ тоже проходит несколько метров. КАРИН останавливается в двух шагах от него. Очень медленно ОГЮСТ делает эти два шага. Они долго, молча смотрят друг на друга. Губы у ОГЮСТА чуть дрожат, может от холода. По лицу стекают дождевые капли. У КАРИН совершенно мокрые волосы. Некоторое время она выдерживает взгляд ОГЮСТА, затем опускает глаза. Тогда ОГЮСТ склоняет голову и кладет ее КАРИН на плечо. Та смотрит прямо перед собой, не обнимает ОГЮСТА, не отталкивает его, она просто не в состоянии пошевелиться. Говорит беспомощно, не очень громко.
КАРИН. Я его люблю…
Сперва кажется, ОГЮСТ не расслышал. Но нет, он расслышал и, не отрывая головы от плеча КАРИН, говорит тихо, почти самому себе.
ОГЮСТ. Господи…
Они стоят в этой позе еще несколько секунд, потом КАРИН осторожно высвобождается и медленно уходит. Дождь продолжает идти, такой же сильный, КАРИН уходит уверенно, не оглядываясь. ОГЮСТ остается стоять с опущенной головой, под зонтом. Он вынимает из кармана перьевую ручку и бросает в ближайшую урну. Мгновение мы смотрим на эту урну. Слышим приближающиеся шаги и видим руку, которая вытаскивает перо из урны.
СУДЬЯ нажимает на кнопку, и из стоящего в фойе автомата в два пластмассовых стаканчика льется кофе. СУДЬЯ берет стаканы, проходит по коридору – в окна по-прежнему колотит дождь – и входит в зрительный зал. Там, где они сидели, ВАЛЕНТИН нет. СУДЬЯ тихо зовет.
СУДЬЯ. Валентин… Валентин!
ВАЛЕНТИН отзывается с балкона, с того места, которое показал ей СУДЬЯ.
ВАЛЕНТИН. Я здесь…
СУДЬЯ смотрит наверх. ВАЛЕНТИН перегибается через перила балкона.
СУДЬЯ. Осторожно… вы очень высоко.
ВАЛЕНТИН достает из кармана газету, берет ее двумя пальцами и отпускает. Кружась в воздухе, газета падает вниз, в оркестровую яму.
ВАЛЕНТИН. Так было? Она сюда упала?
СУДЬЯ. Да.
Осторожно, чтобы не разлить кофе, СУДЬЯ идет к оркестровой яме. Открывает маленькую дверцу. Когда он пересекает возвышение для дирижера, его останавливает голос ВАЛЕНТИН.
ВАЛЕНТИН. Это не был показ мод?
СУДЬЯ. Нет. В тот вечер играли Мольера. “Мизантропа”.
Поставив пластмассовые стаканчики на дирижерский пульт, СУДЬЯ спускается с возвышения. Присев на корточки, поднимает и складывает газету. Женские руки забирают стаканчики, и мы видим