лишь за кратковременными (не считая Ф.Рузвельта) исключениями, доминировала в дальнейшем в американской политике, во все возрастающей степени с 1901 года. Это наследие периода правления Тедди Рузвельта и есть тот враг, которому противостоял Франклин Рузвельт, и то декаденство, которому бросил вызов президент Кеннеди, и которое я принял решение побороть, сохраняя решимость с времен моей военной службы в Азии в период второй мировой войны.
Рассмотрим мировую историю последнего десятилетия в свете этого наследия убийства Мак-Кинли.
Рассмотрим совместные усилия премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, президента Франции Франсуа Миттерана и президента США Джорджа Буша, по использованию коллапса советской системы для установления нынешнего англо-американского слепка со старой Римской империи — нового мирового порядка, как его называл декадентствующий Буш. Этому глобализованному, преимущественно англо-американскому новому мировому порядку была предписана та же роль, что и гитлеровскому проекту «тысячелетнего рейха» — роль всемирного диктаторского режима, правящего миром столь долго, сколь позволяет воображение. Эта хищническая доктрина «свободной торговли» и глобализации является естественным порождением этой специфической новой формы симбиоза Лондона и Уолл-стрита, который консолидировался в момент убийства Мак-Кинли.
В то время как президент Франклин Рузвельт был намерен освободить мир от господства «свободной торговли» и колониального наследия, за его безвременной смертью в самом конце второй мировой войны немедленно последовала реставрация колониалистского режима политически коррумпированным руководством Гарри Трумэна. Трумэн был использован кругами, связанными с Бертраном Расселом и др., для воцарения ядерной угрозы и других отталкивающих атрибутов мирового порядка, которые привели нас через длительный период конфликта англо-американцев как с СССР, так и с руководством «Движения неприсоединившихся стран», к той катастрофической ситуации, которая сложилась в течение десятилетия после 1989 года. Это, в свою очередь, привело нас к нынешнему порогу глобальной катастрофы.
Чтобы эффективно действовать в ситуации созревшего глобального кризиса, мы должны отложить в сторону популярные СМИ и не слушать телевизионные ток-шоу и не менее глупые комментарии о последних новостях. Из самой совокупности вроде бы различных глобальных тенденций прошедшего столетия мы должны вывести единую концепцию, единый принцип, посредством которого мы сможем распознать реально действующие, долговременные силы, определяющие курс современной истории. Для этой цели нам прежде всего следует обратиться, последовав примеру великого поэта, драматурга и историка Фридриха Шиллера, к истории зарождения ныне глобально распространенной европейской цивилизации с возникновения классической Греции.
С периода расцвета классической Греции, места рождения сегодняшней мировой европейской цивилизации, эта цивилизация во все времена была предметом борьбы противостоящих культурных сил — классической традиции Греции и наследия месопотамской олигархической модели, породившей древнюю языческую Римскую империю. Это месопотамское наследие христианские и иудейские авторы первого века н.э. называли либо «новым Вавилоном», либо «вавилонской блудницей».
Сегодня «вавилонскую блудницу», наследие языческого имперского Рима, можно распознать в так называемой романтической культурной традиции. По существу, все внутреннее развитие европейской цивилизации, с момента зарождения в классической Греции, представляет собой именно непрерывный конфликт между двумя непримиримыми культурными течениями — классическим и романтическим. Одно из течений соотносят с республиканской моделью, представленной реформами Солона и диалогами Платона, другое — с древней Месопотамией, Тиром и языческим Римом.
Именно на протяжении этого 2500-летнего периода истории европейской цивилизации мы можем выявить те скрытые аксиоматические силы, игра которых обусловила преобладание англо-американского вектора в формировании мировой истории последнего столетия.
Самый эффективный способ изображения этого исторического культурного конфликта в учебной аудитории состоит в том, чтобы рассматривать каждое из этих соперничающих культурных течений как две взаимно несовместимые физические геометрии. Их можно характеризовать как различные мыслительные установки. Описание этой борьбы уместно начать с рассмотрения этих геометрий, этих двух противоположных способов мышления в плане соответствующих непримиримых различий между противоположными наборами базовых определений, аксиом и постулатов. Вместо того, чтобы путаться в бесполезной неразберихе, споря о теоремах каждого из двух наборов, сосредоточимся на аксиомах, определяющих пути формулировки и доказательства теорем.
