О вечном и преходящем — страница 46 из 86

Фромм³⁷⁰. Его позиция основана на кон­цепциях гуманизма. Он считал человекасуществом до­брым по своей природе, но испорченным воспитанием и социальной средой.По мнению Фромма, если дать ре­бенкувозможность свободно развить потенциал зало­женныхв нем способностей, то дети сами собой превра­тятся в подобие ангелов и жизнь на земле будет счаст­ливой ибесконфликтной.

В оценке религии Фромм недалеко ушел от Фрейда. По его мнению,религия представляет собой коллектив­ный невроз. Каких-либо аргументов Фромм неприводит; емукажется, что все понятно и так. Что Фромм пони­мает под неврозом, об этом онтакже умалчивает.

Если невроз представляет собой повышенную возбу­димость снеправильной нервно-психической реакцией на раздражитель, то религия, выводя человекаиз клуб­ка противоречий, какраз является мощным средством излеченияразличных неврозов. Человек, придающий особое значение факторам земной жизни и меняющим­ся ситуациям, психически более уязвим. Среди ду­шевнобольных преобладающее большинство составляютбывшие атеисты и люди, не живущие религиозной нзнью,то есть не исполняющие в своей личной жизни нормы и предписания христианства.Надо сказать, что бред душевнобольных,даже когда он кажется связан­ным срелигией, имеет не религиозный, а оккультнсь демонический характер.

Другой известный американский психолог Маслоу³⁷¹,в противоположность Фромму, считает религию не след­ствием и проявлениемневроза, а причиной его. Он счи­тает одним из путей оздоровления человекаснятие огра­ничений в первую очередь религиозного порядка. Мы вновь видим ненаучно-экспериментальное учение, осно­ванное на фактах, а попытку дискредитациирелигии какзапретительной системы, насилующей человека.

Факты говорят о другом: высокие идеи и чувство долга помогаютчеловеку не падать духом, а бороться и выживать в экстремальных условиях. Но для насинте­ресен факт, что идеи, подобные концепциям Фрейда, Фромма и Маслоу,находят сочувствие и отклик в со­временном гуманистическом обществе. Если быФрейд и Фроммжили столетием раньше, то их концепции возмутили бы общество, несмотря на егоиндифферентность к религии, и были бы объявлены ничего не имеющими общего с наукой. Теперь они находят откликв челове­ческих сердцах именно потому, чтоих ядовитое жало направлено противрелигии - в этом главная причина их популярности.

Фромм говорит, что Евангелие ошибается,поставив воглаве две заповеди: любовь к Богу и любовь к ближ­нему. Он пишет, что для счастья требуетсядругая запо­ведь: не мы должны любить, а насдолжны любить. Но что произойдет в таком случае с человеческой личнос­тью? Что постоянно нужно делать человеку, чтобыего любили? Люди не любят ни правды,ни истины; они не любят, когдачеловек делает противоположное их при­вычнымгрехам и порокам. Поэтому для того, чтобы все любили человека, он долженстать лояльным ко всем порокам людей иобщества, стараться быть солидарным скаждым человеком, то есть самому надо сделаться бес­принципным. Христос сказал о том, что истинныххрис­тиан мир будет ненавидеть.Святые Отцы предсказали, что все с любовью примут антихриста.

Дух вседозволенности не может любить духацело­мудрия и чистоты. Фромм и Маслоу также считают, что чем вышепредставление о Боге, тем ниже представле­ние о человеке, и наоборот, чем вышепредставление о человеке, темниже о Боге. Другими словами, достоин­ствочеловеческой личности требует уничтожения самой идеи Божества. Но у человека остается нереализован­ным религиозное чувство. Чем же можно заполнитьэтот вакуум? Мы видим воочию, чем онзаполняется: оккуль­тизмом и магией - религией без Бога.

При рассмотрении концепций Фромма и другихве­дущих психологов мыобнаруживаем у них одно общее заключение:для того, чтобы человек жил, надо, чтобы Бог умер, а если Он не умирает, Его надо убить.

Христианство предъявляет кчеловеку высокие нрав­ственныетребования, для исполнения которых необ­ходимапостоянная борьба со страстями и грехом. Эта нравственнаяистина вызывает критику психологов-гуманистов.Они говорят, что конфликтность порождает неврозы. Религия - этоперманентный конфликт между идеаломчеловека, представленным в христианстве, и че­ловеком эмпирическим, страстным и грешным. Это кон­фликт разрыва между нравственным чувством человекаи темной стихией его души; этоконфликт борьбы, обле­ченной вметафизическую форму, между Богом и миром или Богом и демоном, в которомчеловеку предоставле­на возможность выбора.Это порождает в человеке ответ­ственностьза внутреннее состояние своей души, страх перед возмездием, чувства греховности, самоосуждения и покаяния. Все это, по мнению психологов-гуманистов,является причиной неврозов. О каком же уважении к религии может идти здесьречь? Уважать религию гума­нистам так же невозможно, как уважать эпилепсию илиистерию, - их только терпят до поры до времени.

