План был такой: убедить всех, что я иду на концерт Петси Пепси, а на самом деле сбежать из дома. По моим расчетам у меня будет около трех часов форы, прежде чем начнутся поиски.
Я все продумал до мелочей. Я собирался пешком дойти до больницы на окраине города. Конечно, можно было бы доехать туда и на автобусе, но я решил пока не тратить зря деньги. Они мне еще пригодятся. У больницы я буду голосовать на обочине, чтобы уехать автостопом. Водителю, который согласится меня подвезти, скажу, что навещал в больнице свою бабушку. Пока я читал ей последние газетные новости – бедняжка слепая, – ушел последний автобус в пригород, где я живу. По легенде, у меня нет мобильного телефона, чтобы связаться с родителями.
И вот вдалеке слышится шум мотора. Я вытягиваю руку с поднятым вверх большим пальцем и смотрю на приближающийся грузовик, который вырастает из-за линии горизонта. Картина напоминает мне сцену фильма «Водитель из ада». Этот знаменитый ужастик рассказывает историю о двух подростках, которых преследует на своем грузовике дальнобойщик, сбежавший из тюрьмы маньяк. Когда я вспоминаю кровавые сцены фильма, чувствую, будто у меня по спине ползет ядовитый паук.
Грузовик уже так близко, что я могу рассмотреть фигуру водителя. Это здоровенный бородатый тип. Я мгновенно прячу руку за спину и вздыхаю с облегчением, когда огромная фура, не сбавляя скорости, проносится мимо.
Он удаляется, и я беру себя в руки. Какой же я кретин! Сам себя напугал до полуобморока. Молодец, ничего не скажешь! Между тем вновь раздается шум мотора, и появляется еще одна машина. На этот раз небольшая легковушка.
Я снова поднимаю большой палец и изображаю обаятельную улыбку. Машина еле-еле преодолевает довольно крутой подъем, мотор пыхтит и чихает. Наконец она все-таки взбирается на вершину холма, и я уже могу различить щуплого человека за рулем, вижу седые волосы.
Тут же включается мой внутренний кинотеатр. Теперь я вспоминаю сцены из фильма «Кровь на бампере». Это жуткая история о старушке-каннибале, которая охотилась на своих жертв на машине. Она подстерегала одиноких пешеходов, сбивала их на полном ходу, разворачивалась и несколько раз утюжила по дороге, чтобы превратить их тела в стейк тартар, а потом сожрать.
Перевалив через пригорок, машина набирает скорость и с ревом несется на меня. Я инстинктивно отскакиваю в кювет и утыкаюсь носом в придорожную траву. Затаив дыхание, прислушиваюсь к удаляющемуся гулу мотора.
Следующая машина – длинный черный седан, скоростной и комфортный. Мне и на этот раз совсем не хочется голосовать, и я делаю вид, что его не замечаю. Он как две капли бензина похож на автомобиль из «Вампирского такси», дорожный ужастик о женщине, запертой в фургоне катафалка. Бедняжку похитил кровопийца, чтобы доставить прямо в замок Дракулы в Карпатах.
Мои зубы стучат от страха, когда я, не смея пошевелиться, наблюдаю за проходящими мимо машинами. Я безуспешно стараюсь отогнать всплывающие в памяти сцены из «Зомби-дальнобойщиков» и «Автобуса с живыми мертвецами».
Я стараюсь не думать о кадрах из «Гаража ужаса», в которых кабриолеты-мутанты с вживленной ДНК пираньи сбегают от своего создателя и отправляются на поиски человеческой плоти, когда мой взгляд вдруг останавливается на часах. Оказывается, прошло больше часа с тех пор, как я расстался с друзьями. Между тем я все еще остаюсь на одном и том же месте. Внезапно на горизонте появляется еще одна машина.
На дрожащих ногах, с поднятым вверх большим пальцем я стараюсь отогнать мысли об «Открытых гробницах», где рассказывается о приключениях лихого водителя-мумии.
