Богоявление в зимнюю ночь…
Магический февраль
Прогулка с хмурым гением
Корабли идут, самолеты летят, поезда спешат во Флоренцию
Дули холодные ветра…
Богоявление в зимнюю ночь…
Как говорится в итальянской поговорке, «Богоявление в зимнюю ночь праздники все унесет от нас прочь» (Epifania tutte le feste porta via). Праздничные дни, к сожалению, с 5 на 6 января заканчиваются, и остается ждать карнавалов. Но сначала – как следует погулять и повеселиться со счастливыми детишками, которым ах какое раздолье в эти дни! Старушка Бефана, больше похожая на добрую Бабу-Ягу, чем на милую фею – полупрозрачное создание, вечно зависающее в воздухе с нравоучительными посланиями и волшебной палочкой в руке, слов на ветер не бросает. «Бефана» – сокращение от «Эпифания», образ, скорее всего, еще языческий и связанный с древнеримскими поверьями. Всю ночь страшная ведьма в высокой черной шляпе и рваных чулках трудится не покладая рук, носясь на метле над городами и весями с полным мешком сладостей и, проникнув в дом, пока дети крепко спят и видят сладкие сны, аккуратно раскладывает подарки по большим и маленьким носочкам, развешанным детьми над каминами в ожидании вкусняшек от доброй старушки. «Темной ночью летает Бефана. Башмаки ее стерты и юбка рвана. Да здравствует добрая фея Бефана!» А после своих забот и хлопот, поохивая и покрякивая от усталости, горбатая старуха слетает с колоколен многих городов Италии в детскую толпу на площади.
Конечно, носки над каминами сейчас заменили мешочки в виде носков, уголь для плохих детишек – крашеным сахаром, но, как восклицал Джанни Родари: «Как вы смеете утверждать, что бывают плохие дети? Становитесь на колени и просите прощения!»
Милая фея, в канун новогодний
Должен твой поезд промчаться сегодня.
Только боюсь я, что в поезде скором
Ты пронесешься по нашим просторам
Мимо убогих домишек и хат,
Мимо хороших, но бедных ребят.
Старая легенда рассказывает, что, когда темной и облачной ночью волхвы шли в Вифлеем, попали они в бурю и заплутали. Не было видно звезд на небе, и не могла им помочь их путеводная звезда. В темноте увидали они светящееся окошко небольшой лачуги, приблизились, постучались, долго ждали, когда им откроют. И вот, наконец, в освещенном дверном проеме появилась старая бабка. Она так была замучена своими земными делами и делишками, что и не поняла сразу, кто стоит перед нею. Волхвы вежливо спросили у женщины дорогу на Вифлеем, сказав, что спешат к рождению младенца, которому суждено стать единственным Богом. Старуха так была рассержена на свое сломанное корыто, что даже и не слушала спутников и, как только они закончили речь, в порыве гнева махнула рукой, мол, вон там. Путники, переглянувшись, попросили ее присоединиться к каравану – стать их проводником, но старуха отмахнулась от предложения, сославшись на большую занятость, кто же скот-то кормить будет без нее! Так волхвы ушли плутать в ночи. А старуха, думая о своем, мирском, вдруг вспомнила, о чем говорили ей путники, ахнула, схватилась за голову и запричитала. Как же так она могла отказаться от предложения принести дары Спасителю и помочь волхвам в их долгом пути! Собралась вмиг и пошла, только куда идти, не знала, поэтому как встречала дом с новорожденным, оставляла ребеночку подарок. Вот так, говорят, до сих пор и бродит от дома к дому, потому что в каждом новорожденном есть частичка божья и каждый заслуживает своего Дара.
Эпифания – древнехристианский праздник, его отмечает вся Италия не только долгожданным появлением старушки Бефаны, слетающей с высоких колоколен городов, но и кортежем Волхвов (La cavalcata dei Magi).
Один из городов, по улицам которого шествуют древние короли-маги, является Флоренция, где каждый год 6 января происходит праздничное шествие с участием аж 700 костюмированных персонажей. Стартует кортеж от Палаццо Питти (Palazzo Pitti) ровно в 14:00, проходит по центральным улицам города, шествуя по площади Синьории (Piazza della Signoria) до кафедрального собора (Cattedrale di Firenze), где под торжественный бой барабанов и завывание серебряных труб приносит Иисусу королевские подарки: смирну, ладан и золото.
И, может, нет ничего странного в том, что великие флорентийские меценаты города, богатая и властная семья Медичи, ассоциировали себя ни с кем иным, как с волхвами, украсив свой нескромный быт произведениями искусств на тему Богоявления.
Именно Козимо Старший, нареченный флорентийцами «отцом Отечества», семейную традицию справлять Богоявление сделал городской. В те далекие времена, в середине XV века, во Флоренции при монастыре Сан-Марко, где Козимо имел личную келью, опять же с изображением кортежа волхвов руки самого Беато Анжелико, складывается светское «Братство Волхвов», или «Братство Звезды», по Вифлеемской звезде, изображенной на эмблеме ордена. Каждые три года в день Богоявления, или Эпифании, настоящий костюмированный кортеж волхвов проходил по городу, и в нем принимали участия сами Медичи, конечно же, переодетые в королей-магов.
