Годы, проведенные под кровом родительского дома, казались ему временемзаточения, которое кончилось, и он обрел свободу. Преподобный Шио пел по дорогепсалмы Давида, которые обычно пели богомольцы, приближаясь к святым местамсвоего паломничества. Антиохийская пустыня казалась ему Небесным Иерусалимом,монахи - земными ангелами, а путь из мира в пустыню - путем от земли к небу.
Преподобный Иоанн принял его с радостью, как отецпринимает сына после разлуки. Он увидел в юном отроке монаха по сердцу и старцапо уму, и облек его в схимническое одеяние. Ангелом-покровителем Иоанна былпророк Иоанн Креститель175, и преподобный Шио имел особоемолитвенное усердие к Предтече Господа и старался ревностно подражать ему вбезмолвии и посте. Казалось, что огненное благословение Иоанна Крестителя - величайшегоиз пустынников - пребывало на Шио от юношества до его блаженной кончины. Этотнебесный огонь, который почил в сердце преподобного Шио, с каждым годомразгорался все сильнее и ярче.
Шио был любимым учеником Иоанна, но он не находилсянеразлучно около своего учителя, как некоторые послушники, которые старалисьповсюду сопровождать своего старца, быть вместе с ним неразлучно, как его тень.Преподобный Шио проходил тот путь безмолвия, который был впоследствии названисихией. Он жил в одинокой пещерной кельи и только в вечер под воскресеньеприходил в храм, построенный в пустыне, где монахи совершали чин 12-ти псалмов.В этом храме авва Иоанн служил литургию, еженедельно причащал монахов. Вскорепреподобный Шио был посвящен в диакона и сослужил своему наставнику. Можносказать, что монахи слышали его голос только тогда, когда он читал ектеньи имолитвы.
У кого в сердце Иисусова молитва, для того трудносказать вслух несколько слов, даже приветствовать братию, как будто он теряетмолитвенную теплоту, и в это время начинает мерцать и гаснуть свет в его душе.У безмолвника открываются внутренние уста, это уста его сердца, которыми умбезгласно произносит молитву. Если он вступает в беседу с братией или состранниками, пришедшими в пустыню, то внутренние уста его смыкаются и смолкают.Поэтому для пустынников совершенство - это полное безмолвие, которое вышевсяких назидательных слов. Благодать открывается, как бы беседует с пустынникомв безмолвии, а когда он облекает мысль свою в слово, то уже переходит во внешнее,будто спускается по ступеням вниз, чтобы общаться с людьми. Только по особомуоткровению Божьему безмолвники брали на себя подвиг старчества и принималипосетителей. Но это был для них тяжелый труд, и они всегда тосковали по своемупрежнему одиночеству, в котором открывался им духовный свет. Все великоесовершается в молчании, все великое сокровенно от мира. В храме люди внимаютсвященным песнопениям, которые как бы на крыльях возносят ввысь их. Апустынники внимают песне безмолвия, которая наполняет их сердце неизреченнойрадостью. В храмовых песнопениях душа возносится к небу, в безмолвии небоопускается в сердце монаха, и пустыня или уединенная келья становится для негопреддверием рая. В душе пустынника отражаются лучи божественного света. При бурепомыслов и страстей этот свет гаснет, как пламя свечи - от порыва ветра. Нагладком, отшлифованном серебре отпечатлеваются изображения. Если поверхностьсеребра чернеет или покрывается пылью, то изображение становится неясным, какбы мутным. Если ум отключается от сердца и погружается во внешнее, то сердцебезмолвника покрывается земным прахом и перестает отражать в себе небо. Поэтомубезмолвие, прежде всего, - хранение сердца. Пустынник любит людей, но особойлюбовью: он жалеет мир, не познавший Бога, он жалеет тех своих братьев, которыепроменяли безмолвие на внешнее служение. Так с сожалением смотрят на царскогосына, который взялся подметать улицы города.
Сердце молитвенника - это таинственный престол. Когдаон покидает его и уходит во внешнее, то из царя превращается в раба, из зрячего- в слепого. С безмолвием связана память о смерти. Пустыня располагает человекадумать о вечном, - о том, что находится не только за пределами земли, но инебосвода. Смерть представляется плотскому человеку как некое чудовище, котороепреследует его и в какое-то неожиданное мгновение бросится и растерзает начасти. Смерть для монаха - это вожделенная встреча с Христом. Если он боитсясмерти, то эта боязнь - за грехи, за нерадиво прожитую жизнь, это скорбь о том,что он еще не полностью окончил покаяние. Но сама память о смертипредставляется ему великим утешением. Память о смерти отрывает его от земли,отрезвляет от страстных мечтаний, дает силы для молитвы, наполняет душу миром итишиной. Мысли о вечности в душе безмолвника похожи на стаю лебедей, которыетихо плывут по поверхности глубокого озера.
