Однако политология породила "триумфалистскую" демократическую школу, считающую демократии не только более мирными, но и более успешными в тех войнах, которые они ведут. Однако Александр Даунс утверждает, что Дэн Райтер и Аллан Стэм объединяют тех, кто подвергся нападению (так называемые цели), и тех, кто присоединился к войне позже (присоединившиеся), и что они исключают войны, в которых нет победителя. Если разделить цели и присоединившихся, а также исключить ничьи (поскольку они свидетельствуют об отсутствии успеха), то демократические государства, будь то инициаторы, цели или присоединившиеся , не имеют ни большей вероятности выиграть, ни большей вероятности проиграть войну. Другие политологи утверждают, что демократические государства воюют более эффективно, имея более крупную экономику, более сильные альянсы, более эффективное принятие решений, большую общественную поддержку и более высокий моральный дух солдат. Майкл Деш подверг эту точку зрения жесткой критике, не обнаружив существенной связи между военным потенциалом и типом режима. Он заключает: "Хорошая новость заключается в том, что, вопреки мнению некоторых пораженцев внутри и вне американского правительства, демократия не является помехой для государства в выборе и эффективном ведении войны. Плохая новость, однако, заключается в том, что демократия не является таким большим преимуществом, как утверждают триумфаторы. В общем, тип режима почти не имеет значения. В двадцатом веке армии авторитарной Германии, Советского Союза, Китая и Вьетнама имели более высокий моральный дух, чем их демократические противники. Если добавить к этому исламистских боевиков (см. главу 14), то идеологическая мораль компенсировала технологическое превосходство противостоящих им армий.
Экономические цели, военные средства
Важной причиной войны является стремление к материальной выгоде, а средством - военная мощь. Расчет отношений между ними занимает доминирующее положение в теории. Но почему же война выбирается для того, чтобы стать богаче? Война обходится дороже в деньгах и жизнях, она более рискованна, так как может привести к поражению или дорогостоящей ничьей, и у нее появляются враги. С другой стороны, победа может принести немедленное вознаграждение в виде дани, но это может продолжаться только до тех пор, пока вы можете обеспечить ее соблюдение. Завоевание и прямое правление могут дать более надежное владение ресурсами, особенно географически фиксированными, такими как плодородные почвы, минералы или гавани, но управление ими требует больших затрат. Рабы, обычно приобретаемые в результате войны, позволяют эксплуатировать ресурсы более интенсивно, чем свободный наемный труд. Рабство, однако, имеет свои издержки, связанные с необходимостью принудительного контроля и отсутствием гибкости труда (рабов не уволишь, когда дела идут плохо).
В набегах обычно присутствовали сексуальные мотивы. Налетчики, как правило, насиловали женщин или уводили их в жены, наложницы или рабыни. Мотивами были удовлетворение сексуального желания, доминирование или повышение уровня воспроизводства победителей, что делало их группу сильнее. Изнасилование также легко совершается вооруженными людьми. В современных войнах изнасилования по-прежнему распространены; действительно, самое большое количество известных изнасилований за одну кампанию было совершено солдатами Красной Армии в 1945 г., которые изнасиловали около 2 млн. немецких женщин. Хотя сегодня изнасилования все еще распространены, увод женщин в плен происходит гораздо реже, за исключением негосударственных армий. В ранних обществах для захвата добычи, рабов и женщин с территорий, которые налетчик не мог стабильно контролировать, часто было достаточно набега, а не полномасштабной войны.
На протяжении большей части истории победители получали военные трофеи - земли, добычу, рабов, женщин. При условии, что война была не слишком дорогостоящей и они выживали, правители и большинство солдат получали выгоду, и война могла быть рациональной для них с точки зрения целей. Это был "капитализм добычи" Вебера - рискованный, но прибыльный. Но население дома от этого могло и не выиграть. Европейская экспансия в мир была рациональной с точки зрения целей для многих младших сыновей и поселенцев, но не для большинства населения. Вероятно, только две европейские страны - Голландия и Британия - получили чистую долгосрочную прибыль от своих колоний.Восприятие прибыли было главным, однако, и чрезмерный оптимизм был нормальным явлением среди тех, кто затевал войны. Конкистадоры, солдаты, купцы, владельцы плантаций и поселенцы, непосредственно участвовавшие в колониальных авантюрах, могли получить большую прибыль, если выжили в сражениях и болезнях. Риск был велик, но и потенциальная прибыль тоже, хотя финансисты, остававшиеся дома, работали лучше. Немногие американцы извлекли материальную выгоду из последних войн. Многие, а может быть, и большинство оборонительных войн в случае успеха имеют рациональную цель, хотя редко приносят дополнительные материальные ресурсы.