Волхвы в итальянском языке называются королями-магами (re Magi). Вспомним сюжеты живописных работ Ренессанса на тему поклонения волхвов из национальной галереи Уффици, в каждом произведении, неважно какого из художников, будь то Лоренцо Монако, Джентиле да Фабриано или Боттичелли, мы увидим короны на головах волхвов, которые с почетом и уважением они снимают перед младенцем Иисусом, складывая на землю под своими ногами. Скорее всего, словосочетание «короли-маги» произошло от арабского, в арабском – от персидского, в персидском – от зороастризма, где магами называли жрецов.
«Братство Волхвов» грандиозно чествовало христианское событие, наглядно показывая власть и богатство семьи Медичи. Остановившись у кафедрального собора, кортеж направлялся в монастырь Сан-Марко (Monastero di San Marco), проходя мимо палаццо Медичи-Рикарди (Palazzo Medici Riccardi), отдавал честь дворцу и, конечно же, семье меценатов города. В 1494 году, когда Флоренция изгнала Пьеро Невезучего, сына Лоренцо Великолепного, праздник был упразднен. Только в 1970 году его решили восстановить как одну из древних традиций города и вновь справлять, только теперь уже каждый год.
Попадаете в этот день во Флоренцию? Шагайте к кафедральному собору, не прогадаете.
Магический февраль
Еще не весна, и зима будто холодней, и снежные метели, и сопливые дожди – чтобы поверили люди в могущество Стужи, только на время уступающей свое время Теплу.
Месяц февраль убивает холодом, но тут же возрождает первыми капелями и поистине весенним солнцем. Дни становятся длиннее, ночи короче, ставший плотным воздух пахнет светом.
Ночью 18 февраля 1564 года сердце восьмидесятивосьмилетнего Микеланджело перестало биться. «Дивино Микелоньоло» (Божественный Микеланджело), как называл его Джорджо Вазари, отбыл в мир иной на пороге своих 89 лет, в полном разуме, но не в здравии. Хандра, а вместе с ней болезнь вероломно прокрались в могучее сердце мастера, спрятанное от злых языков обывателей под старые, изношенные одежды.
Утром 13 февраля, за пять дней до смерти, Буонарроти проснулся с четким осознанием того, что месса в Санта-Мария-сопра-Минерва не должна быть пропущена. Накинув на уставшие плечи черный плащ, ставший вмиг тяжелым грузом этой уходящей из-под ног материальности, Микеланджело вышел из дома и направился в сторону церкви. В этой недалекой от его земной обители прогулке был еще один важный момент: старцу, укрывшемуся от любопытных глаз в широких раструбах своего плаща, страстно захотелось увидеть Пантеон, великое творение человечества.
В шумной толпе карнавальных гуляний, проходящих по всем улицам и маломальским закоулкам Рима, черный плащ «божественного» скульптора и зодчего бросался в глаза даже самым рассеянным прохожим. Скоро ученикам, жившим вместе с Буонарроти и ухаживающим за ним, было доложено, где искать учителя, и поспешивший на помощь ослабевавшему мастеру Даниеле да Вольтерра привел домой уставшего и больного старика.
На все уговоры лечь отдохнуть мастер отвечал отказом с какой-то неистовой раздражительностью. Велев затопить посильнее камин и подвинуть к нему поближе сундук с рисунками, эскизами, недописанными сонетами и письмами, Микеланджело начал последовательно сжигать вначале письма, потом свои произведения.
В доме у Капитолийского холма с небольшим огородиком, мастерской на первом этаже и спальнями на втором, огонь пылал три дня. Три дня с небольшими перерывами на сон Микеланжело сжигал свою память, иногда даже не раскрыв очередное письмо или не раскрутив рулон пожелтевшей бумаги, бросал их в огонь. Иногда же долго перечитывал написанное, убегая вместе со строчками в какое-то далекое воспоминание. Когда перед его горящими от лихорадочных всполохов огня глазами начинали вырисовываться картины минувшего, Микеланджело замирал и пристально вглядывался в прошлое, но, внезапно пробудившись от наваждения, брал очередную стопку бумаг и кормил не утихающие языки душевного пламени.
На четвертый день огонь угас и пришло бессилие – следующие два дня мастер провел в постели, ничего не прося и никого не тревожа, веки потухших глаз были прикрыты, взор уже рассматривал бескрайние просторы неминуемого будущего. Причастие было кратким: «Отдаю душу Богу, тело – земле, имущество – родным».
В полдень 19 февраля кортеж из официальных лиц прибыл к дому Микеланджело, все имущество мастера должно было быть переписано и отныне принадлежало государству. Процедура переписи, предназначенная для королей, принцев, графов и римских пап, подчеркивала статус скульптора, отвергавшего всю свою жизнь всякую привилегированность. Римский папа Пий IV скорбел и собирал комиссию по созданию усыпальницы великого зодчего в церкви Святого Петра. Козимио I Медичи и приближенные его двора во Флоренции разрабатывали план, как вернуть тело ушедшего мастера его родному городу.
Прибывшему в Рим племяннику Леонардо Микеланджело Буонарроти был выдан сундук с золотыми дукатами, на которые мог жить припеваючи любой принц тогдашней Европы, ни на что другое Леонардо не мог рассчитывать, как только на состояние, накопленное его дядей на благо семьи. Но любимый племянник, сын старшего брата Микеланджело, спешил в Рим за самым важным, что мог оставить после себя мастер. В долгих перипетиях, подкупах и обманах бездыханное тело его дяди под покровом ночи все же было вывезено из Вечного города и доставлено во Флоренцию 11 марта.
