На пике своего развития в 2014 году ИГИЛ захватило около 40% территории Ирака и 60% территории Сирии, основав недолговечный "халифат". В нем, если мусульмане внешне соблюдали нормы, им ничего не угрожало. В столице, Ракке, "Самер" вел дневник повседневной жизни. По его словам, публичное присутствие на казнях было обязательным. Зрители должны были скрывать свои мысли. "Очень опасно показывать свои истинные чувства, потому что Даеш следит за толпой, мы полностью в их власти". Ежедневно проводились порки. Девочек-подростков насильно выдавали замуж за боевиков, а женщин преследовала "полиция скромности". С владельцев магазинов взимались произвольные налоги. Сочетание принуждения, индоктринации и эффективного управления привело к тому, что местные жители не смогли оказать сопротивления режиму, который одновременно являлся "мафией, умело использующей десятилетиями существовавшие транснациональные "серые" рынки для торговли нефтью и оружием... обычной армией... сложной разведкой. . сложный аппарат сбора разведданных... ловкая пропагандистская машина".
ИГИЛ осуждает такие ритуальные новшества шиитов, как поклонение могилам имамов и процессионное самобичевание, которые, по его мнению, не имеют под собой оснований ни в Коране, ни в изречениях Пророка. Двести миллионов шиитов в принципе обречены на смерть или принудительное обращение в другую веру, хотя их слишком много, чтобы это было практически осуществимо. Главы мусульманских государств являются мишенью, поскольку они возвысили рукотворные законы над законами Божьего шариата. ИГИЛ даже убедил многих в том, что началась последняя война между мусульманами и неверными, в которой мусульмане в конце концов одержат победу, и наступит конец света. Это трансцендентная идеология, прославляющая жестокую религиозную войну.
ИГИЛ убивает мужчин, женщин и детей, пытает и убивает пленных. Убийства якобы прелюбодействующих женщин и гомосексуалистов, а также целые организованные рынки секс-рабов легитимизируются его прочтением коранических текстов. Как и некоторые обычаи, связанные с иудео-христианским Ветхим Заветом, они отражают практику древних обществ, которая сегодня считается ужасной. Эти деяния ставят ИГИЛ в один ряд с нацизмом, добавляя к этому религиозный стимул, согласно которому зверства будут вознаграждены на небесах. Боевики не испытывают моральных угрызений совести и с гордостью демонстрируют свою жестокость в ужасающих видеороликах. Их текст "Управление дикостью" провозглашает, что "самый отвратительный из уровней дикости" лучше, чем "стабильность под порядком неверия". Однако их злодеяния имеют двойную рациональность. Они направлены на устрашение противника и на то, чтобы показать тем, кто присоединяется к движению, что они должны пойти на все, чтобы достичь исламского рая. Обратной дороги нет.
ИГИЛ особенно привлекает суннитов, живущих под властью шиитов в Ираке и Сирии. Впервые ИГИЛ распространилась в Ираке после того, как в результате победы американцев над Саддамом Хусейном в 2003 г. суннитское правительство перешло в руки шиитских лидеров. Суннитские племенные военизированные формирования, "Сыны Ирака", также были оттеснены новым правительством. Некоторые лидеры ИГИЛ ранее служили в армии или службах безопасности Саддама, и таким образом баасизм вернулся в виде джихадизма. Привлекательность ИГИЛ для сирийских суннитов росла по мере того, как Асад усиливал репрессии, а разрозненные группы сирийских повстанцев порождали хаос. Эти кризисы, а также крах восстаний "арабской весны" заставили некоторых мусульман предположить апокалиптическую возможность того, что великий полководец Махди вскоре придет и наступит конец света. Ибн Халдун высмеивал тех, кто в XIV веке считал это неизбежным. Некоторые заблуждения никогда не умирают.
В Сирии США оказали ограниченную помощь повстанцам, в то время как Асад использовал свою авиацию, впоследствии усиленную российской, для неизбирательного разрушения удерживаемых повстанцами районов. Взаимодействуя, они невольно дали ИГИЛ пространство для расширения в вакууме власти на сирийско-иракских границах. Их фанатизм привел к превосходству в моральном духе, что позволило им разгромить гораздо более крупные иракские правительственные войска. Кажется уместным описать это арабским термином "асабийя" - большая нормативная солидарность. Но субсидии, получаемые богатыми суннитами за рубежом, также позволили им доминировать над плохо оснащенными светскими сирийскими повстанцами. В халифате ИГИЛ иностранные пожертвования дополнялись банковскими кражами, продажей нефти, пшеницы, воды и древностей, торговлей людьми, получением выкупа за похищенных иностранцев и обложением налогами местной экономической деятельности. Рукмини Каллимачи утверждает, что, согласно документам ИГИЛ в Мосуле, "налоговые поступления Исламского государства значительно превышали доходы от продажи нефти. Именно повседневная торговля и сельское хозяйство, а не нефть, обеспечивали экономику халифата". В какой-то момент ежедневный доход ИГИЛ составлял 3 млн. долл. США, а годовой доход - 2,9 млрд. долл. В некоторых районах ИГИЛ обеспечивало эффективную работу полиции, судов и городских служб. Оно выступало посредником в спорах между племенами, и его правосудие было быстрым. Уменьшилось количество похищений, грабежей и вымогательств, муниципальные служащие были вынуждены вернуться к работе. Некоторые из них раньше получали зарплату, ничего не делая. Также был введен контроль над ценами на товары, такие как побочные продукты переработки нефти.
