Пациент: Бывает. Почему вы спрашиваете?
Капеллан: Интересно, что вы думаете о взаимосвязи жизни и смерти?
Пациент: Ну, наверное, нужно признать, что смерть существует, хотя… если честно, никогда особенно о смерти как таковой не задумывался. А в моей ситуации приходит в голову лишь одно – имеет ли смысл цепляться за жизнь?
Капеллан: Считаете, нет смысла?
Пациент: Если завтра я умру, жена прекрасно это переживет.
Доктор: Будто ничего и не случилось?
Пациент: Во всяком случае, мне так кажется. Тосковать вряд ли станет.
Капеллан: Среагирует точно так же, как и на любую другую смерть? Или все же это будет немного иначе?
Пациент: После смерти дочери жена занималась внуками. Но у меня-то малышей нет, так что ее жизнь вряд ли изменится.
Капеллан: Мне кажется – у вас появились силы после того, как вы попали в нашу больницу. Судя по вашим словам, произошло замечательное событие – вам дали надежду. Врачи сказали, можно кое-что сделать – и это делается. Ведь был какой-то внутренний толчок, пробудивший желание к жизни? Вы говорите об отсутствии смысла, и все же чувствуете удовлетворение, желание жить. Все дело в вере?
Пациент: Скорее слепая надежда, чем что-то еще. Я бы так сказал. И наша религиозная группа здорово поддерживает. Я ведь активно участвовал в работе пресвитерианской церкви, много лет этому посвятил. Конечно, сделал не так уж и много: пел, например, в церковном хоре, преподавал в воскресной школе и тому подобное. Жене мое увлечение не по душе. Дело в том, что я вполне мог выполнять эти незначительные обязанности, считал их важными для нашего сообщества. Когда занимаешься чем-то в таком роде – это помогает. Совсем небольшая работа, однако жена находила ее бессмысленной. Ей гораздо понятнее, когда я приношу домой больше денег…
Доктор: Что ж, таковы ее представления о жизни. Вы по-прежнему считаете, что помощь религиозной группе того стоила?
Пациент: Стоила! Конечно, стоила.
Доктор: Знаете, думаю, очень важно, что вы осознаете необходимость того, чем занимались. А раз так – то и надежда для вас много значит. Все-таки вы хотите жить, а не умереть, правда? Поэтому и обратились в больницу.
Пациент: Вы правы.
Доктор: Что для вас значит смерть? Понимаю, это трудный вопрос, но, возможно, вы сумеете ответить.
Пациент: Что для меня смерть?
Доктор: Да, расскажите нам.
Пациент: Смерть… Смерть – это прекращение полезной жизнедеятельности. Причем насчет «полезности» у нас с женой разные мнения. Я под этим понимаю не только заработки.
Капеллан: Вы рассказали об участии в церковном хоре, о работе в воскресной школе. На самом деле, здесь главное – быть среди людей.
Доктор: Я тоже так считаю.
Пациент: Я всегда активно занимался делами сообщества, выполнял разные задания. Почему я ощутил бесцельность существования? Дело в том, что я посмотрел на себя с точки зрения того, первого врача. Внушил себе, что вернуться к прежней жизни не смогу.
Доктор: А что вы делаете здесь и сейчас?
Пациент: Извините, не понял?
Доктор: Чем вы сейчас занимаетесь?
Пациент: Сейчас? Ну… делюсь своими мыслями, слушаю вас. Это может помочь.
Доктор: Это ведь тоже полезная деятельность. Вы помогаете себе и – совершенно точно – помогаете нам.
Капеллан: Правда, эта деятельность полезна лишь с точки зрения нашего пациента. Вряд ли его супруга нас поддержит.
Доктор (смеется): Да, поэтому мне и хотелось все прояснить. Вы сами говорите, что жизнь имеет смысл до тех пор, пока вы можете приносить пользу, делать что-то стоящее.
Пациент: Знаете, еще неплохо, если бы это кто-то ценил, кто-то, кого ты любишь.
Доктор: Вы действительно считаете, что вас никто не ценит?
Пациент: Если вы о моей жене, то да, именно так я и считаю.
Капеллан: Не сомневался, что вы к этому ведете.
Доктор: Так, а что же ваши дети?
Пациент: Дети, думаю, ценят. Но жена – это жена. Очень важный человек для мужчины. Особенно если он своей женой в каком-то смысле восхищается. Да если она еще такая, скажем, симпатичная, неугомонная и все такое.
Капеллан: У вас всегда в семье были такие отношения? Или это проявилось, когда вас постигло горе?
Пациент: Нет. Так было всегда. Как раз после наших несчастий отношения улучшились. В последнее время, особенно когда попал в больницу, жена очень ко мне внимательна. Да так обычно и бывает. Если я болею или еще что, она всегда душка. На какое-то время. Все равно не может отделаться от чувства, что я бездельник, не умею зарабатывать.
Капеллан: Как вы сами оцениваете то, что происходит с вами, с вашей семьей? Вы рассказали, что ходите в церковь. Что думаете о последних событиях, с точки зрения вашего отношения к жизни, или веры в жизнь, как иногда говорят? Видна ли во всем этом рука Божья?
Пациент: О да! Во-первых, я, как христианин, считаю, что Бог – посредник. Это само собой. Когда я держу его образ в голове, дела идут совсем неплохо. Становится легче… словом, любые конфликты разрешаются.
Капеллан: Вот о чем и речь. Пациенту нужен посредник в отношениях с супругой. Вы упомянули Христа; он помогает вам находить решение любых проблем, кроме той, о которой мы говорим. Не приходила ли вам в голову мысль, что вам с женой необходим посредник?