В 1534 году Микеланджело уехал из Флоренции, чтобы в нее больше никогда не вернуться. Его вера в республиканское правление была настолько велика, что вынести очередной приход к власти семьи Медичи он не мог. Его последняя работа «Пьета Ронданини», оставшаяся незаконченной в римской мастерской, скорее всего, предназначалась для его личной усыпальницы. Творец чувствовал приближающийся конец, рассматривал его через призму верного христианина и, скорее всего, задумывался над местом своего захоронения.
А где хотел покоиться сам Буонарроти? В Санта-Мария-сопра-Минерва или Пантеоне?
Но бездыханное тело не выбирает, долг живых позаботиться о тленном, дав ему достойное погребение, о памяти, продлевая ее тонкой, незримой ниточкой из прошлого в будущее.
Я тысячами душ живу в сердцах,
Всех любящих, и значит, я не прав,
И смертное меня не тронет тленье.
И тление действительно обходило стороной останки «Божественного Микеланджело». Его тело с почестями было доставлено во флорентийскую церковь Сан-Лоренцо, уложено на смертный одр в старой ризнице. И только 14 июня (4 месяца спустя после смерти) с королевскими почестями перенесено в церковь Санта-Кроче, где захоронено в монументальной гробнице рядом с Макиавелли и Франческо Нори, другом Лоренцо Великолепного, прикрывшим его своим телом от смертельных ножевых ран, а также напротив будущей гробницы Галилео Галилея, который, еще ничего не зная о великом мастере Микеланджело, сказал свое первое «Уа-уа» 15 февраля 1564 года, за три дня до ухода Буонарроти.
Мир дает, мир забирает. Аминь.
Прогулка с хмурым гением
Сколько великих мастеров, ученых и просто выдающихся людей на протяжении многих веков жили и трудились во Флоренции: Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти, Микеланджело Буонарроти, Донателло, Сандро Боттичелли, Андреа Вероккьо, Мазаччо, Галилео Галилей, Америго Веспуччи, Джованни Боккаччо, Данте Алигьери. Чем же притягивал этот город талантливые души? Может быть, самим названием: Флоренция – «Вечно цветущая»! Практически у каждого из них здесь остался или дом, где он родился, или район, где он жил, дружил, становился мастером, известным художником, поэтом, мореплавателем, политиком. По этим местам можно пройтись, заглянуть в закоулки, церкви, палаццо, почитать надписи на посвященных им мемориальных досках, полюбоваться произведениями искусств, их руками сотворенными.
Называется такой отдых сухо – тематическая экскурсия, если вы идете с гидом. Если самостоятельно по путеводителю или по своим записям в блокноте, это называется – высший пилотаж. Потому что надо любить определенный персонаж и восхищаться его жизнью и работами, чтобы вот так просто выйти на улицу и пойти искать след Леонардо, Боттичелли или Микеланджело.
Февраль – маньеристический месяц! И уж если «писать о феврале навзрыд» и загуливать улицы до промокших от зимнего дождя ботинок, то только с Микеланджело Буонарроти.
В 22 года Микеланджело первый раз покинул Флоренцию надолго, после возвращался и вновь уезжал, и так до 1534 года, когда уехал окончательно, без оглядки, навсегда. Но всеми фибрами своей души остался связанным с родиной, где прошло его становление, где сохранились и стали достоянием города многие шедевры великого мастера.
Пройдемся с задумчивым, хмурым гением по городу.
Маршрут по следам Микеланджело:
• Начнем со смотровых площадок – так легче оценить размах и красоту старой части Флоренции. Монастырь Сан-Миниато-аль-Монте (San Miniato al Monte) окружает монументальное кладбище Священных врат (Cimitero delle Porte Sante), место «отдыха» привилегированного флорентийского класса. Среди надгробий часто встречаются русские фамилии – это захоронения первой и второй волны эмиграции начала XX века.
Здесь также покоятся Карло Коллоди, написавший «Приключения Пиноккио», семья Америго Веспуччи имеет свой фамильный склеп, как и семья Франко Дзеффирелли, и много, много других славных имен можно встретить на надгробиях, прогуливаясь по шуршащему под ногами гравию узких дорожек, проложенных между могилами.
Кладбище это было разбито здесь совсем недавно, в середине XIX века, в старом, наспех построенном Микеланджело Буонарроти бастионе, который мог защитить город от испанских войск. И бастион действительно серьезно защищал город, даже отстреливался в 1530 году, когда войска императора Карла V стояли на городских задворках, пытаясь сломить флорентийское сопротивление.
• Площадь Микеланджело (Piazzale di Michelangelo) – самая доступная смотровая площадка с видом на Флоренцию. Сюда можно добрести пешком, было бы только желание подняться в гору. Это площадь с бронзовой копией микеланджеловского «Давида» и великолепным видом на город и окружающие его горы. Если вы хоть чуточку знаете работы великого скульптора, заметите: Микеланджело не выливал свои скульптуры из бронзы, а резал из мрамора, среди его произведений нет ни одной бронзовой работы. Что бы он подумал, увидев бронзовую копию своего величайшего произведения, на которое равнялись многие поколения скульпторов?