Прямо не порывая с религией, гуманисты хотятуничтожить в человеческом сознании мысль о перво­родном грехе, о всеобщейиспорченности человечества, необходимости борьбы со своими страстями, вечнойжизни или смерти, определяемой делами человека, су­ществовании ада и духов зла.Все это «верующие» гума­нисты считают унижением человеческой личности ижестокой мифологией. Некоторые гуманисты, называю­щие себя христианами,подчеркивают, что у них особое христианство. К церковному христианству ониотносят­ся с раздражением и даже ненавистью, в лучшем слу­чае как к религиилюдей, привыкших к рабству. Кредо или Символ веры у гуманистов один: если естьв мире что-либо божественное, то это божественное - сам че­ловек.

К средневековым гуманистам можно отнести иезуи­тов,которые отличались крайней снисходительностью к человеческим грехам и порокам,а для достижения сво­их целей - формальной и внешней лояльностью к раз­личнымполитическим и общественным формациям. Иезуиты еще до Фромма предвосхитили егоконцепцию: «Вместо того, чтобы любить ближнего, старайся, чтобы ближнийвозлюбил тебя». Мораль Евангелия на словах восхищает многих, но когда делокасается непосред­ственно жизни человека, она кажется ему тяжелой и не­исполнимой.Поэтому иезуит должен найти способы, проповедуя Евангелие, обходить его императивыи законы. На помощь иезуиту приходит выработанная отцами ордена теорияпробабилизма³⁷²и апология намерений. Пробабилизм - это учение о том, что обычай, пример илиличное мнение в определенной ситуации принима­ют значение закона. Если поступокчеловека не соответ­ствует Евангельской заповеди и даже противоречит ей,достаточно сослаться на пример или высказывания не­скольких уважаемых лиц (вкрайнем случае, на одно лицо), чтобы обойти заповедь. При желании, подобныхпримеров можно найти достаточно, тем более, что не все поступки и действиясвятых людей святы.

Каждый святой проходит тяжелый путь борьбы с грехом, ив этой борьбе, кроме побед, есть ошибки и поражения, о чем правдивосвидетельствует Священное Писание. Кроме того, святость - еще не совершенство,поэтому и у святых были некоторые слабости, не изжи­тые ими до конца. Святымлюдям также необходимо по­стоянное покаяние. Самые великие подвижники в молитве«Отче наш» просили прощения не только грехов близких, но и своих собственныхгрехов³⁷³.Господь об­винял фарисеев в том, что они заповеди Божии подме­нили заповедямичеловеческими. Таким образом, проба­билизм открывает широкое поле длянравственного из­вращения, когда жизнеописания исторических лиц и самаагиография становятся предметом манипуляций.

Второй тактический прием - это апология намере­ний. Мытакже говорим о том, что Бог судит человека по его намерениям и внутреннемусостоянию его сердца. При этом мы утверждаем, что если его намерения будутдействительно чистыми, то и дело, реализующее это намерение, будет такжечистым. Сын Сирахов говорит: «Лучше немногое с правдою, нежели множество прибыт­ковс неправдою» ³⁷⁴.Иезуиты рассматривают намерения изолированно от дела. Например, они говорят:«Если у человека в супружестве не было детей, и он приобрел ребенка отнезаконного сожительства, то это нельзя рас­сматривать как прелюбодеяние, а какнамерение иметь ребенка. Если человек дал ложную клятву, будучи вы­нуждаемобстоятельствами, то это не клятвопреступ-ле­ние, так как он имел намерение несолгать, а избежать наказания». Поэтому, если в преступлении можно найтикакой-то добрый мотив, то его допустимо рассматривать не в виде греха илидействия, карающегося законом, а в виде тайного доброго намерения. Например,отец семейства скуп, а сын, для того чтобы помочь бедной родне, убивает своегоотца. В глазах иезуитов это не убийство, гак как оно осуществлено ради помощибедным. Значит, лишив жизни отца, сын может рассматриваться не в ка­чествеубийцы, а - благодетеля бедных. Таким образом, апология намерений превращаетсяв апологию греха. В руководстве иезуитов духовникам предписывается не толькооправдывать грех, но и представлять его в виде добродетели, тогда «сильные мирасего» пожелают иметь иезуитов своими духовниками. Например, если князь сребролюбив,следует называть этот грех бережливостью; если он жесток, то нужно говорить,что он справедлив; если отличается хитростью и лживостью, то хвалить какмудрого правителя; если развратен, то восхищаться пыл­костью его сердца.

Такими методами иезуиты хотели заслужить по­пулярностьи любовь. Их религиозный индифферентизм доходил до того, что они позволялибывшим язычникам вносить в католические храмы изображения своих бо­жеств имудрецов, например, поклоняться Конфуцию как святому. Таким образом, заповедь олюбви запечат­лена у гуманистов в перевернутом виде: «Любите нас».

Современная психология и патопсихология по своейатеистической направленности и нигилизму практиче­ски не отличается отмарксистского богоборчества. По­пулярность Фрейда и Фромма - это клиническаякар­тина бездуховности Запада.

Об оккультизме

Почему в вопросе об исповеди значительное место занялау нас проблема оккультизма? Потому, что на смену одряхлевшему материализмунесется, как поток прорвавшейся воды, демонизм, который буквально затопляет