12. Ibid., с. 33.
13. Вспоминается роман JeremiasGotthelf с тем же названием.
14. Berthelot, La chimie du Moyen Age, Vol. 3. p. 1 17; cited, Jung, Alchemical Studies, par. 424.
15. Jung, op. cit., par. 428.
16. Hoghelande, “De alchemiae difficultatibus,” с. 160; цитировано, Jung, op. cit., par. 429.
17. См. Osis and Haraldson, At the Hour of Death, с. 51, 54, 209.
18. Ibid., с. 105, 112.
19. Этот опыт описывается Томасом Манном в «DeathinVenice»; где, конечно, «другой» появляется не как внутренняя фигура, а как проекция на внешнюю.
20. См. K. Kerenyi, Hermes der Seelenfiihrer, с. 94.
21. См. Впечатляющее описание того, как прекрасная незнакомка захватила Принца, в романе Giuseppedi Lampedusa, The Leopard.
22. Spiritual Body and Celestial Earth, с. 42.
23. Ibid., с. 42.
24. Cf. G. Widengren, Mani und der Manichaeismus, с. 33.
25. Coptic Khephalaia, Chapter 114; cited Widengren, op. cit., с. 66.
26. Ibid., с. 106.
27. Henri Corbin, Creative Imagination in the Stifism of Ibn 'Arabi, с. 279.
28. См. W. Neumann, Der Mensch undsein Doppelgdnger, с. 157.
29. Corbin, op. cit., с. 384
30. Ibid., с. 388
3 1. Life after Life, с. 62.
32. Ibid., с. 102.
33. Hampe, Sterben ist dochganz anders, p. 89; со слов пациента сообщает Dr. Werner Duvernoy of Uppsala.
34. A. Jaffe, Apparitions and Precognition, с. 20.
35. Ibid., с. 4.
Глава 6Прохождение сквозь огонь и воду
Теперь мы можем вернуться к тексту Комариуса и сфокусировать внимание на одном мотиве, который часто подчёркивался нами в предыдущих главах, но ни разу не интерпретировался. Этот мотив касается материи, которая проходит испытание огнём, или рождения бессмертного ребёнка из огненной утробы. Этот мотив часто появляется в предсмертных снах современных мужчин и женщин. Например, одному врачу снился пылающий в огне гроб, из которого явилась прекрасная женщина.
Анализанд, чей сон о верхних и нижних уровнях леса был приведён мной ранее, также столкнулся в этом сне с мотивом огня. Утешающий сон, в котором говорилось, что жизнь продолжится на более высоком уровне леса, успокоил его и подготовил к смерти, но он не мог избавиться от горечи по поводу того, что он должен умереть в достаточно молодом возрасте (в возрасте пятидесяти двух лет). Как он говорил: «Существует ещё так много всего, что я хотел бы сделать в этой жизни». Затем ему снилось:
Он видел зелёный лес, пока ещё не осенний. В этом лесу бушевал пожар, который полностью уничтожил лес. Это было страшное зрелище. После пожара он шёл по выгоревшей почве. Всё превратилось в угольки и пепел, но посреди этого пространства лежал большой и круглый красный камень. На нём не было следов огня, и сновидец подумал: «Огонь совсем не коснулся его, он даже не почернел».
Этот сон описывает разрушительный огонь, который разрушает всю «растительную жизнь». Кто-то может понять этот символизм как разрушение тела путём разрастающегося с огромной скоростью рака, но в этом сне также можно увидеть указание на то, что интенсивность психики сновидца становится настолько сильной (как правило, огонь в снах указывает именно на психическую интенсивность), что жизнь его тела разрушается. Такая интерпретация напоминает нам о мотиве мирового огня, который, согласно Симону Волхву, разрушает видимую часть мирового древа, т. е. всё, за исключением «фруктов» или души.
В одном важном эссе «Рак в снах и мифах» Рассел Локхарт приводит сны пациента, больного раком:
Я в поле. И я вижу каких-то мужчин. На них надеты гротескные маски, в которых они выглядят очень высокими. Они поджигают несколько деревьев и сжигают листья, а затем огонь гаснет. Но деревья выглядят сожжёнными. Затем они снимают маски. На них надеты деловые костюмы, и они выглядят довольными тем, что они сделали. Затем я вижу вертолёты на том расстоянии, с которого можно что-то обстреливать, и исходя из этого я понимаю, что фрукты на деревьях будут уничтожены.[1]
В этом сне огонь также разрушает растительную жизнь. Но этот символ имеет здесь ещё одно дополнительное значение. В греческой алхимии психику (душу) часто обозначают словом kaustrikeили «горение». Например, алхимик Зосима говорит: «Изначально душа имеет огненную или божественную природу». Или: «Дух (пневма) очищает душу через огонь, если она проходит через это испытание. Т. е. она не может быть разрушена».[2] Цитата Марии Профетиссы также вскользь упоминает огненную субстанцию: «Не трогайте её (таинственную субстанцию) руками, ибо это огненный эликсир (pharmakon). С разрушением она приносит смерть, как и ртуть; растворённое в ней золото чрезвычайно губительно».[3] Или:
Отбеливание — это сожжение. Хотя, сожжение в то же время означает возвращение к жизни через огонь. Вещества сгорают друг в друге и возвращаются к жизнь через огонь. Так они оплодотворяют друг друга, «беременеют» и рождают жизнь.[4]
Такие алхимические амплификации описывают процесс горения как практически идентичный процессу воскресения мёртвых огнём (т. н. anazopyresis). В этом смысле можно понимать и описанный выше сон о лесном пожаре; огонь в нём уничтожает все растения, но когда он затухает, остаётся нечто нерушимое, а именно — красный камень, который даже не почернел от огня. Этот камень представляет собой известную цель алхимии, поэтому я могу сослаться к ней, не цитируя по отдельности каждый из источников.