• Фасад церкви Святого Лаврентия (Basiliсa di San Lorenzo), находившейся под протекторатом семьи Медичи. Микеланджело работал над внешним фасадом церкви с 1516 года, но не успел его завершить. Заказчик проекта – папа римский Лев X, в миру Джованни ди Лоренцо Медичи, скончался, на трон вскоре взошел Климент VII, тоже из Медичи, и у Буонарроти появился еще более грандиозный заказ. А деревянная модель фасада церкви выставлена сейчас в доме-музее мастера.
• Библиотека «Лоренциана» (Bibblioteca Medicea Laurenziana) в той же церкви. Спроектировал ее Микеланджело и даже успел принять участие в строительстве с 1524 по 1534 год, но после смерти папы римского Климента VII покинул город, и внутренние помещения медленно и верно достраивали без него. Библиотека перевернула мое представление об архитектуре с ног нa голову, хорошенько встряхнув мозги и поставив их на место. Первое мое впечатление от увиденного: «Вот он! Портал, разрыв между реальностью и ирреальностью!»
• Усыпальница семьи Медичи и Новая ризница (Capella dei Principi e Sagrestia Nuova) в церкви Святого Лаврентия. Усыпальница не имеет никакого отношения к Микеланджело, зато имеет отношение к Медичи, той самой семье, с которой Буонарроти был связан какими-то тонкими узами страстной любви и ненависти – льдом и пламенем. Через монументальную усыпальницу, украшенную разноцветным мрамором, попадаешь в небольшую Новую ризницу. В ней-то и работал Микеланджело над тремя гробницами на протяжении нескольких лет. Здесь, среди скульптур Зари и Заката, витает сам дух великого ваятеля. Не зря мастер жил в подземельях, находящихся под ризницей, прячась несколько месяцев от гнева Медичи. В скором времени и эти комнаты войдут в музейный комплекс, и мы увидим зарисовки на стенах, созданные мастером в сложные моменты душевного и эмоционального хаоса. Входить в ризницу обязательно, без нее маршрут по следам Микеланджело будет однобоким.
Усыпальница Медичи с Новой ризницей и церковь Святого Лаврентия с библиотекой – это два разных музея, каждый из которых имеет свой вход и свой входной билет.
• Национальный музей Барджелло (Museo Nazionale del Bargello), куда, заметьте, никогда нет очередей и где выставляются четыре работы мастера, а вокруг них хороводами работы талантливых скульпторов периода маньеризма, которые смотрели на мастера, открыв рот, и хотели быть такими же великими.
• Дом-музей Буонарроти (Casa Buonarroti), где сохранились работы, не побоюсь сказать, зрелой молодости, живописные полотна маньеристов по его эскизам и большая серия рисунков творца, безумно жаждущего созидания. Интересно, что улица, где стоит дом гения, был прозвана флорентийцами улицей Грязного Мрамора, так как была заставлена блоками каррарского мрамора, привезенного Микеланджело для своих будущих работ. Но то руки не доходили, то другие заказы отвлекали, и мрамор так и стоял годами, превращаясь в серые грязные глыбы баррикад, перекрывавших неширокие проезды и узкие проходы.
• Базилика Санто-Спирито (Basilica di Santo Spirito), где хранится самая ранняя работа мастера – деревянное распятие. Создал он его в 18 лет, после того как приор монастыря позволил ему тайно работать с трупами, изучая архитектуру человеческого тела. Этот момент хорошо описал Ирвин Стоун в своей книге «Муки и радости».
• Площадь Синьории (Piazza della Signoria) – здесь, перед входом в старейшую ратушу Италии, расположился музей под открытым небом. Практически все скульптуры, украшающие площадь, являются оригиналами, и только работы Донателло и Микеланджело представлены копиями. И это совсем нестрашно, даже наоборот, душа радуется, что с «Давидом» больше ничего не произойдет, на него не свалится из окна Палаццо шкаф, на него не заберутся вандалы. А его точная копия, созданная в конце XIX века, дает нам представление об оригинале.
• Галерея Академии (Galeria dell’Accademia). Никогда не думала, что вот так просто, до дрожи, до головокружения буду кружить вокруг «Давида», в завороженности закидывая голову. И зачем стоять часовую очередь в Академию, становится ясно и понятно под сенью «Давида» – в нем реально спит энергия.
У белого камня, у мраморной груды
Стоим, созерцая великое чудо.
И видим, как, времени власть побеждая,
Ликуя в экстазе, любя и страдая,
Сквозь годы исканий, сквозь путы сомнений
Из холода глыб прорывается гений.
При входе на трибуну, построенную специально для «Давида», стоят незаконченные работы мастера – «Святой Лука» и «Рабы».
• Базилика Санта-Кроче (Basilica Santa Croce) – последнее пристанище Буонарроти, здесь покоятся его останки в очень скромном саркофаге, созданном скульпторами Флорентийской академии.
• Музей кафедрального собора Флоренции (Museo dell’Opera del Duomo) виртуозно реконструирован в 2015 году – просто респект и уважение настоящим, талантливым музейщикам. В музее Дуомо выставляется единственная работа скульптора – «Пьета Бандини», где стареющий мастер думал в камне о Смерти и в образе Никодима запечатлел самого себя.
Творенье может пережить Творца,
Творец уйдет, природой побежденный,
Однако образ, им запечатленный,
Веками будет согревать сердца…
Так, залюбовавшись Микеланджело, я немного всплакнула у Пьеты, но только немного: сопричастность – это тоже творчество.