Самым существенным различием между классическим и романтическим способом мышления является их взаимно противоположное представление о природе человека. Романтическая традиция, типичными образцами которой являются такие звероподобные личности, как Томас Гоббс, Джон Локк, Адам Смит и Иеремия Бентам, определяет саму природу человека как хищного и злобного существа, как простую разновидность животного, с устойчивыми и в основном дикими врожденными чувственными импульсами. Отношения между человеком и природой и между человеком и человеком рассматриваются в понятиях чувственного восприятия. Классическая же традиция, особенно в ее христианском воплощении, определяет человека-индивида как носителя прирожденного добра, и рассматривает его отдельно от животного царства и выше его, как образ Творца нашей Вселенной, или, по платоновскому диалогу «Тимей», как отражение того познаваемого Сочинителя, который создал Вселенную.
В романтической традиции естественный порядок в обществе проявляется в том, что некоторые люди существуют за счет других, обращаясь с ними как со скотом — методами разведения, использования и отбраковки. В соответствии с этим хищническим, то есть олигархически искаженным представлением об устройстве общества, Джон Локк дает свое определение собственности, содержащее понятие «рабовладельческая стоимость» (ныне это именуется «акционерной стоимостью»). К той же бестиальной категории определений, свойственной Локку, Адаму Смиту и утилитаристам, относится мистический, иррационалистический аргумент Франсуа Кенэ в пользу того, что он именует laissez-faire.
В последнее время рост влияния нового типа фашистского бунтарского движения в США, примерно с середины 1970-х гг., представляет собой новый замес наследия Джона Локка с крайней формой радикального позитивизма в политических и правовых воззрениях — позитивистское искажение права, по существу даже худшее, чем это наблюдалось у Савиньи, Карла Шмитта и Роланда Фрейзлера в тридцатые годы в Германии.
Эта отчетливо и аксиоматически фашистская тенденция в современных Соединенных Штатах наиболее ярко представлена нынешним большинством Верховного Суда США, в центре которого — наиболее оголтелый проповедник так называемой «акционерной стоимости» Антонин Скалия. Аргументы Локка в пользу системы рабского труда во имя «рабовладельческой стоимости», «акционерная стоимость», отстаиваемая Аланом Гринспеном (фанатиком Эйн Ранд) и Скалией, как и предложения запатентовать как собственность генетическую формулу своего организма, представляют собой аксиоматически ложное определение человеческой природы как обыкновенного животного, скотины, которую владельцы «акционерной стоимости» могут разводить, использовать и отбраковывать. То же наследие представлено сегодня и чиновниками «Организаций управляемого здравоохранения» [Health Maintenance Organizations — HMO] в США, которые фактически воспроизводят политику нацистов по отношению к «лишним ртам», политику, применяемую к «жизням, которые не стоят существования». Эти бестиальные представления о человеке, и их германские аналоги в духе философии Савиньи (который давал уроки права Карлу Марксу), в европейской цивилизации выведены из языческого римского права и римского понятия о «vox populi» — «гласе народа».
Несмотря на то, что культура древнего языческого Рима вполне распознается всеми квалифицированными историками как наследие олигархического зла древних месопотамских культур, а также Тира, более непосредственным предшественником Рима в культурном отношении была Спарта, поскольку кодекс Ликурга связан с дельфийским культом пифийского Аполлона. Этот культ породил хищнические обычаи в некоторых сословиях латинян, когда масса служителей культа, populari (букв. «хищники»), использовались правящей олигархией в качестве военной силы для ограбления и порабощения своих соседей.
Все формы европейского фашизма восходят непосредственно к этому спартоподобному или языческо-римскому наследию. Развращенный образ мыслей, внушавшийся населению (populari), использовался правителями для насаждения массе рядовых римлян догмы, известной как vox populi — народной массе, которая считалась дикой стаей. Эта догма сходна с теми представлениями, которыми руководствовалась афинские демократы, умертвившие Сократа. Вся эта романтическая традиция языческого Рима дошло до нашего времени; философски иррационалистическое поклонение языческим богам и нынешнее поклонение общественному мнению и вкусам суть одно и то же.
Это оруэлловское представление о vox populi или «общественном мнении» является злонамеренным изобретением, скопированным на реальность современного коррумпированного общества и используемым как средство контроля оглупленной массы народных политических овец в духе повествования Франсуа Рабле о Панурге и самоприговоренном Дин-Доне и его овцах. Это общественное мнение никогда не выражало чьих-либо интересов, кроме интересов правящей олигархии, будь то в древнем Риме или нынешних Соединенных Штатах. Поэтому президент Авраам Линкольн удачно высказался о