Машина проскакивает мимо и вдруг останавливается с жутким визгом шин. Это гибридный городской кроссовер благородного серого цвета. Он в десяти метрах впереди и, похоже, ждет меня, как хищник ждет свою жертву. Слышится звук переключения передач. Машина задним ходом медленно подъезжает ко мне. Открывается передняя пассажирская дверь. Я наклоняюсь, чтобы объяснить, что это ошибка, и я вовсе не голосовал на дороге, а просто проверял пальцем направление ветра… И цепенею!
Это не психопат-дальнобойщик и не старушка-каннибал.
Это не вампир, не мумия, не живой мертвец.
Все гораздо хуже.
Это мсье Крамбёль!
Я стою столбом, будто статуя у обочины.
– У тебя есть мобильный телефон? – спрашивает он.
Я не понимаю, почему именно этот вопрос его сейчас волнует больше всего, и бормочу, что нет.
– Я забыл его дома, мсье.
– Тогда залезай! – командует он. – Мне не терпится узнать, что ты здесь вытворяешь…
Твоя бабушка прыгает с парашютом?(Мсье Крамбёль)
– Ну что, садишься или нет? – нетерпеливо спрашивает учитель английского.
Я заглядываю внутрь автомобиля. Заднее сиденье заставлено горшками с пышными кустарниками. Ветви вьются и переплетаются, занимая все пространство. Они покрыты шипами и усеяны гроздьями оранжево-красных цветов. Настоящие джунгли!
– Плетистые розы из Йоркшира и Хамбера, – объясняет он с безупречным произношением. – Очень редкие, очень ценные и очень чувствительные к электромагнитному излучению. Поэтому я и спросил про телефон. Если бы он у тебя был, я бы попросил его выключить, чтобы их не беспокоить.
Крамбёль, похоже, помешан на этих растениях. Садясь внутрь, я замечаю, что он пристегнул их ремнями безопасности.
Я закрываю дверь, и машина трогается с места. Мы проезжаем сотню метров, прежде чем начинается допрос.
– Что ты делал на обочине дороги? – бесстрастно спрашивает он.
Бабушка в больнице, опоздал на автобус: моя легенда тает на глазах, как снеговик, решивший прогуляться по Сахаре. Крамбёль прекрасно знает, что я живу недалеко от школы. Я сижу очень прямо, стараясь не шевелиться, и украдкой наблюдаю за ним. Его руки симметрично расположились на руле.
– Ну, – продолжает Крамбёль, – куда и почему ты едешь автостопом?
Он косится в мою сторону. От дурманящего аромата роз начинает кружиться голова. Я чувствую себя будто в ночном кошмаре.
– Автостопом? – бормочу я.
– Когда стоят на обочине дороги, подняв большой палец, это называется ехать автостопом, да. Ну? Я жду…
В этот момент я точно предпочел бы находиться в одной машине с вооруженным топором убийцей, чем оставаться здесь, с учителем английского.
– Чтобы вернуться домой…
– Домой? – переспрашивает Крамбёль.
Он отрывает правую руку от руля и поворачивает зеркало заднего вида в мою сторону.
– Что ты видишь в зеркале? – спрашивает учитель английского.
Я не очень понимаю, куда он клонит.
– Город, – отвечаю я.
– Вот именно! Город.
Уж лучше бы Крамбёль превратился в мумию, или зомби, или вампира и засунул меня в багажник. По крайней мере, тогда прекратилась бы эта психологическая пытка.
– Если ты видишь город в зеркало заднего вида, значит, мы находимся к нему спиной. Можешь ты мне объяснить, как ты собирался вернуться домой, двигаясь в обратном направлении?
Я поворачиваюсь, смотрю в заднее стекло и изображаю удивление.