Богатства можно добиваться и военными угрозами, но не войной, а данью или принуждением к условиям торговли. Различные типы империй, описанные в 3-м и 4-м томах моей книги "Источники социальной власти", предполагают разную степень военного принуждения. Неформальная империя, например, угрожает военной силой, но использует ее только короткими сериями, направленными не на завоевание территорий, а на требование дани и подношений или диктат условий производства или торговли. "Империи-трибуторы" получают дань от правителей, которые в противном случае могли бы сохранить контроль над своими владениями. В случае отказа они могут быть смещены и заменены более надежными клиентами. Существует и обратный трибутный случай, когда империя платит дань соседям, чтобы те не нападали на нее. Китаю было дешевле откупиться от варваров, чем содержать вооруженные силы для борьбы с ними. Сегодня Соединенные Штаты могут извлечь из этого урок (см. главу 14). Хотя более развитые общества могут совершать набеги на менее развитые в силу ощущаемого военного превосходства, они сами могут быть заманчивой целью для менее экономически развитых, но умелых в военном отношении налетчиков, какими были Рим и Китай для соседей-варваров: они предлагали зрелище таких богатств, что если варвары могли совершить набег и убежать, то было бы рационально попробовать это сделать. Негостеприимная местность их родины и военная мобильность давали им мотив и возможность.
Те, кто стремится к войне ради экономической выгоды, должны быть ограничены материальными средствами ведения войны - стоимостью вооруженных сил в деньгах и жизнях, а также их эффективностью по сравнению с соперниками. Военная мощь может склонить государства к агрессии, если они видят легкую добычу. Однако многие войны ведутся между державами или союзами держав, которые находятся в равных условиях, а это, как правило, приводит к более длительным и дорогостоящим войнам. Не совсем понятно, почему их правители должны рационально выбирать войну, а не другие способы увеличения вознаграждения. Противоположный случай, вызывающий недоумение, - это когда менее сильные державы бросают вызов и воюют с теми, кто намного сильнее. Почему бы им не поступить рационально и не сдаться? В некоторых случаях военная тактика может компенсировать численное превосходство. Еще со времен Сунь-цзы военные писатели подчеркивали, что в бою важна концентрация сил на самом слабом месте противника, а не общее неравенство сил. Но поскольку обе стороны пытаются добиться этого, то, как правило, побеждают более крупные батальоны, хотя бывают и исключения. Политологи также пытались найти веские причины для сопротивления слабых сильным, но только для современных войн.
Большинство войн ведется между соседями за спорные пограничные территории, которые утверждают, что это рационально как с экономической, так и со стратегической точки зрения. Но при этом они обычно добавляют моральные утверждения, внося в спор эмоции, особенно в "ревизионизм", когда одна из сторон заявляет о праве на территорию, которой она когда-то владела, но потом потеряла, как это делают сегодня Россия и Китай, или необычное противостояние претензий, основанных на тысячелетней истории владения арабскими землями в Палестине, против претензий конкурирующих еврейских поселенцев, восходящих к предполагаемому дару самого Иеговы! Там, где теряется территория, возникает ревизионизм. Экономические интересы, как правило, поддаются количественному измерению и компромиссу, как, например, при разделении разницы между соперничающими территориальными претензиями. Но смерть нельзя объективно соизмерить с прибылью, а если к этому добавить праведные эмоции, то компромисс становится затруднительным. Редко можно встретить войну, в которой не использовались бы понятия права и справедливости. Соотношение экономических сил действительно является причиной споров, а эскалация войны должна включать в себя расчеты затрат, выгод и относительной военной мощи, но для объяснения того, почему ужасы войны принимаются так часто, необходимы другие мотивы, эмоции и ситуации.
Контексты 1: Экология
Я буду рассматривать решения о войне и мире в контексте географии и истории. В геополитической теории конца XIX - начала XX века география занимала особое место, но в последнее время география уступила место политике . Археологи предполагают, что войны начались тогда, когда человеческие группы закрепили за собой природные условия, которые могли их поддерживать и которые они называли своими, как утверждал Джон Локк. Когда люди орошали плодородные речные долины, они оказывались в ловушке у матери-природы. Если они уходили, то на менее плодородные земли. Их земли стоило защищать, а менее экономически привилегированные соседи, обладающие военными ресурсами, считали, что на них стоит нападать. Вид богатых городов с плодородными полями и тучными животными привлекал скотоводов, умеющих совершать набеги. Поэтому города укрепляли свою военную оборону и, возможно, совершали ответные карательные набеги, и войны усиливались. Войны становились более вероятными из-за экологической диспропорции между плодородными речными долинами, орошаемыми или нет, и саваннами, горами и джунглями, вокруг которых экономика генерировала особые военные ресурсы. Это объяснение основано не только на экологии, но и на том, как она генерирует различные экономические и военные ресурсы для человеческих сообществ, расположенных на конкретной территории.