Он растерялся и в первый раз, распуская звено по домам, не смог сказать пионерам ничего обнадеживающего. Даже любимое многообещающее «Увидим!» не сорвалось с его языка. Но ребята настолько привыкли к изворотливости звеньевого, что не очень огорчались.
— Придумает что-нибудь! — уверенно сказал Ромка. — Завтра придет в школу с новой идеей!..
Ромка отгадал. Шурик явился в школу в самом бодром настроении. Но эта бодрость обошлась ему дорого. Вчерашний вечер был для него мучительным испытанием. Никогда раньше он не переживал такого беспокойства и страха. Шурику казалось, что стоит ему хотя бы один раз «провалиться», не выйти в первенькие, как от него ничего не останется. А провал стоял перед ним неумолимый и грозный. Его нельзя было ни обойти, ни перепрыгнуть. Все планы и надежды Шурика рушились и распадались в прах. Какой там комсомол! Конечно, теперь его не примут! А ведь он мог быть первым в классе комсомольцем!.. Да и звеньевым выберут другого. И станет лучший пионерский вожак просто Шуркой Беловым — одним из сорока трех учеников класса.
Пугало и другое. Где-то внутри копошилась мыслишка, от которой Шурика бросало то в жар, то в холод. Когда он не будет звеньевым, что помешает тому же Ромке рассказать ребятам об истории с ножками, о проделке на уроке физкультуры?
В порыве отчаяния Шурик чуть не ступил на единственный правильный путь — трудный, но честный. «Район большой, фотолюбителей много, — подумал он, — можно побывать в домах, где не ходили ребята из второго и третьего звена». Но даже в эту критическую минуту привычка взяла верх над добрым намерением. Подниматься по бесконечным лестницам, собирать по граммам «серебряную воду»… Нет, это не выход! Так не догонишь другие звенья. И снова услужливая и изощренная мысль Шурика подсунула ему рецепт на первенство. Он показался ему простым и вполне надежным.
Воды в кране — хоть отбавляй, а проявитель стоит не так уж дорого. Раствор сделать не трудно. Правда, в нем не будет серебра, но ведь он смешается в бутыли с проявителем, принесенным другими ребятами!..
— Эх ты! Паникер! — зашипел на себя Шурик и радостно хлопнул ладошкой по лбу.
Он не раскрыл пионерам звена свою тайну.
— Сегодня вечером Ромка и еще двое приходите ко мне, — сказал он. — Бидончики захватите!..
На следующее утро в кладовую к завхозу явились три пионера из первого звена с бидонами. Завхоз крякнул от удивления, взял у Ромки бидон и начал переливать проявитель в бутыль, но жидкость бежала широкой струей и попадала мимо горлышка.
— Петр Захарович! Льется! — воскликнул Ромка. — Жалко! Это ведь серебро, а не вода.
Завхоз опустил бидон и проворчал:
— И зачем такую неудобную посуду выбрали? То ли дело другие — приходят с бутылочкой. Опрокинул ее — и ни капли мимо не прольется!
— Мы с бутылочками не возимся! — гордо ответил Ромка. — У нас масштабы другие! Принесем так принесем! Сразу заметно будет!
Продолжая ворчать, завхоз прошел в угол кладовки. Там стояла вторая бутыль с воронкой в горлышке. Туда Петр Захарович и вылил мутную жидкость из всех трех бидонов.
В тетради появилась новая запись — «Первое звено — 6», что означало шесть литров.
Каждый день пионеры из звена Белова приносили то один, то два бидона. И каждый раз завхоз выливал их содержимое в бутыль с воронкой, а бутылочки и фляжки других звеньев опрокидывал в первую бутыль, что стояла у двери кладовой.
Восьмое марта обрадовало теплой весенней погодой. Ребятам не сиделось за партами. На перемене между пятым и шестым уроками пионеры перетащили обернутые бумагой подставки из мастерской в класс. А когда прозвенел последний звонок, все ринулись вниз — в раздевалку. Через четверть часа школа опустела.
Ромка жил на соседней улице. Он примчался домой около трех часов. Отец в эту неделю работал в ночную смену, а мать до четырех часов дежурила в пункте неотложной помощи. Ромка застал отца в кухне и не удивился, увидев на нем голубой мамин передник. Отец еще вчера сказал ему по секрету:
— Я завтра сготовлю обед, а ты не задерживайся в школе — лоск в квартире наведешь.
— Понял! — заговорщически ответил Ромка и спросил с хитрецой: — А как у тебя с подарком?
— А у тебя? — в свою очередь спросил отец.
— Нет! Вперед ты скажи! — возразил Ромка.
— Почему я? Начни ты — ты помоложе! — не сдавался отец.
Спорили-спорили и решили отложить осмотр подарков на завтра.
Войдя в кухню, Ромка интригующе повертел в воздухе бумажным свертком. Отец усмехнулся и вынул из шкафчика свой подарок, тоже завернутый в бумагу.
Глаза у Ромки заблестели.
— Покажи!
— Сначала ты, а потом я!
И опять они не договорились. Ромка спрятал подставку под газовую плиту и схватил швабру. Генеральная уборка началась.
В пятом часу, когда донесся металлический лязг двери лифта и из коридора долетели знакомые торопливые шаги, квартира сияла чистотой, а в духовке стояли кастрюли с готовым обедом.
