Доктор: Сколько ему сейчас?
Пациент: В это воскресенье будет двадцать четыре. Так вот, после нашего разговора я понял, насколько он возмужал.
Доктор: Как вы среагировали, когда сын рассказал вам правду?
Пациент: Ну, откровенно говоря, я уже кое-что подозревал, потому что заметил у себя некоторые признаки. Я все-таки тоже соображаю в медицине – двадцать лет работал в штате больницы и такие вещи понимаю. Сын мне еще сказал, что ассистент хирурга сообщил жене – я проживу от четырех до четырнадцати месяцев. Нет, я ничего не почувствовал тогда. Когда узнал правду, моя душа успокоилась. Депрессий у меня по этому поводу не было. Думаю, на моем месте любой начал бы оглядываться вокруг, тыкать пальцем: «А почему не он?» Мне и самому это несколько раз приходило в голову. Но так – промелькнет и уходит. Помню, как-то отправились в клинику – забрать почту, и встретили на улице старика, которого я знал всю жизнь. Ему исполнилось восемьдесят два, и на земле ему делать было уже решительно нечего – во всяком случае, именно такие мысли он вызывал. Старый калека с ревматизмом, грязен до отвращения, – одним словом, врагу не пожелаешь превратиться в эдакую развалину. И тут меня пронзила мысль: «Почему бы Богу не прибрать вместо меня старого Джорджа?» Но я на этом не зацикливаюсь. Может, всего разок так и подумал. К встрече с Господом я готов, а все же хочется пожить как можно дольше. Больше всего меня расстраивает, что придется расстаться с семьей.
Доктор: Сколько у вас детей?
Пациент: Один ребенок.
Доктор: Единственный сын…
Пациент: Семья у нас очень дружная, я уже говорил.
Доктор: Как же тогда вышло, что вы не обсуждали свое состояние ни с женой, ни с сыном? Сами врач, после рентгена знали почти наверняка, что у вас рак. Тем более – вы так близки с женой и с сыном…
Пациент: Ну, даже не знаю, что ответить. Теперь-то я понимаю, что мои ожидали – вот будет серьезная операция, пройдет совсем немного времени, и она даст хороший результат. Надо лишь чуть потерпеть. Да мне и самому не хотелось их расстраивать. Не сомневаюсь, что жена была просто убита горем, когда ей сообщили правду. Что до сына – тут все-таки сыграла роль его зрелость. Он в этот период стал оплотом семьи. Все же потом мы с женой откровенно поговорили, почему и начали искать возможности дальнейшего лечения; я ведь уверен, что Бог способен исцелять. Знаю, что способен. Неважно, каким способом – все приму. А вот на что способна медицина – не могу сказать. Не понимаю, в чем источник открытий в этой области. Представьте, человек выкапывает из земли корешок и говорит себе, что этот самый корешок будет полезен в лечении какой-нибудь конкретной болезни, и оказывается прав. Может так быть? В лабораториях наших больниц вы найдете множество разных культур в пробирках, и медики уверены, что эти бактерии точно будут полезны при исследованиях раковых клеток. С чего они взяли? По-моему, это – загадка, чудо. Вот мне и кажется, что Бог приложил к этому руку.
Капеллан: По-моему, вера очень вам помогает, и не только сейчас, во время болезни.
Пациент: Вы правы. Я пришел к спасительной вере в Господа нашего Иисуса Христа лет десять назад. Изучал тогда Священное Писание, правда, так и не закончил. Одно понял наверняка: я – грешник. Раньше-то не понимал, всегда был хорошим. Хорошим мальчиком.
Доктор: Почему вы начали этим заниматься тогда, десять лет назад?
Пациент: На самом деле, это случилось даже раньше. Я был за границей, слушал там проповедь одного священника, и вот после этого мне в голову начали приходить такие серьезные мысли. Любой человек, в которого стреляют с двадцати футов и промахиваются, не может не понять: есть какая-то сила, не только его собственная ловкость. Говорю же, я всегда был «хорошим мальчиком», не ругался матом, не поганил свой язык, не пил, не курил. Особо и не задумывался о таких вещах. Не приставал к женщинам, ну – то есть в плохом смысле слова. Действительно был очень хорошим мальчиком. Но не осознавал, что я – грешник, пока не наступил тот момент, во время проповеди. Там было около трех тысяч человек. Служба уже подходила к концу (я не очень хорошо помню тему проповеди), и капеллан попросил тех прихожан, что хотят посвятить себя Господу, подходить к нему. Даже не знаю, почему я вышел вперед. Что-то заставило. Уже после засомневался, задал себе вопрос, что меня побудило. И снова почувствовал себя шестилетним ребенком. Когда на носу был мой шестой день рождения, я думал, что в этот миг мир расцветет, будет красиво, все вокруг изменится. День рождения наступил, и когда мама утром спустилась вниз, она обнаружила меня перед огромным зеркалом в гостиной. «С днем рождения, Бобби! – поздравила она меня. – Чем это ты занимаешься?» Я ответил, что рассматриваю себя. «И что же ты рассмотрел?» – спросила мама. «Ну, мне уже шесть, а я такой же, как вчера. Точно так же себя чувствую. Богом клянусь – вообще ничего не изменилось!» – возмутился я. Только с годами понял, что становлюсь другим, перестаю терпеть то, что спокойно переносил еще вчера.
