Вывод войск из Афганистана стал предательством, приведшим к убийству многих афганцев, сотрудничавших с коалицией НАТО или афганским правительством. Это также может стать ужасным шагом назад для афганских женщин и афганского образования в городах, хотя в этом отношении талибы отражают традиционные ценности и обычаи сельской местности. Если талибы смогут поддерживать порядок и мир, то для большинства афганцев это будет предпочтительнее, чем продолжение кровопролитной войны с многочисленными жертвами среди мирного населения. Мир лучше войны. Однако талибы, похоже, не в состоянии подавить террористов, связанных с ИГИЛ, а экономические перспективы страны плачевны. Талибы не внушают уверенности в своей способности управлять экономикой. Тем не менее американские войска не добились ни победы, ни соглашения, и вряд ли добились бы, даже если бы их численность была удвоена. Рациональной альтернативы не было, и не было смысла затягивать неудачу.
Я предсказывал, что результаты для этих стран будут хуже, чем страдания при прежних диктаторах, и что интервенции будут способствовать росту терроризма. Я предсказывал, что в Ираке США придется управлять через шиитов и курдов, которые смогут победить на выборах, поскольку составляют большинство населения, - скорее этнократия , чем демократия. Это привело бы к разжиганию межконфессиональной войны между шиитами, суннитами и курдами. В Ираке у США изначально не было местных союзников, поскольку они опирались на небольшую группу иракских шиитов-изгнанников, среди которых наиболее заметным был Ахмед Чалаби. Они не были в Ираке тридцать и более лет и поэтому были там совершенно неизвестны. Сформировать эффективное правительство, как быстро поняли американские военные, они не могли. Но у них было достаточно влияния в Вашингтоне, чтобы убедить главу Временной коалиционной администрации Джерри Бремера распустить два столпа иракского правительства - партию Баас и армию, которую изгнанники ненавидят. Это привело к роспуску всего правительства. Будучи убежденным неолибералом, как и большинство членов администрации Буша, он также с размахом заявил, что иракская промышленность будет приватизирована. Смена режима будет носить как политический, так и экономический характер. Эрик Херринг и Глен Рангвала перечисляют перечень ошибок американцев: привилегированное положение изгнанников по отношению к местной элите; де-баасизация; неизбирательное применение силы; слабое взаимодействие между иракскими и американскими официальными лицами; неспособность обеспечить водоснабжение, электричество и занятость; привилегированное положение американских корпораций; высокая текучесть кадров Временной коалиционной администрации; пытки; содействие разделению местных и национальных сил, чтобы они не могли бросить вызов оккупации. После начала оккупации усилились межконфессиональные противоречия.
Но ошибка, из которой все это вытекало, лежала глубже: вторжение в Ирак вообще, поскольку существенных местных союзников на местах не было. Это соответствует стандарту иррациональности, который я изложил в главе 1: объективный наблюдатель оценил бы, что цель войны не может быть достигнута при любых обстоятельствах. Американские войска вынуждены были опираться на шиитские партии, поддерживаемые их ополченцами и, по иронии судьбы, шиитским Ираном, что привело к этнократии, а не к демократии, и к гражданской войне шиитов против суннитов, в то время как курды смогли создать свои автономные администрации в контролируемых ими районах. Не удалось приватизировать и значительную часть промышленности, поскольку против этого было достаточно оппозиции, чтобы вызвать экономический беспорядок. Беспорядок стимулировал джихадистов, что вылилось в ИГИЛ - иррациональную политику от начала и до конца. Однако на данный момент ИГИЛ разгромлен, и этноконфессиональная напряженность в настоящее время не взрывается, а кипит. Ирак пережил лишь легкую катастрофу. Его правительства пошатнулись, но выжили. ИГИЛ и шиитские ополченцы все еще кусаются, но это в основном комариные укусы.
В марте 2011 года началась военная интервенция с целью смены режима в Ливии, направленная против идиосинкразической диктатуры Каддафи. На востоке страны началось восстание, и силы Каддафи одерживали верх. Он был репрессивным диктатором, но у него была нефть, он не был ни правым, ни левым, но упорно не подчинялся Соединенным Штатам. Была принята резолюция ООН, уполномочивающая страны-члены ввести бесполетную зону и использовать "все необходимые меры" для предотвращения нападений на гражданское население. На практике это вылилось в натовскую кампанию бомбардировок правительственной инфраструктуры, в результате которой погибло, возможно, около тысячи мирных жителей, хотя оценки потерь сильно разнятся. Затем правительство Каддафи объявило о прекращении огня, которое было отвергнуто повстанцами. Это была региональная, а не межконфессиональная война. Все они были суннитами.
Огорченная Афганистаном и Ираком, администрация Обамы "вела сзади", предоставив не сухопутные войска, а морские бомбардировки прибрежных городов, воздушные бомбардировки ста целей и удар беспилотника, уничтожившего личный конвой Каддафи за мгновение до его гибели. В бомбардировках принимали участие ВВС Франции, Великобритании и Канады. В октябре Каддафи был убит, после чего войска НАТО были выведены из страны. Предсказуемым следствием этой короткой войны стал распад ливийского государства и гражданские войны между несколькими ополчениями, которые продолжаются до сих пор и поддерживаются многочисленными иностранными державами. Без репрессивной руки Каддафи страна погрузилась в беспорядок, гражданские распри, терроризм и даже работорговлю. В страну хлынули тысячи джихадистов. Такие результаты были достигнуты в основном по вине самих жителей, но разрушения, нанесенные западными державами, значительно усугубили ситуацию. В Афганистане, Сирии, Ливии и Йемене иностранные интервенции привели к обострению уже существующих гражданских войн, а в Ираке - к гражданской войне. Эти авантюры не пошли на пользу ни этим странам, ни демократии. Они были иррациональны.