Отец помог матери снять пальто, Ромка подал ей домашние тапки. Это был первый подарок — внимание. Лицо матери озарилось счастливой улыбкой. Второй подарок преподнес отец — духи в флаконе, похожем на кукурузный початок.
— Нашей королеве — «Королеву полей»! — Отец галантно поклонился.
Потом Ромка протянул свой сверток.
Мать пощупала, понюхала бумагу, взвесила сверток на руке и спросила, заглядывая в глаза сыну:
— Это трон или корона?
— Ближе к трону! — пошутил Ромка и пояснил: — Трои для кастрюли!.. Сами делали!
Он подал матери ножницы, чтобы она разрезала бечевку.
— Подарки развязывают! — сказала мать и принялась терпеливо распутывать узелки.
Наконец бечевка упала, бумага развернулась и новенькая приятная подставочка с фигурными ножками заблестела отшлифованной ровной поверхностью.
— Кстати ты это выдумал! — похвалил Ромку отец. — Неси на стол свое изделие — пригодится! Сейчас будем угощать нашу королеву царским обедом!
Стол накрывали отец и сын. Мать сидела на своем обычном месте и с ласковой улыбкой наблюдала за их неумелыми руками. Но вот сервировка закончилась. Отец открыл духовку и вытащил оттуда кастрюлю с наваристыми щами. Кастрюля удобно встала на подставку в центре стола. Ромка подал поварешку. Отец снял крышку. И тут что-то хрупнуло, как орех под каблуком, кастрюля накренилась и заскользила с подставки в сторону Ромки. Мать ахнула, ухватилась голыми руками за край горячей кастрюли и удержала ее от падения.
А потом… Потом матери мазали мылом ошпаренные пальцы. Было очень больно. Но еще больнее было Ромке.
Проводив родителей в Дом культуры на торжественный вечер, посвященный 8 марта, Шурик лег на диван, потянулся к книжной полке, вытащил брошюру и стал читать устав ВЛКСМ. Резкий звонок в передней заставил его вздрогнуть. «Это еще кто?» — подумал он и нехотя пошел открывать. На площадке стоял Ромка.
— Ты… один? — спросил он, странно кривя губы.
— Оди-ин! — удивился Шурик. — А что?
— Так просто!.. Поговорить по душам надо… Без свидетелей!
Он переступил через порог, с треском захлопнул за собой дверь, вытянул вперед руку с подставкой, перевернул ее кверху ножками. Шурик увидел, что одной ножки недостает. Вместо нее торчал покривившийся на сторону винт.
— Узнаешь? — крикнул Ромка. — Это подставка!.. Та-а подставка!
Ромкина рука взлетела вместе с подставкой и опустилась на прилизанную голову Шурика… Еще раз и еще…
— Это тебе за ножку! — выкрикивал Ромка. — Это за твою идею! Это за мою маму!..
Ромка был слабее Белова. Когда Шурик очнулся от неожиданного нападения, подставка вылетела из Ромкиных рук и сам он, получив пару увесистых тумаков, оказался прижатым к стене.
— Бей! — завопил Ромка. — Можешь бить до смерти! Все равно все узнают, что ты за гад!
— Скажешь, да? Скажешь? — хрипел Шурик, тряся Ромку за грудь. — Донесешь?
— Скажу!
Белов ткнул Ромку под подбородок.
— Скажешь?
— Скажу!
— Тебе же, дураку, попадет! Кто привинчивал ножки? Ты!
— Скажу! — твердил Ромка. — Скажу! Скажу!
Это исступленное «Скажу!» лишило Белова сил. Он еще подергал, потолкал Ромку в бессильной ярости. Но страх разоблачения упрямо овладевал им, леденил душу. Белов выпустил Ромку и убежал в комнату.
В квартире наступила тишина.
Ромка постоял у стены, тяжело дыша, прислушался, заглянул в комнату. Белов лежал на диване вниз лицом.
— Ладно… Леший с тобой! — произнес Ромка. — Ничего я не скажу… Только сидеть с тобой не буду и перейду в другое звено! Но ты не радуйся, — сами про тебя узнают! Всё узнают!.. А я руки пачкать не буду!..
Со следующего дня Белов сидел за передней партой один. Ромка пересел на правый фланг к третьему звену. В классе догадались, что приятели поссорились. Высказывалось много предположений о причине ссоры. Но никто не знал толком, что произошло, а Ромка не давал никаких объяснений.
Белов старался держать себя по-прежнему — независимо и авторитетно. Но все, в том числе и он сам, чувствовали, что приближается скандал.
Он разразился в самый неожиданный для Белова момент — на большой перемене.
— Химики приехали! Серебро привезли! — облетела школу радостная весть.
У пионерской комнаты собралась толпа ребят. Комната не могла вместить всех желающих посмотреть на добытое из раствора серебро, но Шурик сумел протолкаться сквозь задние ряды и добрался до дверей. Здесь он и остановился с гордым, спокойным видом. Сейчас все увидят настоящее серебро и вспомнят, что именно он предложил собирать проявитель. Шурик надеялся, что серебряный слиток развеет тучи, собравшиеся над ним.
К столу в центре пионерской комнаты подошла пожилая женщина. Она приветливо улыбнулась, раскрыла желтый кожаный портфель, достала книгу, полистала ее и вынула тоненькую полоску светло-серого металла.
— Вот оно — ваше серебро! — сказала она.
— Так мало? — разочарованно спросил кто-то.