Несмотря на то, что джихадисты ненавистны практически всем мусульманским режимам, они пользуются достаточной поддержкой населения, чтобы пережить преследование со стороны государства. В ряде исследований раскрывается биография боевиков ИГИЛ. Они основаны на трех источниках: правительственных оценках, захваченных записях ИГИЛ и глубинных интервью с задержанными, перебежавшими или захваченными боевиками. Очевидно, что это не случайные выборки боевиков ИГИЛ, и можно предположить, что различные выборки могут иметь погрешности, но это лучшее, что мы имеем.
Практически все они были мусульманами-суннитами, лишь немногочисленные шииты и новообращенные христиане. Около половины из них были выходцами из Сирии или Ирака, половина - из зарубежных стран, всего около сорока тысяч человек. Большинство иностранцев были выходцами из арабских стран, но на пике численности самая большая группа прибыла из России и бывших советских республик Средней Азии, затем из арабских стран, затем из Европы, а также из более отдаленных стран. Наибольшее число арабов было в Тунисе, а наибольшее число европейцев - во Франции. Таким образом, это была настоящая интернациональная бригада.
Исследования показывают, что в основном это были представители среднего класса и достаточно образованные люди, за исключением группы, задержанной до того, как они смогли добраться до Сирии или Ирака, которые были в основном представителями рабочего класса и малообразованными. Однако данные, полученные из записей ИГИЛ, свидетельствуют о том, что это в большей степени относится к иностранцам, чем к местным жителям. При этом большинство во всех группах сталкивались с проблемой безработицы (большинство считает, что это произошло из-за дискриминации). Примерно одна четверть имела мелкое криминальное прошлое или сидела в тюрьме - редко за террористические преступления, в основном за наркопреступления. Все это, а также другие "уязвимые места", такие как безработица, бедность, семейные неурядицы (особенно заметные среди женщин), делали их склонными к кардинальным переменам в жизни, а друзья и Интернет были основными убеждающими факторами для отъезда. Интернет-пропаганда опирается на видеоигры (популярная военная игра "Call of Duty" была трансформирована в "Call of Jihad"), Twitter и Facebook, а также на короткометражные фильмы, демонстрирующие идеализированную жизнь в халифате.
В подавляющем большинстве это были молодые люди в возрасте от 20 лет, около 80% которых составляли мужчины. Большинство из них на момент вступления в борьбу были холостыми, но половина мужчин к моменту захвата в плен были женаты, найдя себе жен в рядах ИГИЛ. Три четверти женщин были иностранками и принадлежали к среднему классу. Большинство женщин стали невестами благодаря ИГИЛ, и их роль была традиционной - рожать и воспитывать детей и заботиться о своих мужчинах. Лишь немногие женщины воевали, в то время как по крайней мере две трети мужчин были боевиками.
Скотт Атран и его коллеги опросили семьдесят молодых людей в лагерях иракских беженцев. Большинство из них сообщили, что они и большинство суннитов приветствовали ИГИЛ как лидера "славной революции", реализующего божественное правление через законы шариата. Девяносто три процента высоко оценили эффективную оборону, приверженность религии и внедрение шариата, что привело к безопасности, стабильности и свободе передвижения, так как были отменены контрольно-пропускные пункты. Впоследствии жестокость и коррупция со стороны ИГИЛ подорвали эту поддержку. Разочарование было характерно для всех опросов. Тем не менее большинство опрошенных по-прежнему поддерживают законы шариата и выступают против демократии, которая, по их мнению, приносит только конфликты, как это было в Ираке. Стремление к общественному порядку преобладает над стремлением к свободе и демократии. Девяносто четыре процента считают, что Иран и Америка сговорились "уничтожить нашу [суннитскую] религию". Они готовы поддержать другой джихадистский режим, если он возникнет. В Дагестане молодые люди были завербованы с помощью интернет-кампании, в центре внимания которой были унижение и виктимность мусульман, идеализированная исламистская жизнь и долг джихада. Фархад Хосрохавар считает, что молодые мусульмане радикализируются из-за чувства личного унижения и виктимности, в соответствии с аналогичными страданиями общины уммы. Спекхард и Элленберг отмечают, что их респонденты отдавали предпочтение своей исламской идентичности. Их идеологические привязанности были не столько религиозными, сколько политическими - джихадизм, халифат, антизападные настроения, права суннитов. Но безработица, бедность и просто "помощь" также имели значение. Вербовщики ИГИЛ были наслышаны о военном провале арабского национализма, начиная с Шестидневной войны 1967 года, и о разрушении зарождающихся государств всеобщего благосостояния