Корабли идут, самолеты летят, поезда спешат во Флоренцию
Анна Мария Луиза была младшей дочерью Козимо III Медичи. У Козимо, последнего из Медичи, была безумная идея – из великого графа стать королем. Обуреваемый манией величия, почести королевские у императора он выпросил, но дальше никак: связей нет, жена, двоюродная сестра французского короля, сбежала от мужа во Францию, бросив трех детишек на попечение бабок. И решил великий граф выдать свою дочь за короля. Но подходящих королей не нашлось. Пришлось слегка опустить планку и выдать ее за Иоганна Вильгельма, пфальцграфа-курфюрста Пфальца и пфальцграфа-герцога Пфальц-Нойбурга с королевскими почестями.
Молодая флорентийка уехала в Дюссельдорф и начала жить в новом доме так, как жила при тосканском дворе: среди поэтов, художников, музыкантов, став уважаемым меценатом и любимой госпожой. Но дела в Тоскане к этому времени стали совсем плохи: наследников на престол не было, ее старший брат умер, не оставив потомства, младший брат не собирался его заводить.
Понимая всю безысходность положения, Козимо III удостоился быть принятым императором, с которым договорился передать свое государство по женской линии, и после смерти мужа Анны призвал дочь ко двору, в Италию.
В 1737 году, оставшись единственной наследницей Великого герцогства Тосканского, Анна-Мария подписывает «семейный пакт» – документ по тем временам инновационный. Передав все имущество великих графов государству Тосканы, принцесса Анна запрещает вывоз наследства за пределы государства, и Флоренции в частности, на веки вечные. Ну и чего тут такого, спросите вы. И я вам с удовольствием отвечу: а такое в том, что самолеты летят, корабли плывут, люди спешат во Флоренцию, торопятся встать в очередь в Уффици, чтобы охнуть у полотен Леонардо и расплакаться у «Венеры» Боттиччели, сходить в галерею Академии, вдохновиться Давидом Микеланджело и еще много другого. Спасибо за это Анне-Марии и ее необычайной мудрости и гордости за наследство семьи! А то ехать бы сейчас нам в Вену, или Париж, или Мадрид любоваться флорентийским Ренессансом.
И 18 февраля для Флоренции особый день – в честь и в память даты смерти великой графини Тосканской и принцессы австрийского двора Анны Марии Луизы Медичи все городские музеи для всех желающих в этот день открыты бесплатно! Прекрасный жест городского совета Флоренции в благодарность последней наследнице престола Медичи за ее невероятно щедрый подарок городу. И если вы во Флоренции, берите карту города, ручку и прокладывайте маршрут – вас ждет долгий, насыщенный, интересный день!
Музеи, которые мы можем посетить бесплатно:
• Старый дворец правительства (Palazzo Vecchio) и башню Арнольфо (Torre di Arnolfo). Старый дворец правительства – обязательно, а когда заберетесь на башню Арнольфо и у вас захватит дух от прекрасного вида, вспомните обо мне.
• Музей ХХ века (Museo Novecento), если вам интересно современное искусство.
• Церковь Санта-Мария-Новелла (Santa Maria Novella). Стоит увидеть тысячу раз: Мазаччо, Филиппино Липпи, Паоло Уччелло – все здесь.
• Капелла Бранкаччи (Cappella Brancacci). Если дойдете и вдохновитесь «Изгнанием из рая» Мазаччо, маякните мне – присоединюсь к вашему чувству прекрасного.
• Фонд Сальваторе Романо(Fondazione Salvatore Romano). Стоит дойти, чтобы увидеть Заречье – Ольтрано (Oltrarno) и церковь Санто-Спирито (Basilica di Santa Maria del Santo Spirito) с самым ранним произведением Микеланджело Буонарроти.
• Музей Стефано Бардини (Museo Stefano Bardini) – великолепное собрание, созданное антикваром Стефано Бардини в XIX веке.
И это далеко не все. Каждый год к инициативе подключаются малые и большие музеи города, поэтому стоит следить за расписанием.
Дули холодные ветра…
Греческие прелаты прибыли во Флоренцию недовольные и усталые к середине месяца, выдавшегося не на шутку промозглым и холодным.
Всю дорогу от Феррары длинный кортеж греков, возглавляемый повозками патриарха Константинополя Иосифа II и императора Византии Иоанна VIII Палеолога, преследовали дожди. Не унывали только флорентийцы. Радостная новость о переносе буллой папы Евгения IV Феррарского Вселенского Собора во Флоренцию было принято с энтузиазмом даже простым людом.
Коммерсанты подсчитали свои будущие доходы, вожделенно потерли руки от такой несказанной удачи, и город начал приготовления.
Банкет по случаю встречи долгожданных гостей был воистину великолепен. Бесконечные закуски сменялись еще более изысканными блюдами, вино текло рекой, и реки те делали свое дело: к середине банкета как-то раскочегарилось, греки начали улыбаться и весело щурить пьяные глаза, предвкушая размеренный ход Собора и новые яства во имя Божие на их столах. Флоренция развернулась к ним своим очаровательным лицом меланхоличной грациозной гурманки и очаровательно улыбнулась прямо в души страстных защитников веры.
К вечеру захмелели все, даже мальчишки, быстро юркающие с подносами между столами и ловко подливающие в опустевшие бокалы. Понесли мясное. Длинные куски свиной корейки были украшены цветами и травами, аромат от розмарина и тимьяна протянулся прозрачным шлейфом от кухни к трапезной, распадаясь на молекулы и атомы, лез под длинные бороды, застревал в волосатых носах, поднимался к расписным потолкам и смущал вереницу серафимов, спирально взлетающих в поднебесье.
