– Я побежала. Не хочу, чтобы она меня заколдовала, – произносит Дуня, протягивая мне кулак. – Куда иду я…
– Туда и друзья! – отвечаю я и накрываю ее кулак своей ладонью.
Директриса удаляется, и я подхожу к маме. Она прячет в сумочку сложенный вдвое листок.
– Директриса попросила меня зайти забрать дату рождения инспектора из академии, – объясняет она. – Она хотела передать его мне лично в руки.
Мы вместе направляемся домой. По дороге мама непринужденно рассказывает, как прошел ее день. Мне нравится видеть ее такой. С годами мое отношение к ней не меняется. Не меняется и ее возраст. Она всегда молодая. Ее волосы красивого пепельного цвета. Но они были такими всегда, и этот цвет ей очень идет. Ее фигура нисколько не изменилась. Она все такая же стройная, а ходит она почти как балерина на пуантах. Она всегда готова улыбнуться. Если пролетит птичка, зазвучит по радио красивая песня, блеснет лучик солнца – моя мама улыбается. Она и по жизни идет летящей походкой балерины.
– Угадай, кто придет к нам обедать на следующей неделе? – вдруг весело спрашивает она.
Я не унаследовал веселый и мягкий характер моей матери. Охваченный мрачным предчувствием, я резко останавливаюсь с каменным лицом. Мама по инерции продолжает идти. Через несколько шагов она оборачивается.
– Надо же нам когда-нибудь познакомиться, – добавляет она. – В воскресенье лучше всего. Сатурн в шестом доме, в сочетании с Плутоном, планетой радушия и дружелюбия.
Иногда моя гениальность меня пугает(Эмиль)
Пока я стою столбом, переваривая новость, мама уже зашла в пекарню и встала в очередь к прилавку. Я подхожу к ней.
– Хочешь булочку с шоколадом? – спрашивает она.
– Еще слишком рано!
– Половина пятого. Самое время перекусить.
– Я говорю о той женщине! Рано приглашать ее домой!
– Я так не думаю. Совсем наоборот.
– Ты же ничего о ней не знаешь! Ты ее видела? Нет! Знаешь, как она выглядит? Ты даже не знаешь ее знак зодиака!
– Что ж, это правда. Думаю, она – Близнецы. Твой отец всегда питал слабость к Близнецам…
– Мам! Ты не можешь пустить эту женщину в наш дом!
– Интересно, почему?
– Мы ее не знаем! Она чужая!
– Именно поэтому нам стоит узнать друг друга поближе. А когда она будет от нас уходить, то станет нам уже не чужой, как ты говоришь, а хорошим другом.
– Ну конечно!
– И потом, я рассчитываю на тебя. Ты будешь приглядывать за сестрой, на случай если она затеет выставку мягких игрушек или парад своих фигурок «Плеймобил».
Больше я не произношу ни звука. Если мама думает, что мое молчание означает согласие, она глубоко ошибается. На самом деле последней фразой она подкинула мне одну идею.
Наконец подходит наша очередь. Мама просит багет с румяной корочкой и две шоколадные булочки. Когда она расплачивается, одна монетка выскальзывает у нее из кошелька, отскакивает от прилавка и падает на пол.
В фильме эту сцену нужно было бы показать в замедленной съемке.
Субъективный план. Зритель видит все как бы с моей точки зрения. Камера следует за монетой, пока она переворачивается в воздухе, отскакивает на ребро, катится по полу, останавливается около оранжевой сандалии, и, покрутившись, ложится решкой вверх. Саундтрек: удары сердца, никакой музыки, никаких посторонних шумов. Камера отъезжает назад и захватывает силуэт женщины, которая только что вошла в магазин.
Незнакомая брюнетка поднимает с пола монету и протягивает ее мне. Ее рука крупным планом. На запястье часы в форме ракушки. Циферблат украшен выпуклым изображением кораллов. На стрелках морской конек и краб бегут друг за другом. Я уже видел эти часы. Но где?
И вдруг меня осеняет. Я знаю! Я точно знаю, где видел эти часы. Жюль! Я должен поговорить с Жюлем! Прямо сейчас!
Я разворачиваюсь и стремглав вылетаю из пекарни. Я бегу. Я мчусь. Думаю, никогда в жизни я не бегал так быстро. Я добираюсь до дома своего друга, у меня разрываются легкие и потеют ладони. Останавливаюсь, хватая ртом воздух, и звоню в дверь. Открывает Жюль. Он очень удивлен моим внезапным появлением.
Я удивляюсь не меньше: позади него Дуня. Она совершенно убита. По щекам ручьями текут слезы.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– У близнецов корь, – отвечает Жюль, поморщившись. – Они не смогут пойти на концерт Петси Пепси…
– У обоих сразу? – зачем-то спрашиваю я.
Я не знаю, что сказать.
– Они одинаково одеваются, одинаково учатся, получают одинаковые оценки, занимаются одним и тем же спортом, читают одинаковые книжки, – всхлипывает Дуня. – Им нравится одно и то же. Ясно, что если заболеет один, то и другой тоже. Все пропало. Черт! Черт возьми!
Она достает платок и закрывает лицо, чтобы скрыть слезы. Мы с Жюлем замолкаем, не зная, как утешить. Я отхожу на несколько шагов и присаживаюсь на бордюр. Локти на коленях, голова зажата между ладонями.
– Я должен вам что-то сказать, – начинаю я.
Дуня убирает платок от лица и подходит поближе, Жюль идет следом за ней. Оба стоят на тротуаре позади меня.
