Но в сентябре 1950 г. генерал Макартур начал высадку десанта далеко на север, в Инчхон, что заставило НКНА вступить в войну на два фронта, к которой она была плохо подготовлена. Оказавшись в меньшинстве и уступая в численности, подвергаясь массированным американским бомбардировкам, она отступила. Совет национальной безопасности рекомендовал американским войскам остановиться на тридцать восьмой параллели, и тогда миссия была бы выполнена. Но Трумэн прислушался к воинственному Макартуру, и войска США и ООН продолжили продвижение на север. Отступление северокорейцев превратилось в разгром. Ким сообщил китайскому генералу Пэн Дэхуаю, что его армия разваливается и что он может связаться менее чем с 50 тыс. своих солдат. 4 Передовые отряды американцев достигли реки Ялу на китайской границе. Макартур отдал предпочтение горячему преследованию, чтобы у НКНА не было времени на перегруппировку. Но это также означало, что цель сместилась с восстановления довоенного статус-кво на "освобождение" Северной Кореи от коммунизма. Покладистая ООН приняла необходимую резолюцию в поддержку. Это была глупость.
Макартур стоял на пороге Китая, угрожая Маньчжурии, где находилась большая часть китайской тяжелой промышленности. Мао столкнулся с господством США вплоть до своей границы. Китайская гордость была возмущена тем, что американские солдаты открыто мочились в реку Ялу на границе. В Вашингтоне мало кто верил в то, что китайцы будут воевать, - эта вера была результатом американского презрения к слаборазвитой стране с якобы третьесортной армией, которая якобы контролировалась Советами, а Сталин явно не хотел воевать. Некоторые американцы, знавшие Китай и Мао, предостерегали от агрессии, но они были вычищены в ходе борьбы за власть по принципу "кто потерял Китай?". Внутриполитическая фракционность мешала рациональному мышлению.
Мао опирался на традицию "парабеллум" в китайской стратегической мысли, рассмотренную в главе 6, но с марксистским уклоном, согласно которому вооруженная борьба разрешает классовые и международные противоречия. 5 Его внешняя политика была направлена на восстановление Тайваня силой, но американский флот переместился для его защиты, а у Китая не было эффективного военно-морского флота. Мао был вынужден отступить и перед угрозой Корейской войны перебрасывал войска с юга на север. Таким образом, у него были свободные войска для оказания помощи Киму. Он считал, что настал момент продемонстрировать всему миру мощь Китая, удивив Сталина и ошеломив Трумэна и Макартура. На случай необходимости применения силы началась тайная подготовка. Были созданы Китайские народные добровольческие силы - якобы автономная армия добровольцев, чистая фикция, позволяющая Китаю не объявлять войну США. Первоначально планировалось вторгнуться и остановиться в районе тридцать восьмой параллели. Но продвижение Макартура на север было слишком стремительным для этого. В соответствии с доктринами "Парабеллум", предусматривающими гибкость и обман, Мао перешел к вторжению, скрывая при этом численность войск, чтобы заманить американские войска в бой против, как они полагали, незначительных китайских сил. Затем американцы будут окружены и отброшены на юг, а возможно, и вовсе покинут Корею.
В конце сентября - начале октября 1950 г. Мао высказывал лишь неопределенные угрозы в адрес США, а после 13 октября замолчал, притворившись слабым. Это привело к желаемому результату: Макартур стал еще быстрее продвигаться на север, оставляя большие разрывы между своими передовыми частями и центром связи и снабжения. Теперь американские войска были растянуты на большие территории вдоль обоих побережий. В конце октября Мао приказал крупным силам НОАК тихо перейти границу. Они скрытно двинулись вниз по горной цепи, получив приказ продолжать скрывать истинную численность армии. Небольшие китайские силы вступили в бой с американцами, а затем отступили, создав впечатление слабости. Часть китайских солдат была отправлена в плен и передала ложную информацию противнику. Идея заключалась в том, чтобы обойти передовые части Мак-Артура и охватить его силы с флангов и тыла.
Внезапная массовая атака 26 ноября оказалась весьма успешной и дезориентировала американцев. Она привела к беспрецедентному в истории американских войск поражению у Чосинского водохранилища (китайское озеро Чанджин) - следствию излишней самоуверенности американцев. Произошло поспешное отступление американо-ооновских войск на юг, и китайцы на короткое время захватили столицу Юга Сеул. Но в результате контратаки линия фронта была отброшена примерно на тридцать восьмую и тридцать седьмую параллели. К этому времени Соединенные Штаты отказались от надежд на захват всей территории полуострова и вернулись к первоначальной цели - восстановлению статус-кво времен антисемитизма. Эту же цель теперь ставила перед собой и НОАК, понимая, что у нее нет достаточной огневой мощи для захвата новых территорий. Обе стороны ограничили свои устремления и заявили о готовности к переговорам. Потребовалось еще два года застойных боев, чтобы добиться перемирия.