В греческих текстах указывается, что, помимо прочих качеств, философский камень также способен «выдержать огонь». Так, например, Зосима говорил:
Таким способом воплощаются духи и оживают мёртвые. Их души проходят фильтрацию завершают свою божественную работу и собираются заново; они побеждают друг друга и побеждены друг другом. Неуловимая пневма вновь соединяется с преследующим её телом, когда последнее узнает, как противостоять огню.[5]
Таким образом, в свете алхимической традиции, красный камень во сне больного раком пациента представляет собой не что иное как видение воскресения тела (или lapisquiresistitigni). Это объясняет, почему сновидец почувствовал такое сильное удовлетворение, когда обнаружил, что камень даже не почернел, т. к. огонь совсем его не затронул.
Дж. Хампе описывает потусторонний опыт умирающего человека, который вместе со своим отцом наслаждается великолепным пейзажем:
Я нашёл большой камень и перевернул его; он оказался невесомым. На его обратной стороне было много горных кристаллов невероятной красоты. Их конфигурация по форме напоминала собор. Глядя на это зрелище, я чувствовал себя счастливым.[6]
Кажется, этот камень всегда представляет большую важность для того, кто сталкивается с таким опытом, но до сих пор не очень ясно, как же он связан с предсмертным опытом. Позже я ещё вернусь к этому вопросу.
В христианской традиции, как известно, царство мёртвых описывается как «огненное», т. е. как огонь ада или очищающий огонь. Идея очищающего огня появилась в учении католиков после двенадцатого века.[7] Но всё же у ранних Отцов Церкви мы можем найти смутные представления о пребывании души в некой промежуточной области до наступления Страшного Суда. Орфики, пифагорейцы, платоники и, особенно, египетское искусство оказали немалое влияние на эти понятия, в то время как ветхозаветная Преисподняя, тёмное глинистое место, не сыграла такой большой роли в их формировании. Огненный загробный мир упоминается в книге Еноха (первый-второй века до н. э.), что указывает на влияния Египта.[8] И в «Апокалипсисе Ездры» [9] этот потусторонний мир, в отличие от Рая, называется Огнём Геенны.[10]Христианский догмат веры считался основным базисом для утверждения существования огненного чистилища. Апостол Павел утверждал, что Иисус Христос дал нам фундамент, от которого каждый из нас может отталкиваться в своей внутренней работе:
Теперь каждый человек совершает свою работу, опираясь на этот фундамент из золота, серебра и драгоценных камней. Ко Дню Великого Суда будет ясно, какая работа была совершена, поскольку она подвергнется испытанию огнём. Разве вы не знаете, что каждый из вас — это храм божий, и в каждом из нас живёт Его дух?
Здесь огонь «проверяет» работу человека и отделяет эфемерное от вечного. Этот огонь либо «наказывает» (в случае попадения в ад), либо долго чистит или проверяет (в чистилище), а, точнее сказать, дифференцирует, разделяет.[11] Такое чистилище является пограничным состоянием, которое сначала описывалось не столько как огненное, сколько как водное место для отдыха, восстановления сил и возрождения, перерождения.[12] Климент Александрийский (умер до 215) и Ориген (умер в 253 или 254) были ранними сторонниками идеи чистилища.[13] Для Оригена ад представлял собой лишь временное место ограниченного наказания; он отвергал идею вечного проклятия. Но чистилище служило лишь для того, чтобы очистить душу, и души знали о существовании лучшей альтернативы. Чистилище — наказание только для тех, кто не может учиться.[14] Св. Августин впервые высказал идею, что находящимся в чистилище умершим можно помочь, если молиться за них.[15] Климент Александрийский более подробно развернул стоящую внимания идею того, что этот огонь послан Богом или Христом и представляет собой форму крещения.[16] Для одних он — наказание, для других — путь к святости. В конечном итоге этот огонь не уничтожает, как грубый материальный огонь, а начинает струиться сквозь душу того, кто через него прошёл, как тонкий духовный огонь.[17] Эта идея Климента очень напоминает современное психологическое понимание огненного символизма потустороннего мира.
Рис. 9:«Огненное озеро» с каменными мумиями, из которого возникают головы бородатых богов