Доктор: Например?
Пациент: Знаете, когда общаешься с людьми, неожиданно приходит понимание, что они чаще всего встречаются в барах. Особенно в деловой среде. Многие предпочитают посидеть в баре мотеля или гостиницы, выпить, наладить личный контакт, потом уже переходят к профессиональным вопросам. Я не обращал на это внимания. Никогда не пил и никогда не переживал по такому поводу. Меня это начало беспокоить позже – не мог поверить, что это действительно так. Для меня такое неприемлемо. Я перестал совершать поступки, которые раньше считал нормой, и вот тут-то осознал, что изменился.
Доктор: У вас тяжелое заболевание, вы сознаете, что можете вскоре умереть. Помогает ли вам сейчас знание, о котором вы говорите?
Пациент: Да, и очень! Как я уже говорил, я сейчас в ладу сам с собой, еще с тех пор, как отошел от наркоза после первой операции. На меня снизошло спокойствие – насколько это вообще возможно.
Доктор: Вы не испытываете страхов?
Пациент: Честно говоря, не могу сказать, что вообще их испытывал.
Доктор: Знаете, доктор Г., вы все-таки необычный человек. Мало кто смотрит в лицо смерти без страха.
Пациент: Дело в том, что я планирую умереть не здесь, а дома, и со мной Господь.
Доктор: С другой стороны, вы не теряете надежду на успешное лечение или на неожиданные открытия в медицине, не так ли?
Пациент: Все верно.
Доктор: Значит, я поняла вас правильно.
Пациент: Священное Писание обещает, что Господь исцелит тебя, если к нему взываешь. Я обратился к нему, напомнил об этом обещании. С другой стороны, пусть свершится его воля. Это самое главное, это превыше всех моих рассуждений.
Доктор: Что изменилось в привычной вам жизни, когда вы поняли, что у вас рак? Что-то стало по-другому?
Пациент: Вы имеете в виду – в моей деятельности? Через пару недель меня выпишут, и пока не представляю, с чем столкнусь потом. Сейчас просто живу, если так можно выразиться, лежу в больнице. Один день проходит, другой наступает. Когда помнишь распорядок дня, всегда знаешь, что будет дальше.
Капеллан: Мне все это знакомо, если, конечно, я правильно вас понял. Вы говорите то же самое, что и Христос перед распятием: «Пусть свершится твоя воля, не моя».
Пациент: А ведь я даже не задумывался об этом…
Капеллан: В этом весь смысл того, что вы нам рассказали. Вы надеялись, что ваше время еще не пришло, но в то же время в вас возобладало глубинное чувство – свершиться должна воля Господа.
Пациент: Знаю, мне осталось недолго – может, несколько лет, если лечение даст результат, а может – несколько месяцев. Конечно, никто утром не даст гарантию, что, например, вечером ты вернешься домой.
Доктор: Есть ли у вас конкретные предположения – как будет складываться ситуация дальше?
Пациент: Я понимаю, что будущее предопределено – так говорит Библия. На это и возлагаю надежды.
Капеллан: Боюсь, нам следует прерваться. Доктор Г. только-только начал подниматься с постели, так что – еще пара минут и все.
Пациент: В общем, я чувствую себя неплохо.
Капеллан: Правда? Я предупредил доктора, что вас не следует задерживать надолго.
Доктор: Что ж, давайте по самочувствию. Если хоть немного устанете – сразу говорите. Мы с вами очень откровенно обсуждаем такую пугающую тему. Как вы себя при этом чувствуете, доктор Г.?
Пациент: Ну, пугающей я ее не нахожу. Меня сегодня утром навестили преподобные И. и Н. После того как они ушли, было время поразмыслить. Не могу сказать, что на меня как-то действуют такие беседы. Разве только родилась надежда, что я могу быть полезен людям, которые находятся в том же положении, что и я, но не имеют такой веры.
Доктор: Как думаете, что могут нам дать беседы с тяжелыми больными, умирающими? Что из услышанного мы могли бы использовать, чтобы помогать пациентам легче справиться со сложной ситуацией? Особенно людям, которым, если можно так выразиться, не настолько повезло, как вам. У вас есть вера; очевидно, она и вправду вас поддерживает.
Пациент: Я начал размышлять об этом почти с тех пор, как заболел. Всегда предпочитаю знать точный прогноз – такой характер. Есть люди, которые просто разваливаются, стоит им услышать, что болезнь неизлечима. Думаю, только опыт таких бесед подскажет, как лучше подойти к пациенту. Во всяком случае, мне так кажется.
Доктор: Это одна из причин, почему наши разговоры с пациентами могут послушать медсестры, да и другие специалисты из больницы. Мы говорим то с одним пациентом, то с другим – стараемся понять, кто из них действительно готов к обсуждению, а кто даже слышать ни о чем не хочет.
Пациент: Полагаю, что ваши первые встречи с каждым пациентом должны быть нейтральными. До тех пор, пока вы не выясните, насколько человек сам себя понимает, каковы его жизненный опыт, религия, вера.
Капеллан: Доктор Росс сказала, что вам повезло. Я еще думаю, что тем разумным мыслям, что мы от вас слышим, вы во многом обязаны опыту общения с сыном. Он находится на другом уровне веры, отсюда и ваша высокая оценка его личностного роста.