Возможна ли открытая дипломатия?
В ПРИНСТОНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ имя Вудро Вильсона, ставшего сначала президентом этого университета и лишь потом — президентом всей Америки, встречается на каждом шагу. Его гигантское изображение смотрит на обедающих в столовой Вильсоновского колледжа, в котором я преподаю, а в Проспект-Хаусе, где сейчас преподавательская столовая, он жил с семьей, когда руководил университетом.
Поэтому, когда разразился скандал из-за публикации на WikiLeaks четверти миллиона дипломатических сообщений, я сразу вспомнил послание Вильсона конгрессу в 1918 году, когда он предложил положить свои «Четырнадцать пунктов» в основу справедливого завершения Первой мировой войны. Начинались они требованием подписать «открытые мирные договоры, после которых не будет заключено каких-либо тайных международных соглашений, а дипломатия всегда будет действовать открыто и на виду у всех».
Воспринимать ли этот идеал всерьез? И не является ли основатель WikiLeaks Джулиан Ассанж истинным последователем Вудро Вильсона?
Вильсону так и не удалось добиться, чтобы Версальский договор полностью отобразил его «Четырнадцать пунктов», хотя некоторые из них туда все-таки вошли, в том числе создание ассоциации государств — как выяснилось позже, прообраза ООН. Но убедить сенат США ратифицировать договор, в том числе и в части создания Лиги Наций, Вильсон не сумел.
Недавно профессор истории Пол Шретер писал в New York Times, что у открытой дипломатии есть несовместимые с жизнью недостатки, и в качестве примера вспоминал, что подготовка Версальского мирного договора потребовала тайных переговоров. Впрочем, учитывая, что на этот договор приходится значительная доля ответственности за возрождение немецкого национализма, что привело к возвышению Гитлера и Второй мировой войне, его по праву следует назвать самым разрушительным мирным договором в истории человечества.
Кроме того, трудно представить себе, что, если бы предложения Вильсона действительно легли в основу мирного урегулирования и стали стандартом для всех дальнейших международных переговоров, европейская история XX века сложилась бы хуже, чем это произошло на самом деле. Так что Версальский договор — довольно неудачный аргумент в пользу тайных международных переговоров.
Открытое, в пределах разумного, правительство — наш общий идеал. В январе 2009 года его декларировал, вступая в должность, президент США Барак Обама. «Отныне, — заявил он министрам и всему персоналу своего кабинета, — каждое агентство и департамент должны знать, что сегодня администрация стоит не на стороне тех, кто пытается утаить информацию, а на стороне тех, кто стремится ее обнародовать». После чего уточнил, что исключения из этой политики возможны только в интересах защиты частной жизни и национальной безопасности.
Интересно, что даже министр обороны Роберт Гейтс признал, что, хотя недавние утечки ставят США в неудобное и даже неприятное положение, в американской международной политике они особых разрушений не вызвали.
Некоторые из слитых сообщений представляют собой просто личные оценки и почти полностью сводятся к сплетням и слухам о тех или иных национальных лидерах. С другой стороны, именно благодаря утечке мы, например, узнали, что британское правительство, приступая к своему так называемому открытому расследованию причин войны в Ираке, одновременно обещало правительству США «принять необходимые меры для защиты американских интересов», что смахивает на попытку обмануть и общественность, и собственный парламент.
Точно так же из опубликованной переписки стало известно, что президент Йемена Али Абдалла Салех лгал своему народу и парламенту об авиаударах США по «Аль-Каиде», утверждая, что они наносились йеменскими военными.
Больше известно теперь и об уровне коррумпированности некоторых режимов, которые пользуются поддержкой США, например в Афганистане и Пакистане, а также в странах, с которыми у США дружеские отношения, прежде всего в России. Мы узнали, что королевская семья Саудовской Аравии побуждала США начать военные действия против Ирана, чтобы помешать ему создать базу для производства ядерного оружия. Кстати, теперь нам известно и то, что делает честь американскому правительству: оно отвергло это предложение.
Принято считать, что знать все-таки лучше, чем не знать, поэтому знать больше о том, каким видят США свое присутствие в мире и как они его осуществляют, — это скорее хорошо. Граждане демократической страны принимают относительно своего правительства решения, которые, если они не знают, чем оно занимается, вряд ли будут обоснованными. Да и в недемократических странах деятельность правительства вызывает у населения законный интерес.
Правда, не в каждом случае открытость лучше, чем секретность. Предположим, американские дипломаты обнаружили, что демократические силы страны, живущей под властью жестокой военной диктатуры, ведут с младшим офицерским составом переговоры о перевороте, чтобы восстановить демократию и власть закона. Хочется верить, что сообщения, в которых дипломаты информируют свое руководство о готовящемся заговоре, WikiLeaks бы не опубликовал.