Хмельной Виссарион Никейский, греческий гуманист, теолог, ученый, кардинал Римской церкви, отпробовав мяса, не удержался, встал с места и, крутя в руке предмет, похожий на трезубец бога Нептуна в миниатюре, воскликнул: «Аристос!»
Греки уважительно загудели в ответ, дожевывая тонкие кусочки душистого мяса: «Лучшее, лучшее!»
Кухарки, повара и поварихи на секунду замерли, до конца не осознавая, но чувствуя величие момента бытия.
Увесистый мужик, руководивший работой кухни и больше похожий на людоеда, чем на шеф-повара, лохматой ручищей перегородив дорогу юркому пажу и наклонившись к его лицу так, что можно было подсчитать все прыщи на его огромном носу, ласково спросил:
– О чем они там балакают в трапезной? Что-то я не вразумлю…
– Мясо нахваливают, – нетерпеливо ответил юнец.
– А что говорят-то? – выдохнул великан.
– Кричат в восторге: «Ариста! Ариста!» – ответил юноша, ловко выруливая из объятий повара.
– Ариста, значит, – заключил великан и хохотнул в кулак. – Ну что ж, раз свинина наша вам аристой вкуснее, будет вам АРИСТА.
Так в прохладный дождливый февральский вечер 1439 года от Рождества Христова под сводами флорентийских палат случилось чудо: было дано имя свиной корейке, проваренной в вине и запеченной в печи с травами.
В 1456 году от Рождества Христова Пьеро Подагрик из рода Медичи заказал Беноццо Гоццоли расписать семейную капеллу дворца Медичи-Риккарди. Сюжет «Капеллы волхвов» был выбран не зря, Медичи входили в большой и важный светский орден «Вифлеемской Звезды» и со времен Козимо Старшего на каждое Рождество устраивали богатый и показательный кортеж, в котором старшие представители рода выступали в роли самих волхвов.
На стенах совсем небольшой капеллы в арабесках изящно движущегося к своей цели кортежа среди узнаваемых портретов представителей семьи Медичи запечатлены и император Византии Иоанн VIII Палеолог, и Иосиф II, патриарх Константинополя, с которыми был лично знаком Козимо Старший Медичи, один из активных организаторов Флорентийского Собора. Оба византийца, питавшие большие надежды на Собор 1439 года в деле спасения Константинополя, выступают в роли королей-магов, спешащих поклониться Спасителю. Собор не оправдал надежд, христианская вера не смогла стать вновь единой, Константинополь был завоеван мусульманами в 1452 году.
А флорентийцы и поныне готовят лучшую аристу во всей Тоскане (только не будем говорить это аретинцам, считающим, что у них ариста выходит намного лучше), с удовольствием ее едят и вспоминают свою историю, которая, как и многие другие, оказалась только легендой, что было доказано одним из произведений Франко Саккетти (Franco Sacchetti), тосканского новеллиста, жившего в XIV веке. Уже в его время свиную корейку во Флоренции называли аристой. В происхождении же названия от греческого слова никто не сомневается, аristos – «отличный», «лучший».
Меню сегодняшнего дня
НА ЗАКУСКУ: Луковый пирог – поррата
НА ВТОРОЕ: Ариста
ГАРНИР: Фасоль по-птичьи
ДЛЯ ДУШИ: Браунинг чай
Этот простой и вкусный пирог из лука-порея в Средние века назывался «поррэа» (porrea), «поррата» – более позднее название. Его история связана с историей Флоренции, в частности, базилики Сан-Лоренцо (Святого Лаврентия).
Первое письменное упоминание о поррате относится к концу XIII века, когда в честь святого Стефана Первомученика, первого дьякона церкви Святого Лаврентия, в трапезной был устроен обед для священнослужителей, всего обслуживающего персонала и благодетелей церкви. Этой традиции придерживались целый век, последний праздничный обед был дан в церкви в 1409 году. В XV столетии в этом же монастыре была основана Канцелярия поррэа (Ufficio della Porrea) – «Луковая канцелярия», которая должна была обходить с праздничной процессией все места захоронения, расположенные в церкви, вспоминая имена и освящая гробницы умерших сразу после празднования Дня Святого Лаврентия.
В раннем Средневековье базилика исполняла роль кафедрального собора города. Ее посещал великий Амвросий Медиоланский, епископ Милана, тут служил службы папа римский Николай II, бывший епископ Флоренции, здесь же был захоронен святой Зиновий (San Zanobi), великий епископ города, покровитель флорентийской архиепархии (его мощи только в XI веке перенесли в церковь Святой Репараты, ставшей кафедральным собором).
Базилике покровительствовала семья Медичи. Коммерсанты и банкиры, выходцы из района Муджелло, Медичи переселились во Флоренцию в XIII веке. Занимаясь банковским делом, семья набирала обороты и становилась все богаче и могущественнее. В конце XIV столетия Джованни ди Биччи де Медичи, отец Козимо Старшего, построившего семейный дворец в двух шагах от базилики, начал грандиозную перестройку комплекса, выбрав главным архитектором Филиппо Брунеллески. В старой ризнице под куполом, украшенном медальонами Донателло, Джованни и захоронили, с этого момента базилика стала усыпальницей семьи. Здесь, в крипте под главным алтарем церкви, находится гробница Козимо Медичи, «отца Отечества». Элегантный саркофаг его сына Пьеро Подагрика руки Андреа Верроккьо украшает старую ризницу и примыкающее к ней крыло трансепта. Для гробниц Джулиано и Лоренцо Медичи, а также Лоренцо Второго, герцога Урбинского, и Джулано, герцога Немурского, Микеланджело создаст величественную новую ризницу.
