скрытую болезнь они могут носить в себе.Индуисты, вернее, индуистские мистики стремятсяк состоянию, называемому самадхи. Оно имеет сходство с экстазом неоплатоников. Гималайский пантеон богов - этоперсонификация свойств «единого»; многобожие - религия толпы; картинки,нарисованные для детей, которые непознали божественное начало обитающеев них самих. Но посвященный знает, что существует только единый, а множественность - иллюзорна. Он отвлекает свой ум от множественности форм мыслей, картин и представлений. Этоинтеллектуально упрощение относится как к внешнему, так и внутреннему психическому миру самого человека. Он как индивидуум кажется себе иллюзией: «Нет ни меня, ни тебя;существует только он», другими словами: «Я есть ты, ты есть он». Человек пытается путем медитаций отождествлять себя с этой бесформенной и безликой единицей, как единственным бытием, вне которого начинаетсямир иллюзий. Он, посредством медитативных упражнений, хочет слить себя с абсолютом и остается с единственной верой в то, что он и божествоедины, а точнее, он сам себебожество. Психическая жизнь подавлена,как бы уничтожена; вере в свою божественность ничего не противостоит. Эта идея охватывает всего человека и приводит его в состояние транса.Разумеется, молитва здесь отсутствует: кому молиться, если он тождественабсолюту. Притязание на богоравенство или самообожение является основой первородного греха и ведет начало свое от падения сатаны, который посчиталсебя богом. Прошедший путь индуистскоймистики нередко под видом молитвыобращается не к Богу, а к самому себе и заменяет молитву медитацией.Самое страшное искушение для такогочеловека, что он в христианстве струдом приобретает чувство общения с Богом как с Личностью; для него Божество неопределенный универсум. Поэтому у людей, пришедших из пантеистических религий и оккультных учений, если они были практически включены в них, остается какая-то отчужденность и холодность ко Христу как Богочеловеку. Оккультист Владимир Соловьев подменяетБогочеловека Богочеловечеством. Ранниефилософские работы Соловьева, а такжепроизведение «Смысл любви» носятпантеистический характер. В ранних произведениях он хочет обобщить христианскийи восточно-пантеистический опыт, только не мистики, а мышления. А произведение «Смысл любви» проводит идеиоргиастического шиваизма и шактизма377.Характерно, что Владимир Соловьев долгое время занимался спиритизмом.Что касается Флоренского, пришедшего в христианство от платонизма и гностицизма, то он пишет о Христе каким-то ледяным тоном, как можно писать омертвеце; по сути дела, у негоХристос заменен Софией - «матерью мира».
Для прошедшего путь буддизма следует помнить, что буддизм в своих отрицаниях и негациях ещеболее радикален, чем индуизм (нам кажется,точнее будет название шиваизм). Если шиваизм учит о сведении психической составляющей человека к некой универсальной единице, то мистика опустошения в буддизме стремитсясвести всю психическую жизнь к нулю, объявив всякое бытие злом. Шиваизм ищет единого бытия под многообразием форм. Буддизм отрицает бытиеуниверсума. Его мистика - не уничтожение форм, а уничтожение самого бытия как иллюзии, влекущей за собойреальные страдания. Здесь не только уничтожаются мысленные объекты, ноподвергается беспощадной ампутации вся эмоциональнаясфера человека.
Продолжением буддизма, который чуждался философско-метафизических проблем, является еговариант в виде ламаизма, хотя этопродолжение нам представляли как шагназад к индуизму. По этому учению, существуетпустота, которая рождает сама из себя элементы бытия настолькократковременные, что их можно назвать вневременными. Эта пустота являетсяпервоосновой вещей. Этот вакуум, вкотором должна раствориться безостатка душа человека, представляет собой вожделенную цель ламаистов. Ламаизм хочет философски осмыслить буддизм, который порождал из себя и продолжает порождать элементарные частицы как основуи материал для мироздания. Буддизм непытался осмыслить и определитьнирвану, для него определение нирваныв словесной формулировке было бы уничтожением самой нирваны. Буддизм остановился на уровне эмпирики, поставив саму психику человека внеестественные условияискусственного торможения душевных процессов. Буддизму нет дела ни до божества,ни до души, ни до метафизическогомира, ни до начала, ни до концамироздания. Для него само бытие отождествлено с понятием зла - это диссонанс, постоянно терзающий человека.Уничтожить страдания человека можно толькоуничтожив само бытие, а точнее, остановив его проявления. Пришедшие в Церковь из буддизмаотличаются наклонностью к субъективизму и индивидуализму; их религиозная жизнь как бы застывает в их рассудке.Буддисты и ламаисты, так же как ишиваисты, теряют чувство личностногобога. Для них Божество - это энергетическоеначало. Они ищут Его не в молитвах, а вмедитациях, и само понятие молитвы у них искажено: это не мольба, а рассуждение, обращенное не столько к Богу, сколько к собственной душе; они ищут необщения с Богом как с АбсолютнойЛичностью, а субъективные состояния.Для них остается чуждой первая заповедьЕвангельских Блаженств: «Блаженны нищие духом»378. Они чувствуют себя в молитве не нищими, а теургами, и часто приписывают словам молитвы самостоятельную силу. Поэтому пришедшие к православию от этих учений должны помнить, что молитва - этодиалог через слово между двумяличностями: ограниченной человеческой и безграничной божественной. Это синергизмдвух воль. Результат молитвы - от Бога, наша - только просьба. Оккультизм не отрицает ценности земного бытия,но отрицает цель бытия, как общение с Божеством;для него нет Бога как объекта молитвы, он имеет дело с космическими духами, а на самом деле с демонами; он хочетвлиять на этот мир через слово и магическиеритуалы.