– Самозванка придет к нам на обед, – говорю я, не оборачиваясь. – Я не выдержу это…
– Ну подожди, пока ее не увидишь, – советует Жюль. – Может быть, она вполне себе ничего.
– Я с ней уже встречался, – говорю я.
– О чем ты? – недоумевает Дуня.
– Она страшила. Старуха лет тридцати пяти.
– А мне показалась хорошенькой, – возражает Жюль.
– Откуда тебе знать? – не соглашаюсь я. – Ты был наполовину в отключке.
– Как же ты узнал, что это она? – спрашивает Жюль.
– По фотографии.
Я рассказал, что случилось в пекарне. Об упавшей монетке, о заботливой незнакомке, которая подняла ее с пола и отдала мне… Жюль нашел фото в своем телефоне и увеличил его настолько, чтобы мы смогли рассмотреть ее часы до мельчайших деталей. Мы ясно видим и корпус в форме ракушки, и украшенный морскими мотивами циферблат.
– Я ни за что не сяду за один стол с этой мегерой, не стану дышать с ней одним воздухом! Лучше из дома уйду!
– Ты собираешься сбежать из дома? – спрашивает Дуня. – А куда ты пойдешь? И на что будешь жить?
– Я справлюсь, не переживай. Есть сбережения.
В комиксах иногда рисуют яркую лампочку над головой персонажа, у которого вдруг появилась удачная идея. В моем случае это была бы не лампочка, а сверхмощный прожектор.
– Когда, ты говоришь, твой концерт?
Дуня смотрит на меня огромными, как блюдца, глазами.
– В субботу. В три часа, если тебе интересно. А что?
– Я знаю, что делать! – восклицаю я. Это самая блестящая из идей, которые когда-либо возникали в темном пространстве между ушами ученика пятого класса.
Я подмигиваю Дуне:
– Иногда моя гениальность меня пугает.
Мне не терпится узнать, что ты здесь вытворяешь…(Мсье Крамбёль)
Я сижу в своей комнате. Кто-то стучится в дом, и мое сердце чуть не выпрыгивает у из груди. Начинается. Теперь главное не выдать себя. Мама открывает дверь, на пороге стоят Жюль и Дуня. Я выхожу из комнаты, натягивая на ходу куртку.
– Ничего не забыл? – спрашивает мама.
Знак Рака считается легкомысленным и забывчивым. Если бы она знала, насколько я ничего не забыл! У меня с собой документы, все сэкономленные деньги и полный мешок вранья.
Дуня достает три билета на концерт Петси Пепси.
– Мы готовы, мадам, – говорит она.
Мама треплет меня по волосам.
– Я не знала, что тебе нравится эта певица. Я думала, ты больше любишь рэп.
– Вообще-то, это я фанат Петси, – говорит Дуня. – Просто родители не отпускают меня на концерт одну.
– Мы хотим ей помочь, – добавляет Жюль. – Для этого и нужны друзья.
Дуня протягивает кулак.
– Куда иду я…
– Туда и друзья, – мы с Жюлем заканчиваем фразу хором и накрываем ее кулак ладонями.
Когда я прощаюсь с мамой, стараюсь изо всех сил, чтобы мой голос не дрожал:
– До скорого, мам!
Я стремглав выскакиваю за дверь. Можно подумать, я убегаю от смертельной опасности. Мои друзья выбегают следом.
– Может, передумаешь? – вздыхает Дуня.
– Да уж, бежать вот так, совсем одному… А если это не такая уж хорошая идея? – добавляет Жюль.
У меня наворачиваются слезы. Я вспоминаю, как уходил из дома отец. Думаю о нашей разбитой семье, о предстоящем переезде. И печаль превращается в гнев.
– Все нормально, – отвечаю я.
Мы шагаем вместе до конца главной улицы. Здесь наши пути должны разойтись.
– Ты уверен? – спрашивает Дуня. – Еще не поздно отказаться…
Я ничего не отвечаю, и она продолжает:
– А ты подумал о своих родителях?
– А что мои родители?
– Ну, они будут волноваться. Грустить…
– Из-за того, что не смогли устроить мне этот кошмар?
Мы проходим еще несколько шагов. Жюль не отстает:
– И потом, зачем тебе ехать на север? Что за странная мысль?
– Я обожаю юг, с тех пор как мы начали ездить туда на каникулы. Родители это знают.
– И поэтому… ты едешь на север? Не могу уловить логику.
– Все просто. Я еду на север, потому что все подумают, что я уехал на юг.
– Ты мог бы уехать в Марокко, – подхватывает Дуня. – У меня там родственники. Можно пожить у них. Во всяком случае, там всегда солнце.
Правда в том, что я лишь разыгрываю крутого парня перед своими друзьями. Будто бы я прекрасно знаю, что делаю и куда еду. На самом деле я не имею об этом ни малейшего представления. Единственное, чего я хочу, – так это уйти. Прочь из этого дурацкого города, от этой дурацкой семьи. Никогда не встречаться с этой дурацкой Кориной. Уехать! Неважно куда, лишь бы подальше отсюда. В любом случае там мне будет лучше, чем здесь.
– Я все предусмотрел, – уверяю я друзей. – Не беспокойтесь за меня.
– И все-таки держи нас в курсе, – просит Дуня.
Мы подходим к перекрестку, где наши пути расходятся. Никто не решается протянуть кулак. Чтобы их успокоить, я обещаю позвонить, если они поклянутся никому ничего не рассказывать. И вот я поворачиваюсь к ним спиной и ухожу не оглядываясь.