В середине XVI века у Козимо I, первого великого герцога рода Медичи, возникнет идея создать при базилике Капеллу Медичи, или Капеллу Принцев (Capella dei Principi), где и будут захоронены последующие поколения великих герцогов Тосканы.
Вот такую важную миссию выбрала себе «Луковая канцелярия» – раз в год вспоминать добрым словом великие имена захороненных, шифруясь под скромным названием поминального пирога.
Так вышло, что во Флоренции примерно в те же времена было еще одно блюдо из лука-порея с тем же, как у пирога, названием. Это был весенний суп-пюре. Есть даже версия (конечно, флорентийская), что слово «пюре» произошло от «поррэа», только итальянское слово со временем офранцузилось и расширило рамки, обозначая пюре из любых овощей и фруктов.
БЕРЕМ ДЛЯ ТЕСТА: 300 г пшеничной муки, 2 яйца, 2–4 ст. ложки холодной воды, 50–70 мл оливкового масла, щепотку соли
БЕРМ ДЛЯ НАЧИНКИ: немного оливкового масла, 1 кг лука-порея, 1 яйцо, 2–3 ложки панировочных сухарей + для посыпки, 100 г панчетты[1] или прошутто, пармезан по вкусу, соль, перец по вкусу
Из перечисленных ингредиентов замешиваем крутое тесто, оборачиваем его пищевой пленкой и даем отдохнуть около 30 минут.
Для начинки на оливковом масле тушим нашинкованный лук-порей, он должен только слегка подрумяниться. Даем луку остыть, солим и перчим по вкусу и смешиваем с яйцом и панировочными сухарями.
Тесто раскатываем по величине формы для выпечки, застилаем форму бумагой для выпечки и на нее выкладываем лист теста, формируя невысокие бортики.
Выпекаем основу из теста в духовке, разогретой до 190 °C, примерно 15 минут.
В основу из теста помещаем нашу начинку, украшаем ее панчеттой или кусочками прошутто, слегка посыпаем пармезаном и панировочными сухарями, выпекаем еще минут 30, до образования золотой корочки на поверхности пирога.
Кто-то из моих туристов верно подметил, что ариста похожа на буженину. Соглашусь, дело только в выборе отруба: итальянцы для аристы используют кусок нежирного филе из спинки, корейки (lombata), а русские и украинцы – тазобедренный отруб. Давно не ела буженины, надо попробовать.
На одном из моих кулинарных мастер-классов я еще раз убедилась, что мужчины готовят мясо намного лучше, чем женщины. В них просыпаются какие-то древние инстинкты охотников, что ли: сонные до этого глаза и рассеянное на десертах, салатах, пасте внимание при одном упоминании мяса озаряются яркими вспышками интереса в глазах. И ростбиф, и ариста, приготовленные нами в тот день, были вкуснейшими.
БЕРЕМ: примерно 1 кг корейки, тимьян, розмарин, петрушку, сальвию по вкусу, свежий острый перец (по желанию), сухой чеснок (по желанию), оливковое масло, 1 зубчик чеснока, ½ стакана сухого белого или красного вина, молоко (по желанию), соль и перец по вкусу
Солим, перчим и натираем корейку со всех сторон смесью душистых тосканских трав: тимьян, розмарин, петрушка, сальвия, все в равной пропорции. Можно взять чуточку острого перчика и сухого чеснока или использовать готовый набор сухих трав.
Перевязываем кусок кулинарной нитью с веточкой розмарина по всей его длине, чтобы мясо «не раскрылось», не отдало лишние соки.
Обжариваем на оливковом масле с зубчиком чеснока и веточкой розмарина до золотистой корочки, заливаем половиной стакана белого или красного вина и тушим, постоянно переворачивая, 15 минут.
Наполовину готовую аристу ставим в духовку, разогретую до 180 °C, на 1 час. Не забываем переворачивать мясо каждые 15–20 минут, поливая его 2–3 ложками теплого молока или винного соуса, оставшегося от тушения мяса.
В любом трактире Флоренции, взглянув в меню на список гарниров, вы озадачиваетесь вопросом: как флорентийцы жили без фасоли до открытия Америки? Только от одних названий рецептов фасоли кружится голова и вздувает живот: «фасоль по-флорентийски», «фасоль аль учелетто», «фасоль аль фьяско», «фасоль запеченная», «фасоль аль умидо», фасоль… фасоль… фасоль…
«Есть фасоль полезно, она дает чувство «свободы», – говорят тосканцы, вторя своему любимому историческому герою Лоренцо Великолепному Медичи, который уже в XV веке в одной из своих поэм скажет о фасоли практически то же самое. На протяжении веков фасоль являлась блюдом низших классов, ее не рекомендовали употреблять принцам, политическим деятелям, да и всем тем, кто связан с социальной активностью. Зато ценность ее вкусовых и питательных качеств признавалась всеми – и королями, и простым людом.