В этом смысле открытость подобна пацифизму: невозможно настаивать на полном разоружении, пока оружие готов применить кто-то другой. Поэтому вильсоновский мир открытой дипломатии — это благородный идеал, неосуществимый в реальности, в которой мы живем сегодня. Однако можно попытаться к нему приблизиться. Если бы правительства не так часто обманывали своих граждан, секретов понадобилось бы гораздо меньше, а если бы лидеры знали, что скрывать свои действия от общества — стратегия ненадежная, это было бы для них мощным стимулом вести себя лучше.
Очень жаль, что результатом недавних откровений, скорее всего, станут новые ограничения с целью не допустить очередных утечек. Но давайте надеяться, что в нашу новую эпоху — эпоху WikiLeaks — эта задача окажется неразрешимой.
Этика пищевых гигантов
МЕСЯЦ НАЗАД ОКСФАМ, международная сеть благотворительных организаций, запустила кампанию под названием «За кулисами брендов». Ее цель — оценить топ-десятку крупнейших компаний — производителей еды и напитков, выяснив, насколько они прозрачны в части технологии производства своей продукции и каково их отношение к таким болезненным проблемам, как положение мелких фермеров, экологичное отношение к земле и водоемам, климатические изменения и эксплуатация женщин.
Ответственные, этичные потребители хотят знать, как произведена их еда, а большие бренды, соответственно, должны шире раскрывать информацию о своих поставщиках, чтобы покупатель мог принять информированное решение, что ему есть. Но крупнейшие производители еды зачастую и сами не знают, как у них обстоят дела по всем перечисленным вопросам, что выдает их глубокое нежелание нести какую-либо этическую ответственность.
Наиболее прозрачной в этом рейтинге оказалась компания Nestlé — она хотя бы предоставила информацию об источниках своей продукции и о системе аудита. Но даже и она заслужила лишь оценку «удовлетворительно». В самом низу списка — компания General Mills.
Помимо нехватки прозрачности, отчет Оксфама указывает на недостатки, общие для всей «большой десятки» пищевых промышленных гигантов. Ни одна компания не обеспечивает мелких фермеров равными возможностями при закупке продукции для своих сетей, и даже когда большой бренд закупает продукты у мелких хозяйств, фермеры не всегда получают за них честную цену.
Кроме того, «большая десятка» не интересуется, сколько платят рабочим ее ключевые поставщики и достаточно ли этого для нормальной жизни. Сегодня в мире насчитывается 450 миллионов наемных сельскохозяйственных рабочих, во многих странах им платят неадекватно мало, 60 % из них живут в бедности.
Некоторые компании из «большой десятки» активнее других работают над этичными решениями этой проблемы. Unilever объявила, что расширяет закупки сырья у мелких фермеров, и пообещала, что к 2020 году источники всех ее основных продуктов будут на сто процентов экологичными. Эта политика принесла Unilever оценку «удовлетворительно» и высшее место в рейтинге по параметру доступности для мелких производителей. Внизу списка с оценками «неудовлетворительно» оказались Danone, General Mills и Kellogg’s.
Nestlé много лет критикуют за продвижение детского питания на рынки развивающихся стран, в которых доступно грудное вскармливание, гораздо более полезное для здоровья, чем искусственное. В результате компания пересмотрела свою политику в этом вопросе, но недавно снова подверглась критике за использование детского и принудительного труда при производстве своего какао.
В 2011 году компания обратилась в Ассоциацию справедливого труда за анализом своей цепи поставок. Аудит подтвердил, что многие поставщики Nestlé используют детский и принудительный труд, так что сейчас компания работает над решением этой проблемы. Таким образом, Nestlé, наряду с Unilever и Coca-Cola, получила оценку «удовлетворительно» за соблюдение прав работников. Выше этой оценки не поднялся никто из «большой десятки», а самый низкий показатель у Kellogg’s.
Сельское хозяйство — один из крупнейших источников «парникового эффекта»: здесь его вклад больше, чем у всего транспортного сектора. В то же время эта отрасль — одна из самых уязвимых в условиях климатических изменений, как это недавно продемонстрировали изменения режима распределения осадков. Вырубка тропических лесов под пастбища или для производства пальмового масла высвобождает в атмосферу колоссальный объем CO2. Выпас животных, выделяющих кишечные газы, — крупного рогатого скота и овец — также вносит весомый вклад в климатическую проблему.
И здесь, по мнению Оксфама, крупнейшие бренды не на высоте — они оказались неспособны даже отследить выбросы парниковых газов, прямо или косвенно связанные с их деятельностью. Только Nestlé дотянула до «удовлетворительно», последняя в списке — Associated British Foods с оценкой «неудовлетворительно».