Силы ООН
Контраст между армиями ООН и Китая был заметен. Крупнейшим компонентом союзных войск была южнокорейская РК. Ее войска начали войну в плохой форме, с низким моральным духом. Постепенно их состояние улучшилось настолько, что иногда они могли справиться с северокорейскими войсками, хотя по-прежнему уступали китайским. Среди иностранных войск ООН более 80% составляли американцы, в основном призывники. Большинство из них не знали, зачем они воюют, и им не объясняли, почему. 6 Остальные были набраны из сорока одной страны, причем среди них были как профессиональные, так и призывные военнослужащие. Почти 60 тыс. британских солдат составляли второй по численности иностранный контингент. Почти никто из членов ООН не верил в свое дело так, как солдаты Гражданской и Второй мировой войн в США. Более того, они реагировали на происходящее, не задумываясь об идеологии с точки зрения выживания на поле боя. Как вспоминал один американец:
Я не чувствовал, что защищаю порт Пусан, права южнокорейцев или интересы Соединенных Штатов. Я просто пытался выжить. Выжить от одного момента до другого, пережить день, пережить следующий день. Некоторых людей боевые действия приводят в восторг. Они любят его. Они, кажется, процветают в нем. Я знал таких людей. Но большинство людей, девяносто девять процентов, боятся до смерти. В том числе и я. Только после того, как все закончится, грандиозный замысел встает на свои места, и ты начинаешь понимать, к чему приложил руку.
Герой войны Льюис Миллетт был в числе этих 1%. Он описывал штыковую атаку в уже знакомых нам терминах, переполненный эмоциями и адреналином, совершенно без идеологии:
Я знаю, что я впал в бешенство. Когда ты бьешь кого-то штыком в горло, другого - в голову, на тебя брызжет кровь, никто не может оставаться рациональным. В штыковой атаке вообще не до рассуждений. . . . Вы можете делать то, что в обычных условиях было бы невозможно. Адреналин зашкаливает, и ты делаешь то, что просто физически невозможно. Во время той атаки я зацепил китайца, выбросил его из окопа на штык и снова зацепил, когда спускался. В обычной ситуации так не сделаешь. Потом я был такой слабый. Можно было дотронуться до меня пальцем, и я бы упал. Когда все закончилось, я сел и не мог подняться. Я потратил столько огромной энергии, делая все эти вещи, и был полностью истощен.
Кинг язвительно отзывается о боевых действиях этой армии, недостаточно обученной и немотивированной. Как только китайцы появились на поле боя, у солдат ООН появилась тенденция к "отступлению". Они убегали, когда их атаковали, и часто шли в атаку, а не прижимались к китайским позициям, что обеспечило бы им большее прикрытие. Руди Томеди подтверждает это из интервью с американскими ветеранами, а Брент Уотсон - с канадскими. Никто не объясняет плохую службу моральными устоями, хотя Уотсон упоминает одного канадца, который после войны расстроился: "Я знал, что убивал людей, и иногда мне было не по себе от этого. Это самое трудное в воспоминаниях. . . . Знать, что я это сделал, а моей стране на это было наплевать". Страх сделал этих солдат пассивными. Китайцы язвительно отзывались об американской пехоте. Но американские войска не нуждались в высоком моральном духе. У них было колоссальное технологическое превосходство, и генералы безжалостно использовали его в дневное время. Ночью, когда самолеты, артиллерия и танки были слепы, китайцы контролировали ситуацию, а американцы затаились.
S. Л. А. Маршалл написал отчет о моральном духе американской пехоты в этой войне. Его методы, судя по всему, были такими же, как и раньше. Он пришел к выводу, что темп стрельбы американских войск в Корейской войне был намного выше, чем во Второй мировой войне: "Более 50% войск, находящихся на местности, где возможен непосредственный обмен огнем с противником, в ходе боевых действий будут использовать то или иное оружие". Он уточнил: "В средней пехотной роте в Корее от 12 до 20% личного состава не только активно участвуют в стрельбе, но и проявляют различную степень инициативы в руководстве на месте и принятии личных мер, способствующих улучшению положения подразделения и его сплоченности. В дополнение к этой управляющей силе имеется от 25 до 35% бойцов, которые принимают некоторое участие в огневых действиях, с разной степенью согласованности, но в остальном не оказывают заметного влияния на ход событий. . . . Эти показатели значительно лучше, чем средние показатели участия в боевых действиях среди военнослужащих Второй мировой войны". Он добавил, что большинство причин отказа от стрельбы являются приемлемыми:
Пехотный солдат, так часто встречавшийся во время Второй мировой войны, который отвечал на вопросы: "Я видел врага, я не стрелял, я не знаю почему", - странным образом отсутствует в Корее. Фактически ни один человек из числа необстрелянных не дал такого ответа. Среди причин, по которым не стреляли, были такие: "Я не видел вражеской цели в любой момент и решил, что лучше не стрелять, пока не увижу". "Гранаты сыпались с такой скоростью, что я не мог поднять голову". "Передо мной был подъем земли, который скрывал их людей от глаз". "Меня схватили сзади, прежде чем я увидел, что кто-то идет против меня". "Я помогал сержанту вернуть пулемет в строй". "Их было так много, что я придержал огонь, думая, что они пройдут мимо нас". "Мой автомат замерз, и я не мог найти другой". И так далее. Все эти объяснения имели смысл в данной ситу