Но как же так? Мы же знаем, что фасоли в Европе до открытия Америи не было! Или все же была?..
Еще этрускам и римлянам была известна разновидность фасоли, прозванная в Италии fagioli coll’occhio – «глазастой фасолью» за ее вид белой фасолинки с черным ободком типа радужки в центре плода. Такая фасоль входит в разновидность бобовых Dolichos unguiculatus, прозванную «коровьим горохом», родом этот вид фасоли из Африки, и на Апеннинском полуострове она культивировалась примерно с III века до н. э.
«Глазастая фасоль» начала сдавать свои позиции в кулинарии более крупным и калорийным видам американской фасоли, завезенной в Старый Свет уже в XVI веке, но все же своей привлекательности не потеряла, став неким закулисным героем средневековых рецептов и туристической заманихой. Вы бы купили килограмм фасоли с интригующим названием «фасоль этрусков»? Даже если бы она стоила десять евро за килограмм? Вот и я о том же, облизываюсь и продолжаю пользоваться американскими сортами, настолько вросшими в кулинарные традиции Италии, что поди тут разбери, где здесь «фа», а где здесь «соль».
Свое название приведенный ниже рецепт приобрел из-за приличного количества шалфея, который был неотъемлемой специей в приготовлении мелкой птицы, чаще всего воробушков (ucello – птица, uccellino – маленькая птичка).
Небольших птичек в Тоскане ели всегда с превеликим удовольствием, любые классы общества не гнушались ставить сети на мелкую дичь прямо в городской черте Флоренции, которая в XV–XVI веках была еще не так застроена и имела большие зеленые территории.
БЕРЕМ: 300 г фасоли сорта каннеллини, 80 мл оливкового масла, 2 зубчика чеснока, 7–10 листочков шалфея, 300 г свежих или консервированных помидоров, соль и перец по вкусу
Замачиваем фасоль в теплой воде на ночь. Хорошенько промываем фасоль под проточной водой, заливаем 1,5 л свежей воды и отвариваем до полной готовности. Наша фасоль не должна разваливаться, поэтому лучше пробовать ее готовность на зубок: как только фасолинка внутри станет мягкой, снимаем кастрюлю с огня и снова промываем фасоль под проточной водой.
Слегка припускаем готовую фасоль на оливковом масле с чесноком и листочками шалфея, добавляем помидоры, нарезанные кубиками, солим, перчим и тушим до полной готовности помидоров.
Можно в рецепт добавить немного мяса, нарезав кубиками ригатино или свиную сосиску, или прошутто, обжарить их на оливковом масле и после добавить отваренную фасоль и помидоры.
Умеют ли пить чай итальянцы? Скорее всего, нет!
У них то голова после чая болит, то уснуть не могут. Но из каждого правила есть исключения. Не зря, наверное, La Via del Tè, дом чая с красивым названием «Чайный Путь» зародился именно во Флоренции в далекие, суперэкономически бомбические шестидесятые, которые прошли в Италии под единым лозунгом «Каждой семье – по холодильнику и “Фиату”», а во Флоренции – еще парочку чайных в улочках-закоулочках.
Конечно, мне хотелось найти причины такого чайного разворота в далекой истории. Возможно, все те же англичане, облюбовавшие с XVIII века Флоренцию как свой дом? Или все то же пресловутое Gran Caffé Doney, «обританившееся» заведение в самом центре города? Да и Франко Дзеффирелли своим прекрасным фильмом «Чай с Муссолини» подливал чая в переполненную фарфоровую чашечку. Чай – не простой напиток, он себя уважает. И удобные диванчики, и ароматы горячего напитка, хорошая чайная тишина, где звон ложечки – уже музыка, воскрешают тебя после рабочего дня или беготни по делам и достопримечательностям.
Умеют ли пить чай итальянцы? Скорее всего, да, даже если из всякого правила есть исключение.
Но все достопримечательности, изыски, гурманские деликатесы, легенды и истории одному городу в Тоскане принадлежать не могут. Во Флоренции есть чайный дом, а в Сиене – старый рецепт чая, потерянного в одном из ящиков письменного стола начала прошлого века, позабытый в кулинарных рецептах, написанных от руки в дневниках с обложками из китайского шелка. Рукописи, как известно, не горят, а рецепт приписывается английской поэтессе Элизабет Барретт Браунинг.
Элизабет с мужем перебрались в Италию в середине XIX века. В начале своего заграничного жития они остановились в Пизе, затем переехали во Флоренцию, где Элизабет прожила счастливейшие дни своей жизни и была похоронена там же, на английском кладбище. В 1859 году супруги Браунинг гостили в Сиене и оставили экзотический рецепт крепкого во всех отношениях чая.
БЕРЕМ: 1 л свежезаваренного черного чая, 300 г свежих яблок, 100 г кураги, 50 г белого изюма, джин по вкусу, мед по вкусу, молоко для подачи
Завариваем свежий черный чай. Даем яблокам и кураге настоятся в чае полчаса-час.
Затем вновь нагреваем чай и, как только он закипит, добавляем изюм. Варим несколько минут.
В горячий чай с фруктами добавляем джин и мед по вкусу.
К столу напиток подаем горячим – с фруктами, в высоких стеклянных стаканах, или без них, в красивых фарфоровых чашках, с молочником очень горячего молока. Хватит сопливых дождей – пора зиму встречать!