Память о смерти делает человека странником на земле.Он понимает, что все, что существует во времени, не его, что этот мир толькопуть, и каждый день жизни - стадия пройденного пути. Молитва и память о смерти- это два ока души, устремленные в вечность. В общении с миром исчезает памятьо смерти. Человек начинает думать, что мир это его родной дом. Страсти, какневидимые нити, привязывают его к земле. Вместо радости о Боге в его сердцепоявляется смятение и тревога. Страсти превращаются в помыслы, ум становитсяпохожим на крылья вертящейся мельницы, а иногда, под действием гнева и похоти,- на зверя, который бросается из одного угла клетки в другой и стараетсяперегрызть зубами железо решетки.
Пустыня располагает к памяти о вечном. Ночное небо,которое кажется куполом огромного храма, венчающим пустыню, где звезды горяткак лампады, зажженные рукою ангелов, говорит своим безгласным языком о величииТворца. В лучах зари оно похоже на хрустальную чашу с цветами, а при восходесолнца на море из золота, по которому плывут подняв паруса облака, как одинокиекорабли. Камни, выжженные солнцем, похожие на угли после пожара, безгласноговорят о временности всего земного, где даже скалы превращаются в прах, будторазбитые молотом, и обломки их кажутся могильными надгробьями. В пустынеисчезает память о мире, который остался где-то далеко, как волнующееся море. Ноо времени и вечности, о красоте и величии божественного творения размышляюттолько еще несовершенные безмолвники, которые хотят возвысить свой ум отвидимого к невидимому. А совершенные безмолвники не возводят взор свой к небу,усеянному звездами, как драгоценными камнями, не восторгаются видом четкихлиний гор на фоне голубого океана. Они стараются не думать о творении, чтобы неотвести взора своего ума от Творца, - от лучшего не перейти к худшему. Опреподобном Сисое176 говорили, что, поливая растение, он смотрелтолько вниз на его корень, не поднимая глаза вверх на ветви, чтобы не рассеятьсвоих мыслей. Поэтому безмолвники заключали себя в келью как в темницу, чтобывнешними впечатлениями не отключить ум свой от молитвы.
Одним из последствий грехопадения была потерячеловеком своего собственного сердца. Ум, отключенный от созерцания Бога,разбился на части, как упавшее зеркало на мелкие осколки. Созерцание вечногоБожества, делавшее ум подобным Созерцаемому, сменилось круговоротом внешнихвпечатлений, как будто ум был выброшен из неподвижного центра на поверхностьвращающегося колеса. Любовь к Богу переродилась в привязанность к внешнему, вслепые страсти, в постоянную жажду наслаждений. Человек стал искать счастья втом, что не может дать счастья бессмертному духу - в веществе и материи.Человек отождествил себя со своим телом, представил себя предметом этого мира ивместо благодати Божией решил утолить голод своей души прахом земли. Страданиячеловека - это страдания тяжело больного, это внутренняя боль, которая говоритчеловеку о том, что он потерял в жизни самое главное, - то, что не можетзаменить собой весь мир. Безмолвие - это путь к потерянному раю. Человеквозвращается к центру своего бытия; он удаляет от себя предметы своих страстей,то, что не дает зажить гнойным ранам его души. Затем он борется с образами,картинами, которые хранит его память и, которые, подобно клубам черного дыма,врываются в его сознание. Во время молитвы борьба с образами и представлениями,мыслями, отвлекающими ум от слов молитвы, фантазией и картинами, которые рисуетдемон, превращается в какую-то жестокую битву с адом, искры которого горят вчеловеческом сердце. В шуме этой духовной битвы, в мелькании картин - тообольстительных, то уродливых - человек перестает слышать слова собственноймолитвы. Здесь нужна сила воли, терпение, труд и время. Здесь келья монахапревращается в горнило, где отделяются друг от друга металл и шлак. Этот путьпохож на путь ночью, где на дороге стоят приведения в виде исполинов и чудовищ,но если человек смело идет навстречу им, то они отступают, исчезают и пропадаютво мраке. Именем Иисуса Христа укрощается буря помыслов, смиряются волныстрастей, и ум, очищенный от груза внешнего, делающего его косным и холодным отфантасмагории помыслов, истощающих его силы, находит в сердце свой приют. Но вначале он входит в сердце, как странник в убежище на пути, или как гость вчужое жилище. Снова ум разлучается с сердцем, как будто ему вначале тяжело искучно в сердце, и он хочет выбежать - как ребенок из дома, которого влечет ксебе шум улиц и огни города. Или же само сердце в порыве нахлынувшей страстивыталкивает его из себя, как волнующееся море выбрасывает из своих недр наберег груз, лежащий на его дне. Но постепенно ум привыкает находиться в сердцекак в родном доме и уже сам не хочет выйти из его стен. Постепенно передчеловеком открывается его собственное сердце. Вначале сердце кажется маленькойземлянкой, в которую входит ум, как вползает зверь в свою нору. Ему тесно всердце, он как бы зажат им как ребенок пеленами. Но происходит чудо: сердцераскрывается перед ним и делается глубоким как бездна, у которой нет границы идна. Слова молитвы - это свет, озаряющий бездну. Он чувствует себя как во времямироздания, когда тьма и хаос по слову Божию обратились в свет и жизнь. Онвидит небо в своем собственном сердце, где сияет как солнце имя Иисуса Христа.Тогда он не хочет смотреть ни на полуденное небо, пронизанное лучами солнца,