Демон имеет индивидуальность, но личность в нем стерта. Молитваоккультиста носит характер императива - повеления; это - агрессия в мирагрессоров с целью заставить их служить себе посредством магических знаков и таинственныхимен как паролей и талисманов. Это - общение с демоном через уподобление ему, поэтому у оккультистов дочудовищных размеров развивается гордыня.
После перехода в православие им труднопочувствовать Бога как живую Личность. Сатана - холоден; сердце у оккультиста такжехолодно, там нет любви, хотя его душа постоянно обуреваема страстями (страсть - это пламя, которое жжет,но не согревает). Его молитва также обращена по инерции к некой безликой силе, поэтому ему нужен особый контроль над собой. Он ищетспособы и методы к молитве, нозабывает о главном, что молитва естьплод смирения и любви.
Всем этим людям необходим духовныйруководитель, как тяжелобольному нужен врач. Смирение с покаянием рождает любовь; только любовь можетсогреть и оживотворить их сердце. Смирениеначинается с послушания, а послушаниес осознания того, что человек своимисобственными ограниченными, изъеденными страстями, как дерево червями, силами не может бороться сгрехом, живущим в нем. Чувство духовного тупика, в котором оказался человек, подобно перекрестку двух дорог, гдерешается дальнейшее направление его жизни: 1) он думает, что у него достаточно внутренних возможностей, чтобы самому преодолеть этот тупик, чтоего состояние - это результатдопущенных ошибок и внешних ситуаций. Он решается сам исправить своюжизнь, сам выйти из лабиринта демоническогомира, в котором оказалась его душа, и в результате он делает новый круг и приходит к тому же тупику. 2) Человек понимает,что грех - это динамическая сила,которая живет в его Душе, итребуется беспрерывная борьба с ним, со всеми его многообразными проявлениями, что он находится в окружениидемонических существ - врагов беспощадных и коварных, более опытных, чем он;что в его душе существуют страсти, которыеон любит и с которыми в тайне сердца не хочет расстаться. Тогда человекначинает искать помощи, а именно помощи Божией через послушание духовному отцу, через отсечение своей непокорной воли,которая стоит, как стена, между человеком и Богом. Человек может изучитьдуховную литературу, в том числеаскетику, знать лучше отцов о внутренней жизни и даже рассказывать обэтом другим, но без духовного отца он будетподобен хирургу, который знаетанатомию человека, но не может сделать операцию на своем собственном теле. Толькопослушание как высшая жертва можетсделать ветхого богоборца новым боголюбцем.
Людям, перешедшим из оккультизма в христианство, не следуетувлекаться богословием, потому что тайная гордость ума может получить свою пищу. Им надо начать сисполнения заповедей, если можно так сказать, с практического христианства, чтобы реанимировать свое сердце; другими словами, им надо перенести цент религиозной жизни из головы в сердце. Они должны научиться уважать человека как богоподобную личность, отказавшись от интеллектуального элитаризма и от прежнего противопоставления себя окружающим людямкак просвещенного в духовной жизни (пневматика) профанам (невеждам). Онидолжны научиться не просто читать молитвы, апросить милость у Бога, - то, что трудно их гордому уму. Переход вправославие из пантеизма - это переход откосмофилии к теофилии, о безликойкосмической силы и духов-посредников - этих артистов в масках - к личностномуобщению с Личным Богом, Который естьЖизнь, Истина и Любовь.
О лжи
Если бы меня спросили, кого считаю самым страшнымврагом Православия, то я, прожив долгую жизнь, мог бы сказать: самым страшнымврагом является дух иезуитизма, который, подобно невидимой с первого взглядаболезни, подтачивает тело Церкви. Конечно, я говорю о людях, которые принадлежатЦеркви и выступают от ее имени. Сама Церковь, как носительница благодати ичистая идея, Церковь, как та духовная стихия, где созидается вечная жизнь, -вечна, свята и неизменна. Но мы говорим о видимой Церкви, о христианах.
Дух иезуитизма - это гуманизм, осуществляемый напрактике, где истина заменена мнимой полезностью, где цель, какой бы она нибыла: небесное царство или земное благополучие, достигается любыми ср