а, иногда бывает.
Доктор: Он не думал насчет собаки-поводыря или, например, специальных курсов по обеспечению мобильности?
Пациентка: У нас есть помощница по дому из «Армии спасения». И еще есть приходящий работник. Помощница сказала мужу, что они постараются что-то для него придумать, чем-то помочь.
Доктор: Общество слепых «Маяк» могло бы оценить его состояние. Они проводят тренинги по обеспечению мобильности, предоставляют специальные трости для слепых, если есть необходимость.
Пациентка: Да, было бы неплохо.
Доктор: Выходит, дома вы распределяете функции, каждый делает то, чего другой сделать не в состоянии. Стало быть, вы не можете не испытывать беспокойства за то, как справляется муж, пока находитесь в больнице.
Пациентка: Да, конечно.
Доктор: Как он там без вас?
Пациентка: Ужинает у детей. Три раза в неделю приходит помощница по дому, убирается, гладит белье. Стирает муж самостоятельно. Если ему хочется что-то сделать самому, отговаривать не пытаюсь. Конечно, вижу, ему многое перестало удаваться, но я всегда говорю, мол, все нормально, продолжай. Как бы возлагаю на него ответственность.
Доктор: Похоже, вы сознательно подбадриваете мужа, чтобы улучшить его настроение.
Пациентка: Пытаюсь.
Доктор: А сами себя тоже подбадриваете?
Пациентка: Стараюсь не жаловаться на самочувствие. Когда муж спрашивает, как я – всегда отвечаю, что отлично. Конечно, кроме тех случаев, когда дело доходит до госпитализации. Тут уж все сразу очевидно.
Доктор: И что же, он никогда не просил вас не тянуть до последнего, сразу говорить, что вам плохо?
Пациентка: Нет, но я сама так поставила. У меня есть подруга, которая убедила себя, что серьезно больна, даже купила себе инвалидное кресло, пользуется. Вот с тех пор я и решила, что жаловаться буду, если только совсем уж невмоготу. Такой урок извлекла, спасибо подруге. Она весь город пробежала, всех врачей посетила, все добивалась, чтоб ей подтвердили рассеянный склероз. Только врачи ничего у нее найти не могли. А она знай сидит в своем кресле, встать уже не в состоянии. Не знаю, может, у нее и правда рассеянный склероз, но она уже семнадцать лет вот так живет.
Доктор: Ну, это, конечно, другая крайность.
Пациентка: Да. Передать не могу, как меня раздражают ее вечные жалобы! А золовку мою беспокоят ногти, эпиляцию делать больно, еще на что-то жалуется. Не могу уже слышать нытье от них обеих! Вот и дала зарок, что не буду плакаться, пока не станет действительно плохо.
Доктор: Откуда в вас такая несгибаемость? Может, от родителей?
Пациентка: Мать умерла в 49-м. Я за всю жизнь всего-то два раза и вычислила, что она болеет. Последний раз это была лейкемия, от нее мама и умерла. Отца не очень хорошо помню, но знаю, что он тяжело заболел во время эпидемии испанки в 1918-м, тогда и скончался. Поэтому про отца особо рассказать нечего.
Доктор: Стало быть, для вас начать жаловаться – значит приблизиться к смерти? Ведь оба раза, когда ваши родители действительно жаловались на здоровье, все заканчивалось смертью.
Пациентка: Да, точно!
Доктор: А знаете, ведь множество людей рассказывают о своих недомоганиях, болях и тем не менее не умирают.
Пациентка: Конечно, я понимаю. Возьмите ту же золовку, капеллан ее тоже знает.
Капеллан: Хочу сказать об одной особенности нашей пациентки. К ней часто обращаются другие больные. Получается, что миссис Л. для них – нечто вроде жилетки, в которую можно поплакаться.
Пациентка: О, даже не знаю…
Капеллан: Иногда задаюсь вопросом: вам бы не хотелось иметь рядом человека, с которым можно поделиться, который вас утешит? Ведь пока получается ровно наоборот.
Пациентка: Не думаю, что меня нужно утешать, святой отец. И жалеть меня не нужно, я не считаю, что дошла до такого состояния. Нет у меня ничего такого критического, чтобы жалобами сыпать. Вот врачей мне жалко.
Доктор: Вы испытываете к врачам чувство жалости? Разве нужно их жалеть? Ведь они тоже не хотят, чтобы их кто-то утешал.
Пациентка: Я знаю, что им не нужна моя жалость. Просто как представишь, что вот они выходят из ординаторской и слышат все эти стоны и крики… Бьюсь об заклад – им хочется побыстрее куда-нибудь скрыться. Не только врачам, медсестрам тоже.
Доктор: Иногда закрадываются такие мысли.
Пациентка: Я бы не стала их за это винить.
Доктор: Вы рассказывали, что у вас с докторами хороший контакт. Не случалось ли вам что-либо утаивать от врача, чтобы только не взвалить на него лишний груз?
Пациентка: Нет-нет. Всегда рассказываю им то, что есть. Иначе – как же им тогда работать? Как лечить человека, который скрывает, где у него болит?
Доктор: Вы не устали?
Пациентка: Нет, чувствую себя замечательно. Но с удовольствием сделала бы то, чего мне сейчас хочется.
Доктор: О чем вы говорите?
Пациентка: Встать, прогуляться. До дома пешком дойти!
Доктор: А дальше что?