Американские обязательства по их восстановлению после войны были минимальными. В период с 2001 по 2019 год США потратили на Афганистан 1,5 трлн. долл. Из них менее 9% пошло на программы "реконструкции", да и то большая часть - на обучение афганской армии и полиции. На гражданские проекты пошло всего 4% от общего бюджета. "Если вы посмотрите на общую сумму денег, потраченных на Афганистан, то увидите, что ничтожный процент из них пошел на помощь населению страны", - заявил Роберт Финн, бывший посол в Афганистане, в интервью американским правительственным следователям. "Почти все они пошли на нужды армии, и даже большая часть этих денег пошла на подготовку местного ополчения и полиции". С этим согласны и авторы исследования "Стоимость войны", проведенного Институтом Уотсона: "Большая часть расходов США на международную помощь, связанную с Афганистаном, Ираком и Пакистаном, направлена на военные цели или обеспечение безопасности, а не на экономическое и социальное развитие". По оценкам института, в период с 2001 по 2022 год расходы США на военные нужды и безопасность в связи с такими войнами составили 8 трлн. долл. При этом средства на программы развития составили 189 млрд. долл. По оценкам института, в этих войнах погибло более 900 тыс. человек.
Конечно, в двух из этих стран американские вторжения уничтожили местный военный и полицейский потенциал. Страны Европейского союза тратили средства в основном на гуманитарные и инфраструктурные проекты. Поскольку афганцы знали, что США рано или поздно уйдут домой, коррумпированная элита считала, что нужно распределять выгоды среди своих патронажных сетей, пока есть такая возможность. Особенно выгодно было придумывать "солдат-призраков" - людей, которым платили зарплату и снабжали, но которых на самом деле не существовало. Один из старших советников Госдепартамента сообщил следователям: "Афганцы знали, что мы находимся там временно, и это влияло на то, что мы могли делать. . . . Один старейшина в Гильменде [сказал]: "Ваши морские пехотинцы живут в палатках. Вот откуда я знаю, что вы здесь надолго не задержитесь". Поговорка талибов гласила: "У вас есть часы. У нас есть время". Так оно и оказалось.
Сомали - это Афганистан в миниатюре. Соединенные Штаты по-прежнему участвуют в борьбе с группировкой "Аль-Шабаб", где после вывода Трампом еще пятисот военнослужащих осталось всего около ста человек, а также оперативники ЦРУ, которые платят наемникам, бомбят с беспилотников (иногда поражая мирных жителей) и субсидируют глубоко коррумпированное и непопулярное правительство. Это не приносит никакой пользы. Это якобы предотвращает нападение "Аль-Шабааб" на Соединенные Штаты, для которого у "Аль-Шабааб" нет никаких возможностей.
Силы США более чем в два раза превосходили силы любого другого государства мира, но у них было два устойчивых внутренних недостатка. Во-первых, американцы щепетильно относятся к затратам - не столько денежным, сколько по количеству жертв. В иракской войне 2003 г. погибло всего 4 тыс. американцев по сравнению с 500-600 тыс. иракцев. В предыдущих войнах корейцы, вьетнамцы и афганцы несли гораздо более тяжелые потери, чем американские войска. Я уже отмечал рост милитаризма, основанного на переносе риска. Американским лидерам удалось сохранить низкий военный престиж за счет того, что количество мешков для трупов было небольшим и не афишировалось. Однако это имеет и обратную военную сторону. Противники считают, что они могут превзойти американские войска, поскольку американцы не могут переносить потери. Начиная с Кореи и Вьетнама и заканчивая Афганистаном, Ираком и Сирией, они доказали свою правоту.
Вторая слабость - неустойчивая поддержка войн населением. Когда американцы узнают об интервенциях с участием наземных войск, они радуются в сторонке. Они болеют за свою команду, играющую вдали от дома, но сами не приносят никаких жертв. Я назвал это в Великобритании во время Фолклендской войны "спортивным милитаризмом зрителей". Они ждут с затаенным дыханием на ранних стадиях, болея за свою сторону на митинге вокруг флага. Но это только на первый взгляд. Политическая риторика относит американских солдат к священным, превозносит их как "героев", уникально "служащих своей стране". Политики, которые сами избежали активной военной службы, такие как Буш-младший и Трамп, любят купаться в отраженной славе фотосессий в окружении солдат с медалями. Но, за исключением случаев, когда правители могут правдоподобно заявить об угрозе национальному выживанию, как это было с американцами после Перл-Харбора и в период от 11 сентября до первой победы в Афганистане, войска не могут долго рассчитывать на обожание. Если дела шли не очень хорошо, мы отворачивались. Кто хочет поддерживать проигрывающую команду? Общественность потеряла интерес, и вернувшихся солдат не встречали как героев, которыми они могли бы стать, если бы эти авантюры были короткими и успешными. Наши последние войны не были вызваны глубокими эмоциями, неуверенностью и идеологией, в отличие от войн джихадистов. Наши - это идеологии не масс, а элит, определяющих внешнюю политику.