Мы доезжаем до кругового перекрестка, и Крамбёль разворачивается. Машина движется со скоростью улитки, которая тащит за собой локомотив. Наверное, розы мсье Крамбёля чувствительны еще и к скорости.
– Я отвезу тебя домой, – говорит он. – И, пользуясь случаем, скажу пару слов твоим родителям. Мальчику твоего возраста нечего делать на обочине дороги в этот час.
Домой?! Меня охватывает невообразимая паника. Я очень ясно представляю себе такую сцену: Крамбёль разговаривает с матерью. Мама узнает о попытке побега. Дальше – больше. Кошмар разворачивается передо мной во всех ужасающих деталях. Меня исключают из школы, папу и маму лишают родительских прав, и я оказываюсь в тюрьме для малолетних преступников. Стоп! Чем истязать себя своим же богатым воображением, гораздо умнее с его помощью провести мсье Крамбёля. Надо вернуться к истории о больной бабушке.
– На самом деле родителей лучше не беспокоить, – начинаю я.
– Вот как! И почему же? – спрашивает Крамбёль своим бесцветным голосом.
– Мы все в шоке, – продолжаю я. – Из-за бабушки. Может, поэтому я немного заблудился.
Его маленькие черные глазки расширяются, шея грифа еще больше вытягивается из воротника.
– Твоя бабушка! Какое же она имеет отношение ко всей этой истории?
Говорят, чем больше врешь, тем больше верят. Поэтому я решаю пустить в ход тяжелую артиллерию. Точнее, строчу как пулемет. Мне кажется, что чем быстрее я говорю, тем больше шансов, что мсье Крамбёль проглотит мое вранье.
Я описываю бабушку, прикованную к постели, опутанную проводами и подключенную к пищащим аппаратам, которые контролируют ее температуру и пульс. Я говорю, что боюсь за нее, потому что ее сердце может в любой момент остановиться.
– Единственная радость для бабули – это когда я прихожу ей почитать.
Я так увлеченно и убедительно рассказываю эту историю, что у меня самого на глаза наворачиваются слезы.
– Подумать только! – продолжаю я, краем глаза наблюдая за реакцией учителя. – Ведь еще на прошлой неделе она была в отличной форме!
– Это ты о своей бабушке, да? – уточняет он бесстрастным голосом. Это действительно не человек, а скала.
– Она была такой активной. В свои девяносто два года три раза в неделю бегала трусцой, плавала в бассейне и участвовала во всех вылетах в парашютном клубе.
– Твоя бабушка прыгает с парашютом? В девяносто два года? – переспрашивает Крамбёль.
Судя по его недоверчивому взгляду, мне пока еще рановато праздновать победу в этой игре.
– После того несчастного случая не думаю, что она еще когда-нибудь решится.
Крамбёль сбрасывает газ и поворачивается ко мне.
– Что же с ней случилось? – спрашивает он.
Я отворачиваюсь к окну, будто бы пытаясь справиться с нахлынувшими тяжелыми воспоминаниями. На самом же деле я лихорадочно вспоминаю сцены про прыжки с парашютом из всех фильмов о войне, которые я видел. В памяти всплывают кадры из «Коммандос в зеленом аду». Это история о солдате-отставнике по прозвищу Дед, который летит в джунгли, чтобы спасти группу ученых, похищенных торговцами людьми. К несчастью, когда он выпрыгивает из самолета, его парашют не раскрывается, и он камнем падает вниз прямо на деревья. Его костюм ниндзя в клочья разодран ветвями, сам же он бьется головой о ствол дерева. В довершение всего от удара ломается ветка и пробивает ему бок. Со стоном Дед зажимает рану руками, кровь течет у него между пальцами, и он теряет сознание. Драматический эффект усиливается разбушевавшейся стихией: ураганный ветер едва не сбрасывает его с дерева, ливень ослепляет. Поскольку ураганов у нас не было давным-давно, я решаю позаимствовать эту сцену, но изменить погоду.