Пациентка: Ну, пока не знаю, чем именно займусь, когда попаду домой. Наверное, в кровать лягу. (Смеется.) Но я действительно неплохо себя чувствую. Сейчас вообще ничего не болит.
Доктор: Со вчерашнего дня ничего не беспокоит?
Пациентка: Ну, было вот это покалывание в ногах, но вчера все прошло. Да и ничего страшного в этом я не видела. Вот дома немного переживала, потому что не могла передвигаться так свободно, как за пару недель до того. Насильно заставляла себя ходить. Наверное, стоило сразу признать, что есть проблема, обратиться за помощью, подлечиться. Тогда бы так не запустила болезнь. Только мне всегда кажется, что следующий день будет лучше вчерашнего.
Доктор: Значит, вы какое-то время просто ждете, надеетесь, что все пройдет?
Пациентка: Подожду-подожду, вижу, что лучше не становится. Тогда и вызываю врача.
Доктор: И тогда вы вынуждены принять эту ситуацию.
Пациентка: Тогда мне приходится признать, что болячка сама не пройдет.
Доктор: Но что будет, когда настанет ваш последний день? Станете действовать точно так же?
Пациентка: Тоже буду ждать. А вдруг он не последний? Надеюсь, что так буду реагировать. Могу сказать про мать. Я ухаживала за ней, пока она не попала в больницу. Она сразу признала, что больна, как только болезнь появилась.
Доктор: Она знала, что у нее лейкемия?
Пациентка: Нет, не знала.
Доктор: Не знала?
Пациентка: Врачи сказали, не стоит ей об этом говорить.
Доктор: Что вы об этом думаете? Вам кажется, это было верное решение?
Пациентка: Ну, у меня было такое неприятное ощущение, что от матери скрывают правду. Она же подробно рассказала доктору о своей проблеме. А раз она не знала, что с ней, то и действовала наперекор врачам. Она доктору рассказывает, что ее тревожит желчный пузырь, ну и продолжает принимать какие-то препараты от этого. Что хорошего, в ее-то состоянии?
Доктор: Как считаете, почему врач ничего ей не сообщил?
Пациентка: Затрудняюсь сказать. Не знаю. Спрашивала доктора, что случится, если мать узнает диагноз. А он ответил, что не надо ей говорить.
Доктор: Сколько вам тогда было лет?
Пациентка: Уже была замужем… Почти тридцать семь.
Доктор: И все же вы последовали совету доктора.
Пациентка: Да, последовала.
Доктор: Значит, она умерла, так и не узнав, что с ней, даже не поговорив об этом.
Пациентка: Да, так и было.
Доктор: Тогда сложно сделать вывод, как бы она приняла правду.
Пациентка: Конечно.
Доктор: А что для пациента лучше: знать или не знать? Как думаете?
Пациентка: О, мне кажется, зависит от человека. Что касается меня – я знаю свой диагноз и рада этому.
Доктор: Гм… А вот ваш отец…
Пациентка: Отец? Он понимал, чем болеет. У него была испанка. Я встречала многих пациенток, которые не знали свой диагноз. Про последнюю из них даже рассказывала капеллану. Она знала, чем больна, но не понимала, что умрет от этого. Я про миссис Д. говорю. Она очень активно боролась, была настроена вернуться домой вместе с мужем. Семья скрывала от нее, что дела совсем плохи, она до самого конца ничего и не подозревала. Может, для нее так и лучше было, жить и ни о чем не знать. Не могу сказать. Думаю, это индивидуально. Я считаю, врачу в этом отношении виднее, как лучше поступить. Наверное, они понимают, сможет человек принять правду или нет.
Доктор: То есть врач решает индивидуально?
Пациентка: Думаю, да.
Доктор: Да, обобщать тут нельзя, и мы все с этим согласны. Как раз этим мы здесь и занимаемся: стараемся к каждому подойти индивидуально, решить, чем можно помочь конкретному человеку. Я думаю, что ваш тип – тип борца, который не опускает рук до последнего часа.
Пациентка: У меня именно такие намерения.
Доктор: Когда придется принять что-то как должное – вы примете. Вера помогает вам относиться к происходящему с улыбкой.
Пациентка: Надеюсь, что так.
Доктор: Какое у вас вероисповедание?
Пациентка: Я лютеранка.
Доктор: Какие особенности вашей веры вам больше всего помогают?
Пациентка: Трудно сказать. Не могу выделить что-то конкретное. Например, меня очень успокаивают разговоры с капелланом. Даже звоню ему иногда, общаемся по телефону.
Доктор: Что делаете, когда у вас плохое настроение, когда чувствуете себя одинокой, не с кем поговорить?
Пациентка: Ну, даже не знаю. Делаю то, что приходит в голову.
Доктор: Например?
Пациентка: В последнее время нахожу какую-нибудь телевикторину, от всего отключаюсь. Вот, наверное, и все. Ищу какие-нибудь занятия, могу с невесткой поболтать, с ее ребятишками.
Доктор: По телефону?
Пациентка: Да, по телефону, и еще занимаюсь чем-то в это время.
Доктор: Параллельно?
Пациентка: Ну да, делаю все что угодно, лишь бы не думать о себе. Иногда, если нужна моральная поддержка, звоню капеллану. О своем состоянии ни с кем не говорю. Невестка обычно считает, что, если я звоню, значит у меня плохое настроение, значит, я в унынии. Она зовет к телефону кого-то из внуков или рассказывает мне, чем они занимались в последнее время.