Пациент: Я думал об этом, но, к сожалению, а может, – к счастью, моя жена настолько активна…
Капеллан: Значит, вы говорите, что супруга настолько энергична, что ей некогда думать о Боге. Для посредника в нашей жизни просто не находится места.
Пациент: Ну да, в моем случае наверняка можно так сказать.
Доктор: Как считаете, согласится она пообщаться с кем-то из нас?
Пациент: Я бы на ее месте определенно согласился.
Доктор: Сможете спросить ее? Вы сами не против?
Пациент: Моя жена даже не подумает посетить психиатра. Да еще со мной вместе.
Доктор: Гм… но что же такого страшного в психиатре?
Пациент: Знаете, сама тема разговора… По-моему, жена просто предпочитает о таких вещах не думать, будто их и нет.
Доктор: Тем не менее, посмотрим, как пройдет наша встреча. Она может оказаться полезной. А пока – раз вы хорошо перенесли сегодняшнюю беседу – не возражаете, если мы будем заглядывать время от времени?
Пациент: Будете заглядывать? Ко мне?
Доктор: Да, будем вас навещать.
Пациент: В палате?
Доктор и Капеллан (одновременно): Да-да.
Пациент: Меня в субботу выписывают.
Доктор: Понимаю. Значит, у нас осталось не так много времени.
Капеллан: Если будете еще обращаться в клинику, сможете периодически видеться с нашим доктором?
Пациент: Не знаю… посмотрим. Путь неблизкий.
Капеллан: Да, конечно.
Доктор: Если это наша последняя встреча, может быть, вы хотите о чем-то спросить?
Пациент: Знаете, наша встреча… здесь прозвучало столько вопросов, о которых я даже не думал… Это здорово.
Доктор: Вы нам тоже очень помогли.
Пациент: Мне кажется, доктор Росс подбросила несколько отличных идей, и уважаемый капеллан – тоже. Только я одно понимаю: если в ближайшее время не наступит резкого улучшения, вряд ли я поправлюсь.
Доктор: Вас это пугает?
Пациент: Гм…
Доктор: Я не вижу в вас страха.
Пациент: Нет, я не боюсь. Есть две причины не бояться. Одна из них – твердая вера; твердая, потому что я могу передать ее другим.
Доктор: Значит, вы можете считать себя человеком, который не страшится смерти, спокойно примет ее, когда придет время. Я права?
Пациент: Так и есть. Смерти не боюсь. Опасаюсь, что придется вернуться к прежней работе, если пойду на поправку. Видите ли, на самом деле я не слишком люблю профессию инженера. Всегда больше нравилось работать с людьми.
Капеллан: Тут бы и пригодилось ваше увлечение межличностными коммуникациями.
Пациент: В какой-то степени.
Капеллан: Меня больше заботит тревога и сожаление, которые вы испытываете по поводу отношений с женой, и не столь удивляет отсутствие страха.
Пациент: Я всю жизнь сожалел о том, как развиваются наши отношения, о том, что не могу с ней общаться так, как хотелось бы. Если уж докапываться до сути… не знаю… наверное, процентов на девяносто я начал изучать искусство коммуникаций, чтобы добиться понимания.
Доктор: То есть вы пытались наладить общение с женой, так? Не обращались за помощью к профессионалам? Знаете, по-моему, вам можно помочь, даже сейчас можно.
Капеллан: Поэтому нам так важно организовать встречу с ней прямо завтра.
Доктор: Да, да… Случай вовсе не безнадежный, все можно поправить, вот что я вам скажу. Время у вас еще есть.
Пациент: Пока живу – надеюсь, как говорится.
Доктор: Правильно.
Пациент: Только ведь жизнь сама по себе не так важна. Как живешь, зачем живешь – вот что важно.
Капеллан: Как хорошо, что мы встретились. Может, я еще зайду сегодня вечером, перед уходом?
Пациент: Да, было бы неплохо. Но… (Пациент останавливается в дверях, явно не хочет уходить.)… Вы ведь хотели еще что-то спросить?
Доктор: Да?
Пациент: Ну…
Доктор: О чем же я забыла?
Пациент: Я ведь так понял, что вы не только ведете семинар, то есть, скажем так, – вас интересует связь между религией и психиатрией?
Доктор: Кажется, я вас понимаю. Видите ли, о том, чем мы здесь занимаемся, знают многие. И у каждого свое ви́дение. Я в первую очередь заинтересована в общении с тяжелобольными и умирающими людьми. Хочу разобраться, лучше понять их. Хочу рассказать персоналу больницы, чем можно помочь таким пациентам. Для этого я должна просить пациентов стать моими учителями – это единственный способ, понимаете?
Капеллан: Вы хотели еще поговорить о взаимосвязи религии с…
Пациент: Да, есть некоторые вопросы. Например, обычно пациент хочет говорить только с капелланом. Плохо себя чувствует, психиатр ему не нужен…
Доктор: Так бывает.
Пациент: Ну вот. Например, меня спрашивали еще до сегодняшней встречи – может, даже вы спрашивали или кто другой, – как я отношусь к работе капелланов. А что я мог сказать? Что в полночь прошу вызвать капеллана, а оказывается, что ночного капеллана в больнице нет. Я обескуражен – нет, это просто невероятно! Ведь когда обычно нужен священник? Именно по ночам, поверьте. Ночь – время, когда ты уже не можешь защищаться, сил нет. А тебе говорят – справляйся сам! Знаете